Око Гора - Кэрол Терстон

– Твое Величество дедушка, не моя тут вина, если ты путаешь мудрость с волшебством. – Лучше бы Асет молчала – мне уже хотелось убраться из дворца.

– Говоришь, как истинная принцесса. – На губах старика появилась улыбка, и я увидел, что он относится к девочке по-настоящему тепло. – Но эта ночь изменит все – как для меня, так и для тебя. Тебе лучше будет держаться подальше отсюда, ибо здесь уже нечего искать, кроме печали. – Он наклонился, чтобы почесать Тули ушко, а когда выпрямился, вся мягкость с лица уже исчезла. – А ты, суну, пойдешь со мной. Сегодня мне нужен человек, который сможет распознать разницу между дымом иллюзий и слабостью плоти.

День 9-й, четвертый месяц всходов

Сначала я пошел в комнаты Небет, и со стула, стоящего у двери, словно сияющее приведение, поднялась Тети-шери.

– О, Тенра, – прошептала она, касаясь меня щекой, – как мое сердце плачет за нее. Она так крепко вцепилась в Тули, что тот еле дышит.

– Она ничего тебе не сказала? – Я говорил тихо, потому что дверной проем в спальню Небет еще не был завешен.

– Только то, что ты велел ей ждать тебя здесь.

Я кивнул и шагнул в проем. В нише в стене горела закрытая лампа, и я увидел, что Асет лежит, свернувшись вокруг Тули.

– Тенра, это ты? – прошептала она.

– Я думал, что ты спишь, – произнес я, присев рядом с ней на четвереньки и убрав кудри с ее лица. – Готова идти домой?

– А это обязательно? – Асет села, столкнув Тули на пол. Пес побежал к двери – возможно, хотел облегчиться, – и я жестом разрешил ему выбежать, а сам сел на лежанку.

– Нет. Где ты была, когда я приехал к твоей сестре?

– За занавеской в маленьком алькове, где мы часто играли, – на тюфяке, который мне постелила ее служанка. Анхес нравилось, когда я рядом.

Я зажал ее ладонь в своих.

– Почему ты пыталась разбудить ее среди ночи?

– Тули тыкался в меня носом, а он этого не делает, если… Анхес всегда ночью ходила в уборную, и мне, наверное, показалось, что она меня позвала, или ей что-то нужно. Когда я увидела ее, она лежала согнувшись, а одеяло Тутмоса наполовину закрывало ей лицо, поэтому я его убрала. Но дыхания не услышала, даже когда приложила ухо к груди. Я даже потрясла ее, но очень осторожно.

– А где были ее служанки?

– Анхес не нравится… не нравилось, чтобы кроме нее в комнате кто-нибудь был. Она сказала, что ей мешает их храп.

– Это ты свернула одеяло и положила у ее ног?

Асет кивнула:

– Еще я положила ей палец в рот, так, как ты меня учил, чтобы не протолкнуть ничего в горло. – Она подняла глаза, чтобы посмотреть мне в лицо при слабом свете. – Она не дышала, но ее сердце говорило со мной из большого сосуда сбоку шеи. Тенра, я правда не понимаю, как такое может быть. – От тоски, звучавшей в ее голосе, у меня разрывалось сердце. – Я пыталась понять, что делать, но оно… оно просто остановилась.

– Ты еще в каком-нибудь месте ее трогала?

– Когда одна из служанок пошла за дворцовым врачом, я повернула Анхес на бок и похлопала по спине, чтобы сказать, что я рядом. Я сделала что-то ужасное? – И я увидел охвативший девочку чудовищный страх, что она как-то случайно погубила собственную сестру.

– Я бы сделал то же самое. Возможно, сердце ослабло, пока она носила ребенка. Я спрошу, что думает Мена, но сейчас тебе надо поспать. Шери останется рядом, в соседней комнате. – Я пытался успокоить Асет, погладив ее, потом снова уложил девочку, и наклонился, чтобы поцеловать в щеку. – Я часто видел, как врачи теряют голову в подобной ситуации. Ты справилась хорошо.

– Правда? – прошептала она, вцепившись в мою руку.

– Правда, – без колебаний ответил я, ибо это действительно было так. Асет внезапно поднялась, обвила руками мою шею, и дала волю слезам, накопившимся в сердце. Я держал ее хрупкое тело и гладил по спине, а она рыдала и бормотала что-то неразборчивое о том, что боги «забирают всех». Помимо этого я услышал лишь несколько имен, в том числе и свое.

К тому моменту, как вернулся Тули, девочку охватила усталость, так что я велел псу прыгать к хозяйке и укрыл их обоих. Потом постоял, глядя на нее и гадая, что такого она увидела, о чем не могла рассказать даже мне. А Асет прижала Тули к себе, поскольку даже во сне хотела быть уверенной в том, что боги не заберут и его.

Когда через несколько минут я вышел к остальным, Мена раскинулся на лавке в своей библиотеке, а Пагош ходил туда-сюда, словно лев в клетке.

– Сядь и освежись, – пригласил Мена, показывая на персики, финики и хлеб, стоявшие рядом на столе, вместе с кувшином вина и двумя пустыми кубками. Я наполнил оба кубка и один отдал Пагошу.

– Так ты выяснил, как было сделано это грязное дело? – пробормотал он.

Я рассказал им все, что видел, и дал время переварить услышанное, а сам взялся за кусок хлеба.

– Асет утверждает, что никого не видела, – заявил Пагош, – но я-то все понимаю.

Мена вскочил, словно его ужалил скорпион:

– Ты видел, как кто-то заходил в спальню царицы? Почему, во имя Сета, ты ничего не сказал?

Пагош проигнорировал его:

– Асет никогда ничего не скрывала, поэтому, когда она пытается это делать, она все равно выдает себя. Девочка отказывается видеть то, что причиняет ей боль. – Он был прав, и Асет за всю свою жизнь лгала всего про одного человека – и себе, и остальным. Но я хотел, чтобы он сам это сказал.

– Ради Тота, выкладывай! – заорал Мена, злясь на то, что Пагош говорит загадками.

– Должно быть, она видела свою мать, – сказал он. Мена посмотрел на меня.

Я кивнул:

– Асет нашла одеяло на лице Царицы, а я нашел ниточку от него, зацепившуюся за сломанный ноготь ее указательного пальца. Есть и другие признаки – набухли кровеносные сосуды на носу и губах. Это говорит о том, что ей перекрыли дыхание, возможно – одеялом. Учитывая ее положение, на это не потребовалось много времени.

Пагош отвел уставшие глаза:

– Бедняга Анхесенамон была в безопасности лишь пока ее мать верила, что она может рожать только мертвых детей. Потом Тенра привел ее сына в этот мир живым… – Он замолчал, давая нам самим сделать выводы.

Я все гадал, был ли Рамос заодно со своей госпожой.

– А отец Асет знал, что она отправилась на ночь к сестре?

– Я отвез ее через реку по его приказу, а пригласила Асет Царица, а не ее мать.

– Значит, Нефертити не могла знать, что Асет будет там?

Прежде чем Пагош успел ответить, Мена повернулся ко мне и выпалил:

– Насколько ты ему веришь? Глаза Асет ослеплены любовью, но твои-то – нет. Не забывай, что он служит самому Рамосу, а не только его дочери.

Пагош не пожелал смотреть мне в глаза, словно боялся, что все эти годы, когда мы объединяли усилия с общей целью, сейчас, в присутствии друга моей юности, сведутся к пустоте. Я не спешил, подбирая правильные слова, и вспомнил, как Пагош впервые пришел к моей двери, когда его сердце было истерзано горем после потери сына. Ребенка его чресл. А потом тот день, почти четыре года спустя, когда мы сражались с Осирисом за жизнь Асет – ребенка его сердца.

– Я сомневаюсь, что от Пагоша скрыты хоть какие-либо мои поступки или мысли, – сказал я Мене, – и тем не менее сплю как младенец, что он сам может подтвердить.

– Я лишь хотел в этом убедиться, прежде чем говорить. – Мена жестом велел Пагошу сесть на табурет рядом со мной, и протянул руку к кувшину с вином. – Нефертити не упускает ни единой возможности, и она воспользовалась посланием Анхесенамон к хеттам и услужила Эйе, чтобы тот оказался перед ней в долгу.

– Асет пыталась рассказать нам, что происходит, – понял я, но слишком поздно. – Помните, что сказал Старый Надежный? – «Я столько лет смотрел на то, как люди приплывают и отплывают на своих праздничных лодках, что пришло и мое время».

– Теперь Фараон вкусил плодов собственного высокомерия, – вставил Пагош, – ибо потерял и Северный Ветер, и возможность основать новую царскую семью. – Он вздохнул. – Священный Совет больше ждать не будет.

– Чего ждать? – поинтересовался Мена.

– Чтобы заявить о правах на трон Гора, чего ж еще?

Мена вскочил на ноги:

– Не может такого быть!

– Благодаря Рамосу у Амона сейчас больше земель, чем когда Еретик лишил их и полей, и золота. Но это не означает, что их снова не могут выбросить на улицу, словно отбросы. Так что остается только одно – самим удержать трон. Зачем же еще было Рамосу вступать в союз с Царицей Еретика?

– Но если Нефертити уже добилась чего хотела с помощью жреца, – заспорил Мена, – зачем предлагать сделку Старому Надежному?

Пагош сдержанно пожал плечами, и я понял, что он что-то скрывает.

– Возможно, она учуяла запах гнили, ибо жрецы ей не доверяют и никогда не будут доверять. Покуда жив Эхнатон. – Он избегал смотреть мне в глаза, и я испугался, что вскоре случится еще что-нибудь страшное. – Поэтому Рамос устранит ее и возьмет в жены собственную дочь.