Греховная связь - Розалин Майлз

— Ты никуда не пойдешь, ступай домой!

На дорожке перед входной дверью Алли, цепляясь изо всех сил за большую дорожную сумку, отбивалась от затрещин и пинков Калдера, который пытался загнать ее назад в дом. Поль резко остановил машину, распахнул дверцу и закричал:

— Алли! Алли! Сюда!

Застыв на секунду от изумления и неожиданности, девушка выскользнула из рук Калдера и бросилась бежать по дорожке, волоча за собой тяжелую сумку. Проскочив калитку, она рухнула на сидение машины и захлопнула дверцу.

— Гони, Поль! Гони!

Но Джим Калдер все же недаром проработал три десятка лет в шахте. Даже годы крутого пьянства не смогли убить в нем звериную реакцию. Он стремительно бросился вперед и остановился как вкопанный перед капотом „доджа“, высясь над машиной, как злой гений.

— Куда-то собрался, Эверард? — ехидно процедил он. Нагнувшись, Калдер схватил машину за бампер и начал раскачивать ее, яростно при этом плюясь и ругаясь.

В отчаянии Поль включил задний ход. Но прежде, чем он успел переключить рычаг, Калдер возник у его дверцы. Громадная лапища протянулась в окно и вцепилась Полю в горло.

— Хочешь умыкнуть мою дочь, Эверард? Ну, мы еще посмотрим! — Он начал медленно сжимать пальцы.

— О, нет, пап, не надо!

Поль сделал яростную попытку сбросить руку Калдера со своей глотки, но не тут-то было. Со своего места Алли попыталась помочь Полю, но позиция Калдера делала его неуязвимым для любых нападений.

Поль чувствовал, как голова начинает кружиться, и в глазах потемнело. Он понимал, что ему долго не продержаться. Из последних сил Поль дотянулся до ручки дверцы, распахнул ее и двинул по туше Калдера, вложив в удар всю энергию. Дверца больно ударила старика по голеням, а верхний край задел челюсть. С проклятием Калдер отскочил.

С трудом соображая, Поль попытался подняться с места и выбраться из машины. Однако Калдер схватился за ручку дверцы, рванул на себя и с рассчитанной резкостью и дикой силой захлопнул, нанеся чудовищный удар по голове своего противника Поль почувствовал, как кровь хлынула из раны и потекла по виску.

— О, нет, нет! Хватит!

Дверь снова раскрылась и громадная лапища сунулась в кабину и вцепилась Полю в рубашку.

— Думаешь, бой кончился — потому что ты готов выбросить полотенце? Ну нет, я еще не закончил!

Обеими руками схватив Поля, он выгреб его из кабины, швырнул на корпус машины и нанес сокрушительный удар в челюсть. Поль сделал слабую попытку защититься, но руки совершенно не слушались его, и он прекратил всякое сопротивление. Однако полное бездействие противника не могло остановить Калдера. Беспощадно, как он всегда карал своих врагов, старый садист наносил удары в голову, лицо и корпус поверженного противника и остановился только тогда, когда заболели кулаки и пресеклось дыхание.

— Отличная разминка, — осклабился он.

С удовлетворением, которое невозможно передать словами, он глянул вниз на избитую, истекающую кровью фигуру у его ног. Эверард получил по заслугам! Никому не дано безнаказанно доставать Джима Калдера! Теперь эти подонки в пабе закроют пасти! Хотел бы посмотреть на их рожи! А что касается рож, то не ему ли, Калдеру, смеяться последнему, когда этот красавчик Эверард явится туда с хорошо разделанной физиономией?

Но это всего лишь начало, закусочка, так сказать. А теперь пора за настоящую еду — подавайте главное блюдо! Тут уж все факты налицо — этот ублюдок прикатил на своей идиотской корытине, чтоб умыкнуть ее в тот самый момент, когда он поймал ее с этой громадной сумкой, набитой битком. Но он накрыл их — накрыл эту расчудесную парочку.

Калдер разогнул плечи и сжал кулаки, как перед выходом на ринг. Пора задать этой дряни взбучку, чтоб знала, как огорчать родителя. Пора вздрючить на славу, как и ее дружка! Отцу положено наставлять дочь на путь истинный и отвращать от путей неправедных. С довольным хрюканьем, всегда предвещавшим начало самых жутких его выходок, он двинулся к дверце с другой стороны машины. Но когда он сунулся в кабину за недостойной дщерью своей с целью преподать ей урок на всю жизнь, машина была пуста.

18

Бежать…

Бежать к Роберту…

Он что-нибудь придумает, он должен…

Рыданья душили ее. Алли неслась, словно зверь, за которым гонятся в ночи. Она уже оставила город, и дорога на мыс с каждым шагом становилась круче. Тьма впереди сгущалась, так что не видно было собственной руки. Низкое небо нависло над ее беззащитной головой, тяжелы и мрачны были тучи, весь день собиравшиеся над городом и теперь совсем закрывшие небо. Без фонарей, без звезд она беспрестанно спотыкалась в вечном страхе упасть. Но ничто не могло остановить девушку в этом неудержимом паническом бегстве. Бежать! Бежать. Надо бежать.

Но даже несмотря на весь ужас положения, Алли ликовала. Вот оно! Наконец она освободилась от отца и вправе назвать Роберта своим — все сошлось! Ну и отлично, пусть все вышло не так, как она думала, — да она и вообще ничего не думала, призналась себе Алли с честностью человека, которому нечего терять. Просто в ней что-то сломалось, когда вернулась домой, назад в это жуткое бунгало, и вдруг просто поняла, что больше не может, что надо бежать. А потом он поймал ее, и тут подоспел Поль…

Поль… Господи, Боже мой, Полю не позавидуешь. Джим в таком состоянии, что лучше держаться от него подальше! Но пусть уж лучше он, чем я. С какой-то невероятной беззаботностью Алли выбросила Поля из головы. Она никогда не нуждалась в нем, никогда не поощряла, ей всегда был нужен один только Роберт. Вот и здорово, что Поль подвернулся и вступился за нее, ни о чем не спрашивая. Уж кому как не ему знать, что Джиму лучше под горячую руку не попадаться. Но как бы то ни было, он помог смотаться.

Бежать…

Бежать к Роберту…

Теперь-то ему придется выступить в открытую, ликовала она, нет худа без добра — благодаря тому, что случилось, ему придется обо всем сказать жене, а потом решиться уйти со мной! Со мной, со мной, Алли! Холод, страх, надежда и радость смешались в тугой клубок эмоций, в одну секунду изменивший ее настроение. Но одно яснее ясного. Роберт после этого не может думать, что она останется с отцом. Ему придется что-то предпринять — и есть только один-единственный выход.

Она осиливала последний подъем, и цель была уже рядом. Впереди, чуть освещенный мерцающим светом моря, вздымал свои крепкие стены пасторский дом, неподалеку виднелась церковь. Во мраке ночи дом манил своей надежностью и уютом. Отсюда ей были видны клубящиеся далеко на горизонте тяжелые тучи, зловеще закрывающие небо. На мгновение она застыла от ужаса: тучи, громоздясь и налезая друг на друга, сбивались в тяжелую плотную кипящую массу, медленно ползущую к берегу. Все говорило о надвигающемся шторме.

Внезапно ее охватил неудержимый страх. Надо добраться до Роберта. Он придумает, что делать. Тихо всхлипывая, пытаясь восстановить прерывающееся дыхание, она перебежала лужайку перед пасторским домом. Оба выступающих окна с незадернутыми шторами ярко светились. Но комнаты были пустынны, и весь дом имел какой-то нежилой и брошенный вид, словно его покинули ангелы-хранители, предоставив обитателей их горькой участи.

Где он? Она вообще не чувствовала его присутствия. Но он сказал, что идет домой, и машина его на месте, она видела, когда подходила. Где он? Где-то на побережье издала одинокий отчаянный вскрик ночная птица, и девушка почувствовала, что теряет рассудок.

Возьми себя в руки, Алли, приказывала она себе, борясь с подступающими слезами. Не время расслабляться — надо найти его, надо привлечь его внимание. Она уговаривала себя с горькой, почти мазохистской настойчивостью. Он не позволит мне никуда уходить! Он обнимет меня, и все будет прекрасно, никаких беспокойств… Пока я не докучаю ему. Надо быть осторожнее, лучше бы он сказал своей жене и этой ужасной Джоан, пока они сами не узнают… Записку! Оставить ему записку, вот что надо!

Лихорадочно она стала искать в сумке ручку и листок бумаги. В это время над морем ярко вспыхнула молния, на мгновение рассекшая небо, и нырнула затем в глубины океана. Еще секунда — и на лицо, голову, плечи обрушился поток воды, словно разверзлись все хляби небесные, как это бывает в тропиках.

О, Роберт! Роберт! Где ты?

Она даже вскрикнула от обиды и гнева Слезы текли по ее лицу, усиливая бешеный ливень взрывом чувств. Движимая инстинктом, словно дикое животное, пытающееся спастись от ярости стихии, она прокралась на ступеньки дома, чтобы спрятаться под козырьком крыльца.

Освещаемая вспышками молний, она наконец нашла в сумке то, что искала, дрожа от холода, схватила перо и пустой конверт и нацарапала несколько слов. В этих словах была ее жизнь.

Вокруг бушевала гроза, низвергая на ее незащищенную голову всю ярость природы. В такую ночь из гробов восстают мертвецы, являются неупокоенные духи тьмы, а все доброе прячется в укрытие. С запиской в руке она потерянно стояла у запертой двери и думала о Джордже Эверарде, его похоронах… о его духе… о всех духах, которые могут выйти в такую жуткую ночь и бродить по мысу…