Мир Гаора - Татьяна Зубачева

— Да, мои подарки…

— Я всё сделаю, не волнуйся.

— Было бы из-за чего, — изобразил пренебрежение Нурган. — Не в первый раз.

И они оба негромко и невесело рассмеялись. Их дружба не слишком, мягко говоря, нравилась Наследнику, и потому её приходилось не так скрывать, как не демонстрировать. Именно, чтобы разрушить её, Наследник и настоял на раннем — Норн только-только закончил учёбу — выделении младшего брата-бастарда. А до этого позаботился, чтобы они учились в разных училищах, но развести их не смог. Слишком велика была разница в возрасте между ним и младшими братьями и мала между ними. Из семейных полутайных преданий они знали, что помимо Наследника, сразу за ним были ещё два брата, но когда и куда они делись, ни Норн, ни Нурган не знали. А от самого младшего — Мизинчика — Нирганайн избавился практически на их глазах. Отец был уже слишком стар и ни во что не вмешивался, не хотел или не мог, или и то, и другое сразу. Они и держались так друг за друга потому, что с самого раннего детства не поняли, а ощутили: по одному их уничтожат, а вдвоём и они кое-что могут. Так и жили, и росли. В постоянной войне при внешнем мире. И научились понимать друг друга без слов, и безошибочно узнавать шпионов и стукачей, и… и ещё много чему.

— Брат…

— Люблю Новый год, — кивнул на оборванную фразу Норн. — С новым годом, с новым счастьем, брат.

— Старого бы попробовать, — усмехнулся Нурган.

Норн кивнул, но возразил:

— Умей быть счастливым.

— Простые радости жизни?

— А жизнь сама по себе проста. И радости потому у неё простые. Часть сохраняет свойства и характеристики целого.

— Философствуете? — порывисто вошёл в комнату Нирганайн и остановился в шаге от двери, внимательно, даже настороженно разглядывая младших братьев.

Нурган поздоровался кивком, а Норн встал и поклонился. Как и положено бастарду. Нирганайн слегка, но так, чтобы заметили, поморщился.

— Ну, зачем такие… такая официальность, — сказал он самым дружеским тоном. Но глаза его оставались настороженными. — В конце концов, мы братья.

Норн и Нурган переглянулись, но промолчали. Они молча, с почтительными до насмешки лицами ждали его слов, а Нирганайн явно не знал, что сказать, как повести разговор. А они ждали. Не в первый раз Нирганайн демонстрировал им свои "братские" чувства, а в последнее время, когда разговоры о новых законах стали официальными документами, Нирганайн прямо голову потерял. Его положение и по старым законам было зыбким: ни одного сына, признают бездетным, и тогда Нурган — Наследник. Что у Нургана есть бастарды, Нирганайн знал, но где они, кто они… в слишком серьёзном ведомстве работает младший брат и прикрытие своим детям сделал… броневое. А теперь… ведь если эти двое потребуют Семейного Соглашения, отец им не откажет, по закону положено, и что тогда? Все труды прахом, серым пеплом.

— Мы слушаем тебя, брат-Наследник, — тихо, но твёрдо сказал Норн. — О чём ты хотел спросить нас?

— Да, — ухватился за подсказку Нирганайн, не сделав положенного замечания, что бастард не должен первым обращаться к законному, тем более к старшему, тем более к Наследнику. — Ты приведёшь своих детей на ёлку?

Вопрос, а не приказ, во-первых, дети бастарда приравниваются к дочкам Наследника, во-вторых, и не сделано замечания, в третьих… Норн и Нурган быстро переглянулись, и уже Нурган сказал, как бы продолжая прерванный приходом старшего брата разговор.

— Три условия делают случайность закономерностью.

— Не делают, а показывают, — поправил его Норн и почтительно улыбнулся покрасневшему от гнева Нирганайну. — Благодарю за высокую честь приглашения, брат-Наследник, но она слишком высока для них. Они ещё слишком малы, чтобы оценить эту милость по достоинству.

Нирганайн несколько раз схватил открытым ртом воздух и вышел, почти выбежал из комнаты. Беззвучно смеясь, Нурган показал Норну оттопыренный большой палец, и тот изобразил кланяющегося артиста.

— Огонь справедлив и карает до седьмого колена, — очень серьёзно сказал Норн.

— Да, но грех можно искупить.

— Родовой грех искупается родом, — Норн требовательно смотрел на брата. — Неужели пример Юрденалов его ничему не научил?

— Научить можно только того, кто хочет учиться, — ответил Нурган. — Оставь Юрденалов их судьбе.

— Понял. А наша судьба?

— Мы делаем её сами.

— Да. Но если он вспомнит…

— Уже.

— Почему?

— Отец заговорил о Мизинчике, — неохотно ответил Нурган. — Он так и не поверил в его смерть.

Норн задумчиво кивнул.

— Отец его очень любил. Так любят только первенцев. И последних. И когда любят мать. Почему он не убил его?

Нурган засмеялся.

— Жадность обуяла. Так пришлось бы платить. А так, — он постучал себя указательным пальцем по лбу, — заплатили ему.

— Одного мало, — убеждённо возразил Норн. — Причин должно быть несколько.

Нурган пожал плечами.

— Пока что он сделал запрос в Рабское ведомство.

— И?

— Строго официально. Сдан в счёт "патриотического долга". Государственное имущество неподотчётно частным лицам.

— У него могут найтись свои ходы.

— У меня тоже. — Нурган улыбнулся. — Не беспокойся, брат. Помнишь, мы в детстве играли в тайники и клады.

— Конечно, помню, — рассмеялся Норн. — Делали тайник, а потом не могли найти.

— Да, — кивнул с улыбкой Нурган. — Или находил он и забирал себе. Хотя стёклышки и болтики были нужны и ценны только для нас.

— Да, — подхватил Норн. — Но потом мы наловчились перепрятывать. Чтобы спокойно лежало и ждало своего часа.

— Первая захоронка всегда временная, — Нурган потянулся в кресле. — След теряется на третьей. С какого конца не иди.

Братья негромко посмеялись и ещё долей пять сидели молча, глядя друг на друга и улыбаясь.

— У тебя не будет неприятностей? — озабоченно спросил Норн.

— Постараюсь, чтоб не было, — спокойно ответил Нурган. — Ты слышал, в Опере ставят "Деву-Воительницу"?

— Да, премьера мне не по карману, но, скажем, на пятый день свожу своих обязательно. Захватить тебя?

— Только предупреди, чтобы я дежурство поменял.

— И хорошо бы на недельку на лыжах. Помнишь?

— Ещё бы! Но не в этом году. Много работы.

Норн понимающе кивнул, прислушался и встал.

— До встречи, брат.

— До встречи, — кивнул Нурган.

И когда Норн вышел, он повернулся к столу и ещё долей пять не меньше сидел, разглядывая гладкую пустую столешницу, словно мог что-то разглядеть в матовой, чтобы не бликовала от лампы, тёмно-зелёной поверхности. Задуманное им было сложно, но… да, Норн прав, одного мало. А здесь смешались, нет, соединились ненависть к Нирганайну, желание насолить ему, разрушить его планы, жалость к безвинному по любому счёту малышу, по-детски упрямая вера в справедливость Огня и вполне взрослое желание откупиться от гнева Огня. Огонь карает до седьмого колена. Так пусть за своё преступление, самое страшное — братоубийство — и отвечает убийца, а не они с Норном и их дети, и… и если Мизинчика удастся спасти, то и вина Нирганайна уменьшится, всё же он брат им, и их братский долг спасти старшего брата. Пусть и помимо, нет, против его воли. Да, сделанного не вернёшь, но Нирганайн уже платит. Одни девочки, болезненные, слабые, со странностями. Сына у Нирганайна нет, ни законного, ни бастарда, ни даже от рабыни. И если задуманное удастся, то… То, может быть, Огонь удовлетворится и не станет истреблять весь род. Может быть.