Око Гора - Кэрол Терстон

– Я знаю, что некоторым мужчинам нравится причинять боль или испытывать ее. – Асет без смущения говорила о том, чего многие женщины не обсуждают даже со своими мужьями. – Но Тенра никогда не рассказывал мне…

– О чем я не рассказывал? – поинтересовался я. Она пожала плечами, не глядя на меня.

Я наблюдал, как Сенмут присыпает рану просеянной мукой, чтобы остановить кровь. Потом он посмотрел Асет в лицо, даже сел на колени, чтобы их глаза оказались на одном уровне.

– В Земле Пунт[55] и еще в некоторых местах в моей стране существует обычай обрезать девочек, прежде чем у них начнутся месячные кровотечения. Почему? – Он пожал плечами. – Но это передается от матери к дочери, из поколения в поколение. В Куше, где родилась эта старуха, если девочка мала для своего возраста, говорят, что она не может вырасти из-за червя, и ей отрезают женские органы, чтобы выпустить червя и чтобы она могла зачать ребенка. Но ты же не глупая дикарка и не поверишь в эту чушь.

Асет посмотрела на него.

– Разве женщины в вашей стране не учатся читать и писать? – Сенмут покачал головой. – А ты хотел бы жениться на такой женщине?

Он впервые улыбнулся:

– Не прошло бы и недели, как я выгнал бы ее из дому, обрушив на себя гнев ее отца.

Асет улыбнулась в ответ:

– Начинаю понимать, почему Небет такого высокого мнения о тебе. Она даже утверждает, что когда-нибудь ты станешь таким же, как Тенра, – я имею в виду, как врач. – Она поднесла мою руку к губам, возможно, чтобы скрыть, что поддразнивает юношу. – Но тебе не стоит и надеяться, что ты станешь так же мудр, как и ее отец. – Я понял, что с Асет снова все в порядке, и посмотрел на Мену – тот оскалился как дурак.

Сенмут – тоже. Так что его образование продолжается – как и образование Асет.

День 14-й, второй месяц засухи

Когда я вышел из деревни феллахов Рамоса, Ра плыл к западным утесам. И только встретив выходящих их сада собиральщиков, я понял, что начался сезон виноделия. Вскоре послышался стук палок, сливающийся с пением и смехом, и эти звуки веселья напомнили мне о временах, когда я в детстве ходил в виноградники своего деда. Там мы с братьями прыгали в огромных каменных чанах и топтали виноград, а наши родители, дяди и тети, выстукивали ритм деревянными лапами. Я ускорил шаг, желая вновь пережить эти счастливые мгновения хотя бы как зритель, – и не успел я пройти в ворота, как заметил в одном из чанов Асет: Рука поддерживал ее, чтобы она не поскользнулась, отбивая ногами ритм.

Это зрелище вызвало у меня в сердце улыбку: на Асет была лишь набедренная повязка, как у мальчишек, край она провела между ног и заткнула за пояс. Как сильно она изменилась с десятого дня рождения! Бедра и голени стали круглее и мягче, а лицо похудело, выделились скулы и сильная челюсть. Так что с каждым днем Асет все больше походила на мать. Не меняются у нее лишь глаза – настолько прозрачные и голубые, что свет ах сияет изнутри.

Я подошел ближе и тоже начал хлопать, чтобы слиться с толпой, – и увидел, как девочка посмотрела на товарища и рассмеялась. Мое сердце переполнилось сожалением о том, что это может быть ее последний шанс так по-детски забыться. Потом я осмотрел собравшихся и заметил какую-то фигуру на крыше дома Рамоса. От страха у меня участилось дыхание: жрец никогда не разрешал Асет играть с детьми рабочих. А сейчас он увидел, что его дочь ведет себя, словно одна из них, обнажив перед всеми появляющиеся груди, – и я застыл как дурак, пока меня не толкнул Пагош.

– Рамос ожидает тебя в своем саду удовольствий, – прошептал он так, чтобы услышал я один. – Бастет схватила его за яйца и начала их сдавливать. – Мы отошли от остальных, изображая беспечность, которой ни один из нас не чувствовал. – Он отсылает Асет, но не к жрице Хатхор. Вместо этого девочка отправится в гарем знатного богача. – У меня подскочило сердце, я судорожно вдохнул, но когда собрался заговорить, Пагош покачал головой, чтобы я этого не делал. Потом он растворился в толпе – возможно, чтобы присмотреть за Асет.

Когда я увидел Рамоса, он смотрел на пруд с лотосами. За эти годы он не особо изменился, хотя даже если бы он полностью поседел, этого бы никто не заметил. Не видны и его истинные намерения, так что я не стал доверять ему больше, чем раньше.

– Сенахтенра, есть ли у тебя такой друг, которому ты мог бы вверить все имущество, даже собственную жизнь? – спросил он, когда я подошел.

Я уже давно настороженно отношусь к жрецам, которые к делу подходят боком, скрывая истинные намерения за намеками или загадками, так что и я сказал то, что ему уже известно:

– Мне очень повезло, мой господин, поскольку таким другом для меня был отец. И Мена.

– Подумать только, а я когда-то считал, что знаю о тебе все. – Рамос покачал головой, но в уголках глаз появились морщинки, словно он шутил над собственной наивностью. – Тенра, я не намереваюсь использовать твои слова против тебя. Мне просто нужно найти ответ на вопрос. Правильный ответ. Потому что решение, которое я приму здесь и сейчас, сильно повлияет на решения Осириса и его судей, когда мне придет пора с ними встретиться. – Жрец повернулся ко мне. – Вопрос в том, могу ли я доверить тебе сокровище, которое для меня дороже всего золота Нубии, куда бы ни подул ветер в предстоящие месяцы?

– Вероятно, нет, – ответил я, ибо использовал бы все богатство, которое он мне может доверить, чтобы защитить его дочь – даже от него самого. – Я такой же, как и все остальные: в некоторых отношениях сильнее других, а в некоторых – слабее многих.

– Иногда, суну, я слишком часто вижу в своей дочери тебя, – пробормотал он. – Она тоже может разоружить человека своей честностью.

– Умоляю простить меня, если я тебя обидел, – я не могу кривить душой: мне для этого не хватает тонкости, приходящей с практикой, раскаяние же стало привычкой.

Рамос покачал головой:

– В том-то и дело, что когда живешь среди себялюбцев, хорошо получаются путаные фразы – для этого достаточно говорить правду. Возможно, однажды, прежде чем вытечет вода, отмеряющая отведенное нам в этом мире время, нам с тобой представится роскошество потягаться умами. А сейчас мне придется удовольствоваться доказательством, которое я вижу собственными глазами, – моей дочерью, которой я доверяю больше, чем кому-либо еще… даже больше, чем своему богу. – Я не мог вымолвить и слова, даже если от этого зависела бы моя жизнь. – У меня тоже есть друг, как твой отец, – продолжал жрец. – Он уже стар, но все еще любит меня, а я его. Поэтому Асет станет его Второй Женой…

– Но у нее еще не начались месячные кровотечения, – возразил я, повысив голос, чтобы заглушить внезапный шум в ушах, ибо было все равно – пусть мне раскроят череп, только пусть боги позволят мне прожить достаточно, чтобы найти другой выход.

– Для него это не имеет значения, а я сделаю все возможное, чтобы дочь была в безопасности. После того случая со старой нубийкой… – Рамос поднял руку, не давая мне возразить. – Все решено. Договор подписан. – Мне хотелось вырвать ему язык. – Ты хорошо послужил ей, мой друг. – Он посмотрел мне в глаза. – Ты ведь мне друг, да, Тенра?

Я понял, что наступает самый сложный момент беседы.

– Я старался, хотя признаю, что мне доводилось нарушать твои указания. Но не те, которые я считал твоими истинными намерениями – оберегать ее ка так же, как и тело.

Его губы расслабились сухой усмешкой.

– Слава Амону, я был прав хотя бы в одном. – Рамос никак не давал мне возможности отвести взгляд. – То, о чем я тебя попрошу, может дорого тебе стоить, Тенра. Может быть, даже больше, чем ты хочешь отдать. Если это так, я не буду оспаривать твое решение, но сделаю все, что смогу, дабы помочь тебе подняться до верхней ступеньки лестницы, если ты этого захочешь.

– Тогда хватит меня мучить и переходи к делу.

– Друг, к которому я отправляю дочь, и щедр, и мудр, но уже стар. Асет надо на время исчезнуть, но я не могу и думать о том, чтобы запереть девочку с его незамужней дочерью и двумя сестрами, которые в лучшем случае простоваты. Можно ли ей переехать в твой городской дом, как только ее присутствие в гареме Узахора будет подтверждено? – Слова потекли из него, словно вода из поднятого колодезного журавля. – Должно быть, Мерит сможет изменить внешность девочки так, что никто и не догадается. Например, пострижет ее, чтобы она стала похожа на твоего ученика?

– Или управляющего аптекой, – предположил я, увлеченный его планом. – А что насчет Пагоша? И Мерит?

– Они будут жить в доме ее мужа. Асет должна будет появляться там время от времени, чтобы супруг мог демонстрировать ее друзьям, но ее приданое через него перейдет к тебе. Используй деньги, чтобы пристроить к дому еще одну комнату, найми слуг, или что там потребуется. Я уверен, что Ипвет с сыном найдется работа у тебя дома. – Значит, он уже знал, что Асет сдружилась с его рабочими.