Шок и трепет 1978 - Максим Арх
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Никто не хотел подвозить бредущего в одиночестве солдата. Очевидно, водители полагали, что помятый и полу мокрый военный, может быть обычным дезертиром. И их нельзя в этом винить. Вокруг глушь, а тут не понятно откуда взялся служивый, который бредёт неизвестно откуда, неизвестно куда. Мало ли…
Но я не терял надежды и, слыша очередное приближение звука мотора всегда протягивал руку, надеясь, что найдётся доброе сердце.
И вот, в какой-то момент, такой добряк, наконец, мне попался.
На мои сигналы остановился УАЗ зелёного цвета.
— Ну, что, солдат, в самоволку, значит, убежал⁈ Ну, так считай, что мы тебя поймали! — усмехнулся капитан, сидевший на переднем сидении рядом с водителем. Вылез из автомобиля, открыл передо мною заднюю дверь и противным издевательским тоном произнёс: — Карета подана, Ваше Величество. Присаживайтесь и устраивайтесь поудобней. Мы Вас подвезём!
Мне этот тон не понравился. И я спросил:
— А Вы кто?
— Капитан Располов. Военная комендатура, — произнёс он и показал рукой на лежащие на заднем сидении нарукавные повязки с надписью «патруль». — Залезай!
«Вот так всегда, если не везёт, то не везёт во всём», — с грустью подумал и сел на заднее сидение.
Капитан сел рядом и скомандовал водителю:
— Давай, в Мурманск.
— Есть! — ответил тот и развернул автомобиль.
Мне это не понравилось ещё больше, и я произнёс:
— Э-э, товарищи военные, какой ещё Мурманск? Мне в Фёдоровку надо. Там рядом моя родная военная часть. Вы же туда меня подвезти хотели. Вот туда мне и надо.
— Нет, солдат, не надо тебе теперь туда. Тебе уже в другое место надо. Не хотел в воинской части нормально служить, бегать решил в самоволки, так получай сполна. Гауптвахта теперь для тебя станет родным домом, как минимум на пятнадцать суток!
Глава 26
Встреча
— Товарищ капитан, а нельзя ли всё уладить на месте? — решил я проявить инициативу, пока меня не увезли за тридевять земель.
— Нет! — высокомерно произнёс тот, но уже через мгновение, увидев в моей руке сторублёвую купюру, явно засомневался: — Откуда у тебя деньги? Украл? У кого? Когда? Где?
— Почему это украл? Деньги мои. Мне их мама дала в дорогу. Сказала, мол, пригодится в армии. И вижу, что она была права. Деньги пригодились.
Капитан покосился на водителя. Тот явно нас подслушивал, но, словно бы почувствовав взгляд, сделал вид, что отстранён и просто ведёт машину.
— Ты кто такой и почему тут один? — задал очередной вопрос офицер.
— Рядовой Кравцов. Пианист оркестра пехотной части, что под Федоровкой стоит. Приехали к морякам с концертом и…
— Ну, и что ты замолчал? Что было дальше? Говори! И не ври мне — я лож за версту чую!
Раз так, пришлось рассказать частично правдивую придуманную версию якобы произошедших событий.
— После концерта, мы разошлись по комнатам. А что было дальше — не знаю. Смутно помню только, что ночью, я встал, оделся, вылез в окно и пошел, куда глаза глядят.
— Как пошёл? Один?
— Да. Во всяком случае, когда пришёл в себя, никого рядом не было.
— Врёшь!
— Клянусь!
— Ты лунатик?
Я поморщился, сделав вид, что мне не приятны эти слова.
— Мы не любим, когда нас так называют. Мы придерживаемся другой формулировки больной сомнамбулизмом.
— Э-э, чем?
— Так называется это расстройство парасомнического спектра, при котором люди совершают какие-либо действия, находясь при этом в состоянии сна.
— Ясно, значит лунатик, — кивнул себе офицер. — Продолжай.
— Да, дальше собственно и продолжать-то нечего. Очнулся в темноте. Вокруг ни огонька. Пошёл куда глаза глядят. Всю ночь шёл вдоль берега и вот вышел на дорогу.
Капитан внимательно посмотрел мне в глаза:
— Врёшь или нет? Говори честно! Не верится мне в твою историю.
— Ну, сами подумайте, как бы по-другому я тут оказался? Один. Фиг знает где. Да и иду я не из части, а в часть. То есть, я не сбежал и дезертир, а просто возвращаюсь в родные пенаты.
— Удивительно! Но ещё более удивительно, как тебя в армию призвали с такой болезнью?
— Не знаю. Сказали, что годен. И отправили сюда.
— Совсем они с ума сошли⁈ Явное же нарушение! — покачал головой капитан и протянул руку. — Так куда поедем?
Я вложил в неё сотню и, решив, что лучше мне возвращаться не к морякам, а в родную гавань, скомандовал:
— Поехали в Фёдоровку.
Через два с половиной часа наш автомобиль остановился в лесопосадке не далеко от родной воинской части.
Капитан посмотрел вдаль и, увидев несколько движущихся в нашу сторону автомобилей, произнёс:
— Ладно, солдат, давай прощаться — выходи. А то вон, вроде бы машины из штаба округа сюда едут. Нам с ними встречаться не надо. О нашей встрече никому не говори. Если что, знай, мы, — он кивнул на водителя, — будем всё отрицать, — улыбнулся. — Ну, а тебе желаю здоровья и больше в такие дали не заходить, — он пожал мне руку и на прощание добавил: — А вообще, о своей болезни ещё раз доложи командиру. Не все люди дураки. Может и поймёт. А не поймёт, так припугни. Своя рубашка ближе к телу, быстро смекнет, что к чему. Ведь, если с тобой чего-нибудь случится, им же за тебя отвечать надо будет.
Комендатура уехала, а я, не став махать им в след, разгладил ладонями форму, поправил пилотку на голове, подтянул ремень и строевым шагом направился к КПП.
Меня ждала служба!
Дежуривший на командно-пропускном пункте лейтенант и трое солдат были изрядно удивлены, когда к ним с просьбой пропустить на территорию воинской части обратился ни кто-нибудь, а сам маньяк-психопат Кравцов, что совсем недавно отутюжил более полусотни человек, и о котором уже слагались легенды.
Оставив трёх солдат держать меня на мушке, при этом приказав, если что открывать огонь на поражение, офицер связался по телефону с заместителем командира части.
Тот немедленно прибежал на КПП, при этом одной рукой придерживая фуражку, а другой кобуру, висевшую на поясе.
Разумеется, как только он увидел меня, первым его вопросом было:
— Куда ты дел командира части и оркестр?
Такой постановки вопроса я очень удивился, а потому ответил как можно понятней.
— Оркестр, очевидно, остался там же, где и был вчера — в расположении моряков. А что касается командира части, то я в душе фиг знает, где он есть, ибо я его последний раз видел тут — в нашем Доме культуры.
Подполковник на слово мне явно не поверил, поэтому приказал держать оружие наготове, а сам убежал связываться с командованием соседней воинской части.
В этот момент к воротам подъехал не большой кортеж.
Я чуть повернулся и покосился на изумлённо смотрящие на меня головы человеков, что прильнули к окнам машин.
Некоторые из них некультурно показывали на меня пальцами и что-то кричали. Однако громче всех орал один где-то и когда-то виденный мной человек.
А орал он следующее:
— Васин! Васин!! Васин, где ты, мать твою, бродишь⁈ И что ты тут, мать его, делаешь?!?!?!
— Как это, что делаю, товарищ Кравцов⁈ Служу, конечно! — снизошёл я до ответа и отвернулся.
Стоять и смотреть в другую сторону было невыносимо сложно. Всё время хотелось повернуться и посмотреть, кто ещё находится в автомобилях. Но я стоически держал себя в руках, показывая всем, что я обижен на весь белый свет. И не только потому, что я увидел фактически родного человека тут — на чужбине. Но и потому что тот человек, выбежав из автомобиля, тряс меня и старался повернуть к себе. А я сопротивлялся.
— Васин! Васин!! Васин, мать твою за ногу!!! — орал он как потерпевший. — Живой! Живой!!
— Живой, — согласился я, вытирая скупую пионерскую слезу.
— Васин! Васин!! — не мог остановиться Кравцов, не переставая обнимать меня.
Все военные, которые были в автомобилях и на КПП вывалили на улицу, окружив нас, разинув рты, стояли и наблюдали долгожданную встречу семейства Кравцовых.
В какой-то момент, мне стало несколько неудобно и я, стараясь отодвинуть комитетчика от себя, прокричал обалдевшему командиру части:
— Товарищ полковник, может быть, Вы прикажите, принести товарищу Кравцову воды⁈ Вы же видите, у человека истерика.
— Воды? — прокашлялся тот, то ли отдав приказ, то ли просто сказав в прострации и, чуть вытянув шею вперёд, аккуратно поинтересовался: — А он, что, Ваш родственник?
От резкого
