Мой самый-самый бывший - Ана Сакру

в Москву через три месяца, вежливо предложила нам кофе, мы вежливо отказались и покинули давящие белые стены ее юридической конторы.

Вырвавшись на улицу, замерли вдвоем на тротуаре. Переглянулись. Домой?

Внутри тарахтело так, будто все винтики расшатались. Чувства мои были растерзаны еще вчера, мозг основательно изнасилован сегодня. Странное состояние непонятной, подступающей истерики. Мы правда сделали это? Боже...Я стояла, пялилась на Сашку и поверить не могла...

У него тоже было очень странное выражение лица. Растерянное, задумчивое, отстранённое и одновременно глубоко внутри серых глаз чудился такой же звенящий надрыв, как и у меня.

Это сложно - вот так сходу поверить, что всё... Конец.

- Давай зайдем - поедим, - Сашка проводит пятерней по затылку, кивая на грузинский ресторанчик за моей спиной.

- Мы ели хот- доги, - вяло сопротивляюсь.

- Я не наелся, пошли, Лиз, - он уже шагает в сторону кафе, - А потом сразу к дедам за детьми.

Мысль, что сейчас придется объясняться с Алиской, Левкой и Сашкиной мамой с Вахтангом откровенно пугает. И я малодушно соглашаюсь оттянуть этот момент.

- Ок, давай...

Сашка по привычке хватает меня под локоть на пешеходном переходе, но я резко отшатываюсь от его руки, будто меня огрели плетью, и муж тут же отпускает. Мажет по мне хмурым взглядом, сжимает челюсти.

- Извини, - глухо.

Не отвечаю на это ничего. Молча быстрым шагом идем к кафе. Бок о бок. Избегая смотреть друг на друга. Будто боимся обжечься друг об друга.

31. Лиза

31. Лиза

Мы спускаемся в полуподвальный, ничем не примечательный ресторанчик. Тусклое освещение, в котором совершенно непонятно какое время суток за затемненными маленькими окнами, кирпичные стены украшены картинами с национальными мотивами и искусственной виноградной лозой, низкие своды потолка, квадратные столики, застеленные чистыми белыми скатертями и бордовыми тканевыми салфетками. И грузинская песня тихо льется из расставленных по углам динамиков. И никого, кроме нас.

Не позволяю Сашке помочь, и сама избавляюсь от пуховика. Кажется, в этот момент даже молоденький официант- грузин смотрит на меня осуждающе. Плевать. Саша разворачивает большую кожаную книгу - меню. А мне нет надобности туда заглядывать - я совершенно не голодна, зато не против выпить за только что подписанные документы о разводе. Не чокаясь.

- У вас есть гранатовое вино? - интересуюсь у парнишки-официанта.

- Да, конечно, домашнее, отличное! Наш хозяин сам привозит, - тот расплывается в улыбке.

- Тогда мне бокал и ассорти пхали, - отдаю ему меню, так и ни строчки не прочитав.

- Харчо, хачапури по-аджарски и кофе, - Сашка тоже возвращает парню меню, не отводя от меня взгляд.

Такой пристальный, что невольно чувствую скованность в движениях. И хочется поправить волосы. Молчим, пока официант не уходит.

- Решила выпить? - Сашка иронично выгибает бровь, как только паренек скрывается в соседнем зале.

- Считаешь, у меня нет повода? - копирую его тон.

- Не знаю, я пока еще, по ходу, не осознал. Кажется, я сплю, мне снится кошмар, и он затянулся...- губы мужа трогает нервная улыбка, и он откидывается на спинку стула, сцепив руки за головой.

- Лиз...

Делает паузу, сглатывая. Серые глаза тускло блестят в желтом свете лампы над нами.

- Ты...Уверена? Правда? Может...Блин, я не знаю...Точно других вариантов нет?! Я готов на любой. Но другой! Просто подумай, мы вот сейчас...На помойку же все!

И Сашка резко подается ко мне через стол, уперев локти в столешницу и сцепив пальцы в замок.

Из меня в ответ вырывается горький смешок, нервно комкаю салфетку.

- "Мы"? Какие "мы"? Это ты все снес на помойку! Вернее, Надьке между но...

Резко обрываю себя, потому что официант возвращается с вином для меня и кофе для Сашки. Напряженно молчим, пока он обслуживает нас. Синхронно следим за тем, как удаляется.

- Ну, за новую жизнь, я снова - Керефова, - поднимаю бокал, сверкнув улыбкой, и делаю большой глоток.

Сашка хмуро наблюдает исподлобья.

- Ты прямо рада...

- Предпочтешь, чтобы начала рыдать прямо тут?

Молча отпивает кофе, смотря мне в глаза.

- Значит, Москва, да, Лиз? - отставляет чашку, - Что ты там делать собралась?

- Да, я всегда ее любила. И, если помнишь, мне Ариэль работу предложил.

- Блять, рыба еще эта еврейская...- бормочет Сашка себе под нос, потирая нахмуренный лоб. Снова устремляет на меня препарирующий взгляд.

- Значит будешь жить в НАШЕЙ квартире, да, Лиз? - интересуется Сашка тихо, делая многозначительное ударение на слове "НАШЕЙ".

Сглатываю, пытаясь удержать выражение лица. Да, это будет тяжело - возвращаться в то место, где все началось, после того, как все закончилось. Прошло пятнадцать лет, а там до сих пор все пропитано нами прежними - юными, дурными, горячими, влюбленными. Надо бы сделать ремонт...

- Кстати, там надо бы сделать ремонт, - вслух подмечаю, - Левке наверно будет не очень жить с Алиской в одной комнате, надо организовать зонирование.

- Она слишком маленькая для вас троих, - констатирует Сашка хмуро, - По - хорошему, Левке бы уже здесь доучиться. Девятый класс.

- Забудь, по детям ты все подписал, - фыркаю, делая еще глоток вина. Вкусное, крепкое, сладкое. Чувствую, как в голову уже немного бьет, - Да и он не согласится, после того, как ты ему представление 18+ устроил...

- Что значит "забудь, по детям ты все подписал"? - тут же ощетинивается Сашка, - Ты мне сейчас о детях забыть предложила?!

- А ты о них сильно помнил, когда Тишакову...?!

Снова обрываю себя на полуслове, потому что парнишка - официант ставит передо мной тарелку с пхали, а перед Сашкой - харчо и хачапури. В нос ударяют восхитительные аппетитные ароматы, но мне сейчас