Мой самый-самый бывший - Ана Сакру

Вот и поговорили, да...

30. Лиза

30. Лиза

За окном проносятся деревни, горы, поля. Родная до боли дорога. Узнаю примелькавшиеся домики, вековые, выкрученные ветром деревья, магазинчики, заправки. Сколько раз мы ехали с мужем по этому шоссе в город и обратно. Не счесть.

С друзьями, с детьми, вдвоем...

И сейчас эти воспоминания лавиной накрывают. Мелькающие памятные фотокарточки того, что было с нами в пути. Песни, ссоры, смех, улыбки, философские разговоры, сплетни, игры с детьми, молчание. У нас все было - и хорошее, и плохое. Разное.

Такая пестрая жизнь, которую сейчас невыносимо жалко.

В какой-то момент настолько забываюсь, что чуть не делюсь с мужем своими ощущениями. Но вовремя прикусываю язык. Всю дорогу мы молчим. Лишь звуки мелодий, льющихся из динамиков, разбавляют тягучую многозначительную тишину между нами, и взгляды наши иногда предательски пересекаются в отражении зеркала заднего вида.

И каждый раз я трусливо первая отвожу глаза.

Чтобы как-то отвлечься, утыкаюсь носом в телефон. Ловит здесь откровенно так себе. Дорога по горкам: то вверх -то вниз, и каждый раз приходится ждать, когда машина проскочит низину. Вспоминаю, что не заехали в школу сегодня по поводу детских документов, хотя я хотела. Пишу завучу. Я состою в родительском комитете, и потому у меня есть полный набор необходимых контактов. Мне везет, Лилия Сергеевна оказывается на месте, обещает передать мою просьбу секретарю, а еще через минут двадцать отписывается, что завтра утром документы можно будет забрать.

Ее вежливо-настойчивые вопросы в духе "как-это-вы-переезжаете" игнорирую. Благодарю.

Дальше лезу за авиабилетами и покупаю три: себе, Алисе и Лёвке. Назавтра в 14:30 из Минвод. Кнопку оплатить нажимаю с пятисекундной задержкой, сильно прикусив нижнюю губу.

Ну вот почти и все, да?

Мы столько лет создавали, строили нашу жизнь, а разобрали ее по кирпичикам меньше, чем за неделю.

В очередной раз поднимаю взгляд на мужа. Наши глаза опять скрещиваются в отражении зеркала заднего вида.

Простреливает секундной жгучей болью. Нестерпимой. Черт, Сашка такой...Сердце сжимается в тоскливом томлении, игнорируя любые доводы рассудка. Но это лишь миг. Я опять первая отвожу глаза.

Интересно, будет время, когда я перестану так реагировать, чувствовать это к нему? Сейчас мне не верится, что это возможно. Никогда.

Несмотря на измену, предательство, несмотря на боль, что он мне причинил, на кровоточащую рану внутри, он все равно самый родной мужчина для меня. Это не умирает так, в одночасье.

Перевожу взгляд с экрана телефона на мелькающие заснеженные поля за окном. Надо бы сказать мужу, что купила билеты, проносится в голове, но я почему-то молчу.

Отворачиваюсь. Снова утыкаюсь в телефон, вспоминая, чем еще можно себя занять. Мы проехали почти половину пути, осталось еще два часа.

Через некоторое время Сашка притормаживает и выкручивает руль, заезжая в карман "нашей" заправки, на которой мы практически всегда останавливались по пути в Минводы. Пили кофе, ели фаст фуд, а также выпускали из машины начинающих поднывать детей. Здесь большой трафик, всегда свежие хот-доги, вполне вкусный кофе и деревянные столы со скамьями в отдалении, за которыми можно перекусить.

- Будешь что-нибудь? - голос мужа после долгого молчания звучит сорвано и хрипло.

- Мне от тебя ничего не нужно, - упираюсь лбом в окно.

В ответ мне летит беззвучное "бл...", и Сашка от души хлопает дверью, покидая салон. Обвожу пальцами по стеклу его высокую удаляющуюся фигуру.

Я ведь завтра улечу...Боже...Паника начинает накатывать...Как это вынести все, а?

В машине так пусто без мужа. Ежусь, пока его жду. Минут через пять Сашка показывается в стеклянных дверях маркета. В руках у него два стаканчика кофе и два хот-дога. Мой выпад он ожидаемо проигнорировал. Муж молча садится в машину и отгоняет ее в сторону. Выключает двигатель, оборачивается ко мне. Смотрит в упор. Тягучая пауза повисает.

- Пошли, Лиз, за столом посидим, позавтракаем, - предлагает муж через несколько томительных секунд с нажимом. Заранее готовится к тому, что откажусь.

- Я же сказала, что не хочу, - упрямлюсь, хотя пахнет кофе и хот- догами умопомрачительно.

Я ведь вчера вообще не ела. И не завтракала утром. Понимаю это только сейчас. Желудок жалобно урчит.

- Ты когда ела? - хмурит Сашка светлые брови, похоже, подумав о том же, - Ты ведь вчера не выходила из спальни.

- Теперь ты решил обо мне позаботиться?! Спасибо, уже все, что мог, сделал!

- Да блять! - это уже вслух, и Сашка второй раз с грохотом хлопает дверью, выходя из машины, прихватив с собой стаканчик кофе и хот-дог.

Наблюдаю, как идет к дальнему столику, садится на скамейку. Он так взбесился, что это ощущается в каждом шаге, движении, повороте головы. И почему-то от этого хочется улыбаться. Впервые за последние сутки. Пусть это больше злорадство, но хоть какая-то условно положительная эмоция. И я жадно цепляюсь за нее. Замечаю вдруг, что на улице вовсю светит солнце, припекая, что небо ультрамариновое, что белоснежный снег блестит, и что... это ведь мои последние часы с мужем перед самолетом. Да и вообще в статусе его жены. И что мне все равно хочется провести их вместе. Пусть и доводя друг друга - пообщаться по-другому сейчас вряд ли получится. Да и смысла нет. Но это все равно повод разглядывать его лицо, запоминая, слушать, смотреть прямо в глаза.

Когда еще я так смогу теперь?

Не анализирую, не думаю больше - просто забираю свой кофе и хот- дог с переднего пассажирского сидения и выхожу из машины.

Сашка поворачивает голову в мою сторону. На лице искреннее удивление, которое он пытается скрыть. Никак не комментирует, когда сажусь напротив. Только смотрит исподлобья в упор с болезненным интересом. Делаю вид, что мне плевать на его внимание - принимаюсь за хот-дог.

Солнышко припекает макушку, от подтаивающего снега веет свежестью, чирикающие птички дополняют идиллическую