История Византии. Том 2. 518-602 годы - Юлиан Андреевич Кулаковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Накануне того дня, когда был назначен приступ, ночью прибыл в Карфаген Велизарий. Он привез с собой только сто человек своих дружинников, но его популярность и щедрая раздача денег собрали вокруг него две тысячи человек войска. Весть о прибытии Велизария вызвала панику в лагере Стотцы и началось бегство. Стотца предпочел отступить. Велизарий выступил во главе своего отряда и близ города Мембресы, в 350 стадиях от Карфагена, нагнал отступавших мятежников. Обе стороны построились для битвы. Но так как ветер гнал во фронт Стотцы тучи пыли, то он начал перестраивать свое боевое расположение. Велизарий воспользовался замешательством в рядах противника, ударил на него всей своей силой, и войско Стотцы не выдержало натиска и обратилось в бегство. Лагерь мятежников достался победителям, и Велизарий отдал его на разграбление своим солдатам. Стотца бежал в Нумидию, а Велизарий вернулся в Карфаген и, поручив охрану города Феодору и зятю своей жены Ильдигеру, уехал в Сиракузы к ожидавшей его армии.
В Нумидии Стотца скоро поправил свои дела. Командовавший там Марцелл, узнав о бегстве Стотцы, надеялся захватить его и повел против него все свои силы. Когда противники сошлись, Стотца, выставлявший себя защитником интересов солдат, которые к тому же давно не получали жалованья, своим смелым обращением к войскам Марцелла достиг того, что они перешли на его сторону. Марцелл и другие вожди искали спасения в церкви города Газофил. Стотца дал им ручательство сохранить жизнь, но не сдержал слова и предал их казни.[312]
Когда известия об этих тяжких событиях пришли в Константинополь, император послал в Африку Германа, своего племянника, имевшего уже военный опыт. Вместе с ним прибыли римские сенаторы Симмах и Домник, из которых первый должен был занять пост префекта претория Африки и казначея армии, а второй — принять начальство над пехотой, пост, ставший вакантным за смертью Иоанна. Проверив списки солдат, находившихся в Африке, Герман нашел, что верность императору сохранила только одна треть общего числа, остальные были у Стотцы. Он поспешил выдать запоздавшее жалованье, располагал к себе всех ласковых обращением и выставлял на вид, что он прислан императором со специальным поручением позаботиться о солдатах и удовлетворить их справедливые претензии. Когда слух об этом распространился, в Карфаген стали являться дезертиры, и Герман платил всем жалованье, не взыскивая за прежние проступки. Такой образ его действий скоро сказался на войске Стотцы. Многие покидали своего вождя и возвращались на службу императору. Тем не менее, Стотца двинулся со своих стоянок к Карфагену и стал лагерем на берегу моря в 35 стадиях (ок. 7 верст) от города. Он не решился, однако, принять битву, когда против него выступил Герман, и спешно отступил в свой лагерь близ города Scalae veteres.[313] Здесь к нему присоединилось много мавров, которые обещали ему оказать поддержку. Герман последовал за отступавшим противником и вступил в сношения с маврами, переманивая их деньгами на свою сторону. Противники сошлись, и войска выстроились на правильную битву. Бой был конный. Когда противники перемешались, было трудно отличить своих от чужих, так как все имели одинаковое вооружение и те же приемы боя имперской армии. Только пароль позволял кое-как разбираться. Победа стала склоняться на дорогу Германа. Стотца рассчитывал на помощь мавров, не принимавших сначала участия в битве; но когда он хотел их вызвать, то оказалось, что мавры присоединились к строю его противников. Стотца бежал. Его лагерь достался победителям, и Герман отдал его в добычу солдатам. Большая часть воинов Стотцы сдалась Герману. Он поступал с ними так же, как раньше с их товарищами: принял их под свои знамена, не взыскивая за измену. Вандалы остались верны Стотце и бежали с ним. Стотца нашел приют у одного царя в Мавритании, женился на его дочери и в течение нескольких лет не причинял никаких затруднений правительству.
Герман пробыл во главе управления Африки три года. Настроение армии осталось по-прежнему ненадежным, и только благодаря большой бдительности ему удалось предупредить мятежное движение в карфагенском гарнизоне, которое готово было разыграться в таком же роде, как и раньше.[314] Тревоги, вызванные в 539 году Хосровом, побудили Юстиниана отозвать Германа в Константинополь и отправить в Антиохию. Его преемником в управлении Африкой был Соломон.[315] Он привез с собою новые военные силы и старался улучшить дух армии тем, что отсылал в Константинополь всех ненадежных людей, а также и вандальских вдов, которые являлись весьма опасным элементом для настроения солдат. Соломон приступил к организации охраны границы, занялся возведением стен в пограничных укреплениях в обеспечение населения от нашествий мавров. Самым могущественным царем был Яуда в южных областях Нумидии. Командиром охраны в тех местах был Гонтарид.[316] Яуда разбил его и загнал в крепость Абигу. Мавры испортили ирригационные сооружения и затопили всю местность. Соломон поспешил на выручку Гонтариду, оттеснил мавров в горы Авреса, захватил несколько укреплений и обеспечил за империей всю страну к северу от Авреса. Устроив дела в Нумидии, Соломон занялся определением отношений к империи западной части африканского побережья, Мавритании. С правившими в этой области маврскими царями были заключены союзы, и в течение нескольких лет держались мирные отношения.
Благополучное управление Соломона закончилось тяжкой катастрофой. Во внимание к заслугам Соломона Юстиниан взыскал милостями его племянников, сыновей его брата Вакха. Один, по имени Кир, был назначен правителем Пентаполя, другой, Сергий, — Триполиса (543 г.).[317] Поблизости от города Великий Лептис жило племя левкаты. Большой ордой подошли левкаты к городу для получения обычных подарков и скрепления союза. Сергий, по совету Пуденция, не пустил их в город и пригласил на совещание 80 старейшин. Объяснения по поводу повреждения посевов солдатами гарнизона приняли резкий характер, и когда Сергий хотел удалиться, один из старейшин взял его за плечо. Стоявший подле Сергия оруженосец увидел в этом насилие и заколол виновного. Это послужило сигналом к избиению приглашенных на совещание старейшин, и из 80 спасся только один.
