Ленинград — срочно... - Валерий Волошин

Но, придя на завод, никого из знакомых по работе в НИИ Горелов не встретил. Приняли их с Ульчевым по меньшей мере как героев — настолько магически действовало слово «Ленинград». Когда Горелов сказал главному инженеру о лампах, тот вздохнул, а потом махнул рукой:

— Хорошо. Только смотри, чтобы представители других заказчиков не прознали. Они, понимаешь ли, днюют и ночуют в цехе. Каждый хочет заполучить готовую продукцию тепленькой и сразу же отправить ее на свои заводы. Что поделаешь, величайший дефицит, каждая колба на учете. Но ленинградцам поможем. Давай документы, наложу резолюцию, и шагай в отдел сбыта.

— А без документов? — тихо проронил Горелов.

— Это как же?

— Расписку оставлю, что получил на нужды нашего радиобатальона, и…

— Э-э, браток, это не дело. Мне сразу голову снимут, — прервал Горелова главный инженер.

— Что же делать?

— На заводе тебе никто не поможет. Нужно или в наш наркомат обращаться, или через военное ведомство хлопотать, другого пути не знаю.

Наступило тягостное молчание. Горелов прекрасно понимал — убеждать, просить, умолять не имело смысла. Он поднялся:

— Пойду я… Надо еще на ночлег где-то устраиваться. Уже в дверях главный инженер остановил его:

— А знаешь, давай попытаемся. Сейчас у директора — заместитель наркома электропромышленности. Пошли к нему. Только, чур, не пасовать. Расскажешь и о своем батальоне, и о том, как воюете.

В кабинете директора кроме самого хозяина, тучного и лысеющего человека, в военном кителе без знаков различия, находился еще один мужчина в штатском. Он сидел спиной к вошедшим и что-то говорил, будто вбивая каждое слово. По его акценту Горелов определил, что тот прибалтиец. Директор, глянув на непрошеных гостей, нахмурился:

— Нельзя ко мне, я занят!

Но главного инженера это нисколько не смутило, он шагнул вперед и громко сказал:

— Товарищ заместитель народного комиссара, к нам прибыл инженер из Ленинграда, выслушайте его!

— Вам же директор ясно сказал, — недовольно пристукнул по столу блондин и обернулся. — Что за срочность! — И осекся. Медленно встал, изумленно воскликнул: — Горелов?! Это ты?

Горелов не верил глазам: перед ним стоял — кто бы мог подумать! — Ромас Купрявичюс, старший брат погибшего Альгиса, с которым Горелов в свое время работал в институте. В начале войны Ромас уехал в Москву руководить конструкторским бюро…

Горелов протянул Купрявичюсу руку, смущенно улыбнулся:

— Здравствуй, Ромас! Они обнялись.

— Рассказывай, почему здесь оказался? Ты ведь вместе с Альгисом воевал? — спросил Купрявичюс, усадив Горелова. Пояснил директору и главному инженеру: — Больше двух лет не виделись. Это друг моего погибшего младшего брата… — Ромас помрачнел. Потом потер лицо рукой, словно отгоняя горькие думы. — Вот так-то… Скажи, ты его видел перед тем… ну, как его бомбой?

Горелова как прорвало. Он рассказал о Ленинграде, о блокаде, о тяжелой зиме, о мужестве людей, об установках, об Альгисе, других своих товарищах, которые выжимали из новой несовершенной техники все возможное и невозможное.

— Вот и меня с начальником «Редута» прислали на электрозавод не от хорошей жизни. Задыхаемся без запчастей. Кто нам поможет, если не вы! — закончил Горелов.

— Так ты не один приехал? — удивился Купрявичюс и, обернувшись к директору завода, улыбнулся: — Не тот ли это лейтенант, которого я шуганул из цеха?.. Собрал, понимаешь, вокруг себя невест, — пояснил он Горелову. — Им работать надо, а они лясы точат. Пришлось и директору сделать замечание, почему это посторонние по заводу разгуливают.

— Что поделаешь, товарищ заместитель наркома. Вы сами ленинградец, понимаете. Для питерцев все двери открываются, — развел руками директор. — Как они еще не вытащили изделия за территорию?..

— С лампами не все так просто. На дружеские отношения в этом деле не надейся. Отдохни денек-другой, а мы тем временем подумаем, чем сможем вам помочь, — сказал Купрявичюс, прощаясь с Гореловым.

…Утро подкралось незаметно.

— Товарищ инженер, не спите? — прошептал Ульчев.

— Угу-у…

— И как вам удалось такие апартаменты для нас выхлопотать? Красота!

— Я же обещал.

— А-а, мне казалось, что вы разыгрываете… С колбами-то как? Я, между прочим, вчера время зазря не терял: разведал кое-что на заводе, кое с кем переговорил. Можно сказать, почти договорился, пообещали лампы — да попался на глаза начальству. Один такой грозный, блондинистый — как напустится на меня. Ну, думаю, ничего…

— Не «ничего», а влип. И меня подвел, директор завода из-за тебя неприятный разговор имел. Думаешь, после такого дадут нам колбы? — ответил Горелов, явно подшучивая над лейтенантом.

Но Ульчев все принял за чистую монету:

— Что же делать?! — замер он. — Бес меня попутал: девчата окружили, о Ленинграде расспрашивали… А кто он такой, этот начальник? Неужели на него управы нет?!

— Заместитель наркома электропромышленности. Кстати, нам «люкс» организовал, — ошарашил Ульчева Горелов. — Поднимайся, будем заниматься зарядкой.

Все последующие часы Ульчев слонялся по номеру, не зная, куда себя деть. Видя, что Горелов никуда не торопится, он несколько раз порывался спросить его о чем-то, но лишь глубоко вздыхал и продолжал бесцельное хождение. Инженер читал газеты, искоса поглядывая на мечущегося лейтенанта: пусть немножко поволнуется этот храбрец, подумает.

Зазвонил телефон. Подскочил Ульчев, снял трубку.

— Алло?.. Это из Наркомата электропромышленности. Товарища Горелова ждет заместитель наркома. Машина к гостинице послана. Передайте ему, пожалуйста.

— Кто звонил? — спросил Горелов.

— Вас, товарищ инженер, спрашивали, — промямлил Ульчев. — Машина вот-вот прибудет.

— Ладно, я поехал, а ты, Володя, отсюда ни на шаг, жди…

Лишь только Горелов появился на пороге кабинета, Купрявичюс довольно воскликнул:

— Ну, дружище, в рубашке ты родился! Хватит вам десять колб и двадцать комплектов запчастей к ним?

— Это вдвое больше, чем мне приказано привезти, — растерянно ответил Горелов.

— Совсем ты, Эдик, лукавить не умеешь, — засмеялся Купрявичюс. — Вообще-то задал ты мне задачку. Пришлось выходить на больших руководителей. Хорошо еще, что о положении ваших «Редутов» и твоем вояже знают и поддерживают вас. Что ж ты сразу не сказал об этом?

— Я и сам не знал. Инженер нашего батальона Осинин на что-то такое намекал, но если бы я тебя, Ромас, не встретил, то не знал бы, к кому обратиться.

— Есть такой генерал Лобастов. Слышал? Нет? Он из вашего наркомата и курирует все, что связано с техникой радиообнаружения. Когда я свою станцию для зенитчиков разработал, он был председателем приемной комиссии. Толковый мужик. — Купрявичюс оживился, видно что-то вспомнив. — Недавно он меня по старой памяти пригласил на демонстрацию «Редута» нашим союзникам, англичанам. Приезжала делегация. Интересно было наблюдать, как они ходили вокруг установки, диву давались. Все никак не могли понять, почему на «Редуте» одна антенна и для приема, и для передачи сигнала. А если бы англичане еще узнали, Эдуард, о твоем телевизионном центре приема и передачи радиоимпульсов?.. Вот это был бы фурор!

Ты же сам не видел мой «телевизор»! — искренне удивился Горелов.

— Зато много слышал о нем. Ты что думаешь, если я стал замнаркома, то, значит, бросил свои исследования? Не интересуюсь новыми разработками? А я ведь по-прежнему по совместительству руковожу конструкторским бюро. Время такое: приходится растягивать сутки на тридцать часов. А знаешь, почему мы тебе даем такое количество генераторных ламп? — спросил он. — Хотим поддержать тех, кто на заводе «Светлана».

Там бригаду возглавляют Полевой и Рязанов, я их знаю.

— Очень хорошо! Вот и передашь им часть колб, — пояснил Купрявичюс. — , Они будут вашему же радиобатальону текущий ремонт производить. И кроме того, они хотят создать генераторную лампу для «Редута» с другим катодом, из дешевого и менее дефицитного материала. Вот скажи, при какой температуре приходится вам в аппаратной установки работать, особенно летом?

— До пятидесяти градусов, а то и больше доходит. Как в парилке, — ответил Горелов.

— А они предполагают, что колба с так называемым оксидным катодом будет меньше нагреваться…

— Мощность излучения уменьшится, соответственно сократится и расстояние, на котором можно обнаружить цели, — усомнился Горелов.

— Надо сделать так, чтобы мощность увеличилась или хотя бы осталась прежней! — Купрявичюс взял Горелова за локоть. — Очень прошу тебя, Эдуард, помоги Полевому и Рязанову. Был бы жив Альгис, я бы, конечно, к нему обратился бы. Но теперь…

— Я ведь телевизионщик. У меня своих забот хватает. — Сейчас нам везде успевать надо.