Мой самый-самый бывший - Ана Сакру
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сашка напротив быстро расправляется со своим хот-догом и лениво потягивает кофе. Вид у него так себе. Серый, замученный. Он то и дело трет лицо и красные, воспаленные глаза. Не то, чтобы мне было не плевать на его самочувствие, но он все-таки за рулем. А я пока не планирую умирать...
- Что? Вырубает? - интересуюсь холодно, когда он зевает в третий или четвертый раз.
- Нет, нормально, - щурится от солнца, отвечая.
- Выспался что ли? Совесть не мучила? - тут же не могу сдержать сарказм.
В ответ ожидаю зеркальной нападки, но...Сашка вдруг расплывается в усталой улыбке, собирающей морщинки вокруг его лучистых серых глаз, от чего я разом тушуюсь. На данном этапе я готова ругаться, плакать, игнорировать, орать…
Но улыбка - это вдруг слишком интимно, больно. Слишком близко к тому, что было между нами раньше, и так недоступно сейчас.
- Лиза...ты как всегда... - качает головой муж, смотря на меня поверх бумажного стаканчика с кофе.
Делает большой глоток и достает и кармана джинс помятую пачку сигарет.
Неожиданно!
- И с каких это пор ты куришь и даже покупаешь? - вздергиваю брови удивленно, пока Сашка чиркает зажигалкой и сильно втягивает небритые щеки, раскуривая.
- Я не покупал. Вчера Вахтанг утром дал, когда детей отводил к ним, - отвечает муж ровно, выпуская в сторону от меня дым.
- М-м-м…Ты им сказал? - прикусываю губы, вертя свой стаканчик кофе в руках.
- Еще нет, - Сашка мажет по мне напряженным взглядом, - Хочешь сама сказать?
- Придется прощаться все равно, наверно, да, сама. Вечером забирать будем детей - вместе поговорим...
- Ок.
Повисает тяжелая пауза. Давит. Действительность опять падает сверху бетонной плитой и размазывает нас обоих. Хочется хоть как-то ее стряхнуть.
- Дай мне тоже сигарету, - киваю на пачку, лежащую около Сашки на столе.
У мужа на миг натурально округляются глаза.
- Лиз, на хрена? Ты ж даже не пробовала.
- Пробовала, - хмыкаю, пряча подбородок в ворот куртки, - Еще в школе просто из любопытства, потом уже осознанно пару раз курила в клубах, когда на сессии по заочке ездила, уже когда с тобой жила. Знаешь, все эти мамские будни так утомляли. Хотелось напиться и начудить. Чудить, как ты, трахая знакомых, я не умею, так что приходилось просто баловаться тайком сигаретами.
У Сашки вытягивается лицо. В глазах неверие, и мне это неожиданно до чертиков приятно. Оказывается, это классно иногда - потрясти запылившимся скелетами в шкафу. Пусть даже такими безобидными.
- Ты это серьезно сейчас?
- Абсолютно, - дотягиваюсь до пачки сама.
- Но почему ты ничего не говорила? Ну то есть...Смысл скрывать?
- Как почему? Ты всегда ныл, что курящие женщины - это ужасно. Я не хотела давать тебе повод мне лекции читать. Так что вот так, - улыбаюсь, доставая сигарету из пачки, - Ни один ты у нас врешь ради своего удобства и блага семьи, да, Саш?
У мужа как-то странно сверкают глаза в ответ, взгляд жадно впивается в мое лицо.
- Засчитано, - коротко комментирует, чиркая зажигалкой и поднося ко мне неверный язычок пламени.
Прикуриваю. Горький дым обжигает легкие, горло першит, начинают слезиться глаза, но я умудряюсь удержаться и не закашляться, пока встаю из-за стола. У меня временный передоз общения с мужем. Его внимательный глубокий взгляд словно гарпуном попадает прямо в открытую рваную рану. Больно. И я сбегаю от Сашки обратно в машину. Прячусь там.
***
Два часа, проведенных у Юли Сазоновой в конторе, оказались настоящим мучением. Этот ее деловой бодрый тон вперемешку с сочувствующими взглядами и вопросами невпопад о личном.
Вы привезли перечень имущества?...Лиз, а детям сказали уже?...С кем остаются несовершеннолетние?...Надо вот тут подписать...Ребят, не мое дело, но что случилось?...Саш, тебе надо оформить доверенность...Боже, поверить не могу, вы окончательно убили мою веру в брак...Теперь идемте вместе к нотариусу, Ивану Константиновичу, он в соседнем офисе на этом же этаже…
И так бесконечно. А-а-а-а!!!
Я потихоньку сходила с ума, только и думая, когда же Юля нас отпустит. Договоры, доверенности, нотариус, подписи, подписи, подписи...
Ситуация еще усугублялась тем, что Сашка вообще отказывался говорить. Он занял самое дальнее кресло у окна, демонстративно скрестил руки на груди, широко расставил ноги и с видом хмурого истукана переводил недобрый взгляд с Юли на меня и обратно, периодически отфутболивая от себя Сазонову фразой "это всё к Лизе".
И потому мне приходилось говорить и говорить.
Про детей, квартиру, дом, машины, бизнес. Впрочем, от мужа мне ничего не было надо. Я хотела себе лишь его двушку в Москве, чтобы нам с детьми было где жить, и свой Вольво. Все.
Гостиничный комплекс - чисто Сашкино детище, вот пусть он им и подавится. Наш дом в Домбае мне тоже не нужен. Правда, и предложение Юли продать его чужим, чтобы поделить деньги, воспринималась каким-то кощунством.
За деньги я в принципе как-то не переживала. Мне достаточно будет Сашкиных алиментов, остальное я смогу заработать себе сама. Если что-то случится, у меня есть моя семья.
Да и Сашка…
Я не могла представить себе, чтобы в материальной помощи, если что, он мне отказал.
В общем, получался довольно щадящий вариант развода с точки зрения финансов для моего мужа. И может именно поэтому он не встревал в наш с Юлей разговор. Молчал, наблюдал и слушал со скучающим видом.
А еще все документы Сашка подписывал принципиально только после меня, наглядно демонстрируя, кто здесь инициатор всего происходящего. И, конечно, при каждой подписи не забывал опалить меня тяжелым многозначительном взглядом.
Наконец все документы были оформлены, заявление подано через онлайн сервис, Юля пообещала прислать все бумаги мне
