Патрик Кензи - Деннис Лихэйн

заливает жар, и снова уткнулся в бинокль.

— Вы, ребята, такой фигней каждый день занимаетесь, да? — спросил Бубба минут через десять. Сделал пару глотков из бутылки с водкой и рыгнул.

— Да нет, иногда устраиваем автомобильные погони, — сказала Энджи.

— До чего же скучная у вас жизнь, обосраться. — Бубба заерзал на месте и рассеянно стукнул кулаком по стволу дерева.

Из сарая послышался приглушенный звук удара, от которого затряслось все ветхое сооружение. Должно быть, Майлз сидит там и от нечего делать пинает стены — точь-в-точь как Бубба.

Ворона, возможно та же самая, каркнула над нами, грациозно спланировала к сараю, скользнула над водой и скрылась в темноте древесных стволов.

Бубба зевнул:

— Я пошел.

— Ладно, — сказала Энджи.

Он обвел рукой окрестные деревья.

— Все это очень весело, но сегодня по ящику рестлинг показывают.

— Разумеется, — сказала Энджи.

— Брутальный Урод Боб против Красавчика Сэмми.

— Я бы и сама посмотрела, — сказала Энджи, — но у меня, увы, работа.

— Я тебе запишу, — пообещал Бубба.

Энджи улыбнулась:

— Ой, правда? А я и не надеялась.

Бубба не уловил в ее голосе сарказма. Он воодушевленно потер руки:

— Да не вопрос. Слушай, у меня на видаке куча старых поединков записано. Надо нам как-нибудь…

— Ш-ш-ш… — внезапно сказала Энджи и приложила палец к губам.

Я повернулся к сараю и услышал, как тихо закрывается дверь. Приложив к глазам бинокль, я увидел, что из сарая вышел человек и по дощатому настилу направился к зарослям на том берегу.

Я видел его только со спины. Блондин, рост примерно шесть футов два дюйма. Стройный. Походка расслабленная и легкая. Одну руку он держал в кармане брюк, вторая болталась свободно. Одет в светло-серые брюки и белую рубашку с закатанными до локтей рукавами. Голову он чуть запрокинул назад. Сквозь туман до нас донесся звук — он шел и насвистывал.

— Похоже на «Девушек из Кэмптауна», — сказал Бубба.

— Не, — сказала Энджи. — Что-то другое.

— Если ты такая умная, скажи что.

— Не знаю. Знаю только, что это не «Девушки».

— Ну да, конечно, — сказал Бубба.

Мужчина дошел почти до середины настила. Я все ждал, надеясь, что он повернется и я смогу разглядеть его лицо. Мы и приехали сюда только затем, чтобы узнать, с кем встречается Майлз. Если блондин оставил машину за деревьями на том берегу болота, то нам его ни за что не догнать, даже если мы бросимся в погоню немедленно.

Я поднял с земли камень и по широкой дуге швырнул его в сторону болота. Камень шлепнулся в зыбкие заросли клюквы, футах в шести от блондина. Раздался характерный звук, который мы хорошо расслышали, хотя стояли в тридцати ярдах.

Мужчина никак не реагировал. Он не сбился с ровного шага и продолжал насвистывать.

— Да говорю тебе, — сказал Бубба, поднимая еще один камень, — это «Девушки из Кэмптауна».

Бубба кинул камень — увесистый булыжник весом не меньше двух фунтов, который долетел только до середины болота, но шуму наделал вдвое больше предыдущего. Он не просто булькнул, а ухнул вниз с громким хлопком. Блондин по-прежнему не обратил на шум никакого внимания.

Он уже добрался до конца настила. Я принял решение. Если он догадывается, что за ним следят, то постарается скрыться. Впрочем, скроется он в любом случае, а мне позарез необходимо было увидеть его лицо.

Я крикнул:

— Эй!

Мой голос разорвал туман и стоячий болотный воздух. Птицы испуганно заметались в древесных кронах.

Мужчина остановился на опушке. Было видно, как напряглась его спина. Одно плечо чуть развернулось влево. Затем он поднял руку, согнув ее в локте на девяносто градусов, словно постовой, останавливающий поток машин, или покидающий вечеринку гость, прощающийся с хозяевами.

Он знал, что мы здесь. И хотел, чтобы мы это поняли.

Он опустил руку и исчез в густых зарослях.

Я рванул из укрытия на сырой берег. Энджи и Бубба бежали за мной. Кричал я достаточно громко, чтобы Майлз Ловелл мог меня услышать, поэтому прятаться больше особого смысла не было. Теперь у нас оставалась последняя надежда — добраться до Ловелла раньше, чем он, в свою очередь, успеет смыться с болота, и угрозами вытрясти из него правду.

Мы побежали, громко стуча подошвами о доски настила. Мне в нос шибануло затхлостью болота. Бубба сказал:

— Ну, давай, поддержи меня. Скажи, что это был «Кэмптаун».

— Это были «Мы мальчики из хора», — сказал я.

— Чего?

Я прибавил ходу. Доски тряслись у нас под ногами, и сарай тоже сотрясался от поднятого нами грохота.

— Из «Веселых мелодий», — сказал я.

— Точно! — сказал Бубба и пропел: «Мы мальчики из хора! Спасибо, что пришли на наше шоу! Будем всегда друзьями! И оставайтесь с нами!»

Эти слова, с ревом вырывавшиеся из его глотки, взмыли над неподвижной тишиной болота и насекомыми заползли мне под рубашку.

Мы дошли до сарая, и я схватился за дверную ручку.

— Патрик! — вскрикнула Энджи.

Я обернулся и застыл под ее взглядом. Мне самому не верилось, что я мог так лажануться. Собирался ворваться в помещение, где меня, возможно, поджидал вооруженный незнакомец, как будто открывал дверь собственного дома.

Энджи так и стояла с приоткрытым ртом, чуть склонив голову. Глаза ее горели. Наверное, она была в шоке от моего почти преступного легкомыслия.

Я покачал головой, осознав свою глупость, и отступил от двери. Энджи уже доставала свой 38-й калибр. Она стала слева от двери, направив пистолет в самый центр. У Буббы в руках тоже появилась пушка — обрез с пистолетной рукоятью. Он занял позицию справа от двери, подняв к ней ствол с невозмутимостью учителя географии, показывающего детям на карте, где находится Мьянма.

— Слышь, умник, — сказал он. — Теперь-то мы готовы?

Я достал свой «кольт-коммандер», шагнул влево от дверного проема и постучал:

— Майлз, открывай!

Тишина.

Я постучал снова:

— Эй, Майлз, это Патрик Кензи! Я частный детектив. Я просто хочу с тобой поговорить.

Внутри раздался стук и какое-то металлическое лязганье.

Я в последний раз забарабанил в дверь:

— Майлз! Мы заходим! Хорошо?

Что-то загрохотало по полу.

Я прижался спиной к стене, протянул руку к дверной ручке и взглянул на Энджи и Буббу. Оба кивнули. Где-то на болоте послышался утробный звук — это квакала лягушка-бык. Ветерок стих, и деревья стояли темные и неподвижные.

Я повернул дверную ручку и раскрыл дверь. Энджи сказала:

— О господи!

Бубба сказал:

— Фига се!

Он опустил обрез. В голосе его слышалось