Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди - Федор Раззаков

«Я открываю дверь до конца, чтобы зайти в номер… И… о, боже!.. Я вижу со стороны спины в костюме Адама Владимира Высоцкого, направляющегося через гостиную комнату в спальню. Оказывается, что он спал на французский манер голышом. Но меня поразила не обнаженность великого человека, а накачанность его фигуры. Я сразу увидел со стороны спины, как играют мощные тренированные мышцы спортсмена. Ни грамма лишнего жира, это было то, что сейчас в новом лексиконе определяется словом «качок»… А Высоцкий тем временем лег в постель. И тут, увидев его лицо, я понял, как он устал. Таким робким, неуверенным голосом я у него спрашиваю:

— Владимир Семенович, у нас остается около часа до выступления.

— Да, я помню. Посидите здесь и дайте мне возможность подремать минут сорок. Скажите, за какое время мы на машине сможем добраться до института?

— Минут через пятнадцать будем на месте.

— Машина здесь? Она может подождать?

— Конечно, сколько нужно.

— Я поеду выступлю.

Я спрашиваю: можно ли запустить в зал людей, ведь зрители давно собрались.

— Да, конечно, запускайте.

Я вышел в соседнюю комнату к телефону. Мне показалось, что Высоцкий накануне поздно лег спать. Но я не знал, что он всю ночь провел в Доме кино… Позвонив в институт, я вышел на улицу и предупредил водителя, что нужно будет подождать минут сорок. Тот в ответ: «Пожалуйста, пожалуйста, подожду сколько нужно». Поднимаюсь тихонько в номер. Почитываю какую-то прессу. Проходит сорок минут — я вынужден его будить. Высоцкому плохо. Я предлагаю вызвать врача.

— Нет, не надо, но прошу вас, отмените концерт.

Я «упал», что называется:

— Владимир Семенович! Вы же сказали сорок минут назад… Уже в зале сидит семьсот пятьдесят человек…

— Ну что поделаешь. Отменяйте. Я отдам эти концерты обязательно.

— Владимир Семенович, дело в том, что у людей оторваны корешки на билетах…

Он, видимо, понял ситуацию, она его взволновала, ему стало хуже. Минуты идут, уже одиннадцать часов. А он говорит:

— Вызывайте мне врача, «скорую». Мне сделают укол, и я выступлю.

Я тут же по телефону вызываю «скорую». Затем звоню в институт:

— Мы минут на 30–40 опоздаем, потому что Владимир Семенович после спектакля очень устал, поздновато лег спать. Попытайтесь успокоить зрителей.

— Хорошо, но он будет? — допытывается Надя Зайцева по телефону.

— Сказал, что будет точно…

Приехал врач, невысокого роста, с сестричкой, как полагается. Мы буквально вбежали на этаж к Высоцкому. Я остался в гостиной, а врач и медсестра подошли к нему, лежащему на постели… После укола врач сказал мне:

— Владимир Семенович предупредил меня, что сегодня состоится концерт. Но прошу вас полчаса его не беспокоить, он должен еще отдохнуть…

Я опять звоню в институт, объясняю, что нас надо ждать к двенадцати часам. А Высоцкий почти не спит, услышав мой разговор по телефону, спрашивает:

— А люди в зале сидят?

— Да, сидят, но сильно волнуются… Часов в двенадцать Высоцкий поднимается

с постели, спокойно одевается. Но я сразу замечаю, что движения его не такие энергичные, как раньше. Он берет гитару: «Ну, поехали!»

Закрыли номер, он сдал ключи вахтеру. Как только мы сели в машину, Высоцкий спрашивает:

— По пути есть какое-нибудь кафе, чтобы можно было стаканчик шампанского принять?

— Есть, Владимир Семенович, но у вас же выступление!

Он оборачивается и так внушительно говорит:

— Поверьте мне, что я лучше всех знаю, что мне нужно сейчас.

Я не стал перечить и попросил водителя заехать по пути в кафе «Ласточка», что на улице М. Горького, а ныне — Богдановича. Зайдя в кафе, я прежде всего спросил, есть ли у них шампанское. Официантка небрежно мне посоветовала приходить вечером, после обеденного перерыва. Сейчас шампанского нет. Но когда я назвал того, кто сидел за столиком, она засуетилась, мгновенно принесла бутылку. Заказал я, естественно, пару бутербродов и какой-то воды. Время нас поджимало, потому что приближался час дня. Могу сказать точно, что Высоцкий выпил из той бутылки не более 150–180 граммов. Мы сразу же рассчитались, сели в машину и поехали в институт, благо от «Ласточки» ехать было не более 3–4 минут. За это время ни один человек не ушел из зала института, хотя все волновались и суетились…»

Концерт начался в начале второго дня и длился чуть больше часа. Несмотря на то что Высоцкий вел концерт с заметным напряжением, никто в зале даже не догадался о том, какие события ему предшествовали. Чтобы спеть больше песен, Высоцкий отказался от привычных комментариев к ним и пел практически без остановок (он исполнил 16 произведений).

Правда, исполняя последнюю песню, он не предупредил, что это финал концерта, и, когда ушел за кулисы, зрители думали, что это только перерыв. А он, едва оказавшись за кулисами, буквально простонал: «Все! Больше не могу… Мне надо немедленно в Москву…» Лисиц тут же вышел на сцену и объявил, что концерт окончен. Также он сообщил, что третий и четвертый концерты отменяются в связи с плохим самочувствием Высоцкого. Между тем нашлись люди, которые стали требовать продолжения концерта. Когда Высоцкий, сидевший в радиорубке, это услышал, он чуть ли не прокричал: «Что им еще нужно от меня? Я же им все спел. Уберите их…» И вскоре после этих слов случилось неожиданное. Как вспоминает очевидец — Юрий Заборовский:

«Вероятно, Высоцкий чувствовал приближение приступа. И тут у Высоцкого началось. Нам удалось закрыть дверь в рубку. Радист Евгений Овчинников и я оказались внутри с Высоцким. Прошло много лет, но до сих пор я не могу спокойно вспоминать… Страшно видеть, как человек бьется в конвульсиях. Мы попытались его как-то прижать, хотя бы к полу, чтобы он не разбился. Не знаю точно, как долго это продолжалось — 5 или 15 минут, но показалось — целая вечность.

Неожиданно приступ прошел. Я до сих пор не знаю, чем он был вызван. Противоречивых предположений было много. Говорили, что это почечные колики, при которых человек испытывает страшные боли. Позже стали намекать на последствия наркотиков. Рассказывали, что накануне вечером Высоцкий был в Доме кино на просмотре. Немного выпил, но держался. А затем его напоили, и он пошел вразнос. Друзья с трудом увели его в гостиницу. Утром ему было плохо, но все же он нашел в себе силы отправиться на концерт, хоть и с большим опозданием.

А в это время на улице возле здания собралась огромная толпа желающих попасть на следующие концерты. Естественно, мы не могли покинуть свое убежище. Так продолжалось около часа. Собравшимся объявили, что Высоцкий заболел и концерты отменяются. Наконец, народ помаленьку стал расходиться.

Тем временем Высоцкий совсем пришел в себя, успокоился. Речь снова стала мягкой. Как и накануне вечером, он сидел на диване и поддерживал тихий разговор ни о чем… Потом он тепло попрощался с нами и ушел…»

В гостиницу Высоцкий возвращался на тех же «Жигулях», на которых приехал. Проходя мимо бара, Высоцкий внезапно попросил у бармена бутылку шампанского. Сопровождавшая его Вера Серафимович ужаснулась: «Вам же плохо будет!» На что Высоцкий ответил: «Я знаю свое лекарство!» И так резко опрокинул бутылку в фужер, что шампанское разлилось по стойке. Выпил он его залпом.

В тот же день, 10 июня, в Киеве было закрыто уголовное дело по факту гибели знаменитого кинорежиссёра и актера Леонида Быкова. Как установило следствие, в тот роковой день 11 апреля Быков нарушил правила дорожного движения — пошел на обгон впереди идущего транспорта и выскочил на встречную полосу, — из-за чего его «Волга» и столкнулась с грузовиком, груженным стеклотарой. 22-летний парень; сидевший за рулем грузовика, все время, пока шло следствие, даже секунды не сомневался, что именно его сделают виновником случившегося. Однако вышло иначе: его оправдали.

Вспоминает Виктор Чугуз (тогда он был старшим лейтенантом областного отделения милиции и расследовал это дело): «После того как расследование было закончено и дело закрыто, я вызвал этого парня в Киев. Сообщил о прекращении уголовного дела. «Ты свободен, можешь ехать домой», — говорю ему и провожаю его в коридор. Через полчаса я вышел из кабинета, вижу, парень, свесив голову, сидит на скамейке вместе с женой. Между ними — туго набитый холщовый мешок. «Я ему сухарей насушила в тюрьму», — говорит супруга. «А разве вам муж ничего не рассказал?» — удивляюсь я. «Нет, — говорит, — как вышел, так сел и молчит». Он был в шоке…»

Забегая вперед скажу, что вина за случившееся будет долго мучить парня. Особенно сильно она обострялась, едва по телевизору показывали фильмы с участием Леонида Быкова. В один из таких дней парень даже попытается наложить на себя руки. Но спасет жена — собственноручно вытащит его из петли. Однако семь лет спустя парень все равно уйдет из жизни — умрет от лучевой болезни после чернобыльской аварии. Говорят, умирая, он попросил жену заехать на Байковое кладбище в Киеве, где покоился Леонид Быков, и попросить за него прощения. Но вернемся в год 79-й, июнь месяц.