Минус (сборник) - Роман Сенчин

Послушав про избиение Лялина и последствия этого избиения, я попытался влезть со своим – как меня чуть не сделали убийцей, но Димон вскоре перебил завистливым вздохом:

– Да-а, весело вы живете… Бухгалтершу-то не обули еще?

– Отменили, – рубанул бригадир и стал наливать водку в стаканчик. – И так геморрои со всех сторон. Потом, может, когда…

– Ничё, зато пидора проучили, хе-хе. А мне вот, – Димон вновь горько вздохнул, – а мне и похвастаться нечем… Зря я отсюда уволился.

– Что, – говорю, – не катит на кладбище с трупами?

– Да что трупы, трупы не главное…

– Давай, давай, расскажи!

Димон выпивает, дышит в рукав своего потасканного полупальтишка, дожидается, пока выпьют остальные, и затем, перемежая цепочку слов вздохами и чесанием головы, рисует картину своей новой жизни:

– Четыре человека бригада. И босс сверху, Леонид Георгич. Работаем каждый день. Можно день-другой прогулять, ну, хе, проболеть официально, только денег за это, ясно, ни копья не получишь. А за день, бывает, по три могилы заказывают. Летом, говорят, нормально, а сейчас, бля… Почва на полметра – как кость. Покрышки если жечь – прогревается, только где их набраться. Ходим вдоль трассы, ищем… Еще эти, из дома инвалидов, достают – дохнут один за другим. Их впритык, гроб к гробу ложим, траншеей такой. И ни копья навара с них, да и с нормальных – бутылку водяры сунут на всех и по полотенцу. У меня этих полотенец уже хоть продавай… Один раз, правда, хоронили богатого, так дали каждому по сотке, «Столичной» пузырей пять, нарезки… А, бля, пашем-то… Вон, все руки стер ломиком. – Димон показал нам свои изуродованные клешни и спрятал, зажал их между колен. – Зарплаты, хе, не видали еще. Хотя б талончики… Звоню сюда каждый день – мне же расчет выдать должны, – сегодня наконец-то часть выдали…

– Чего? Выдали? – подскочил Вадим, аж сигарету выронил.

– Шестьсот сорок рублей. Еще осталась почти тысяча… Унты бы купить, а то весь день на морозе…

Бригадир, не слушая его и ничего не объясняя, скрылся за дверью.

– Куда он? – не понял Андрюня.

Я-то, кажется, догадался, но боюсь особо надеяться и тем более вслух предполагать, что Вадим побежал узнать насчет получки. Поэтому хватаюсь за «Минусу»:

– Давайте хлебнем.

Допили. Вадиму оставляем в стакане. Пустая бутылка спрятана под топчан.

– А тут как-то поручили мне гроб заколачивать, – продолжает Димон. – Ну, беру гвоздь, молоток и – не могу. Рука не шевелится… Такая девчонка в гробу, я на нее все прощанье смотрел…

Я слушаю без всякого интереса. С замиранием духа жду бригадира.

Кассирша, понятное дело, ворчит:

– Обязательно за две минуты до закрытия надо…

Игорек уже получил свою долю, счастливо улыбается.

– Сколько? – трясем его.

– Мне триста, а вам вроде побольше.

Вадим, расписываясь в ведомости, не выдержал, хохотнул. В его протянутую ладонь опускается пачка купюр, сверху – мелочь.

– Ну? Ну? – лезет к нему Андрюня. – Триста? Пятьсот?

Вадим зажал деньги в кулак и отошел. Андрюня нырнул в окошечко.

– Уберите голову! – раздраженный голос кассирши.

Тот дернулся, ударил затылком фанерину и еще сильней разозлил всемогущую выдавальщицу денег. Она почти завизжала:

– Вы еще разломайте здесь всё! Разломайте!

– Ну, извиняюсь, – бурчит качок, жадно следя, что происходит в маленькой, набитой деньгами комнатке. «Вот бы вломиться туда!» – наверняка мечтает.

Вадим тем временем проверил получку, удовлетворенно выдохнул:

– Пятьсот восемьдесят пять, как с куста!

– Да уж, с куста, – говорю. – Попахали за них дай боже…

Андрюня, получив денежку, тут же принимается пересчитывать.

– В сторону можно, – пытаюсь его отпихнуть, – не загораживай.

Тупой богатырь не реагирует, он напряг все свои мускулы, стал каменным. Только пальцы шевелятся, перебирая купюры, да губы шепчут:

– …двадцать, тридцать, сорок…

– Сенчин! – кричу через его плечо кассирше. – Сенчин, тоже рабочий сцены!

Зарплата – событие не просто праздничное, а из ряда вон выходящее. Сразу появляется смысл в жизни, в работе, какой-то маячок впереди. Но зарплата бывает так редко, так редко держишь в руках сразу такое количество денег, что становится не по себе…

Деньги сразу меняют нас – мы неразговорчивы, напряжены. Нам теперь есть что терять. А терять-то не хочется.

И, спрятав получку в кармане, разбогатев на пять с половиной сотен, сидим в тесной и душной кандейке в позе озябших воробушков, помалкиваем. Все бы, чувствую, с удовольствием выпили, съели чего-нибудь вкусного, но так трудно вытащить под чужие взгляды родимую пачечку, бросить в общак две-три десятки и предложить: «Давайте-ка загудим!» Когда эти две-три десятки единственные, сделать это намного легче.

– М-да, – кряхтит и мнется на стуле Димон, что-то готовясь, но никак не решаясь сказать, на что-то (да понятно, на что) вызывая нас своим кряхтением.

Его никто не поддерживает, и через пару минут он поднимается:

– Ладно, пойду… Отоспаться надо, завтра… ох, на две могилы заказ поступил…

Вадим, пересилив боязнь растерять свою плотную пачечку, все же выдавливает:

– Как, может, вздрогнем? Отметим?..

Но реплика эта падает в пустоту: Андрюня что-то бормочет о новом свитере, и Димон спешно прощается и уходит.

А я пить опасаюсь. Представляется вполне реальный ход вечеринки: выжираю пузыря полтора (на радостях такое количество проскочит как бы и незаметно), в приподнятом настроении шагаю домой в два часа ночи, горланю песни, цепляюсь к девчонкам, в итоге же попадаю в трезвяк, а утром – похмелюга, штраф, горькие мысли о канувшей в Лету зарплате. Лучше перетерпеть.

– Что ж, нет так нет, – со скрытой радостью принимает Вадим наш отказ, – еще успеется. У бога дней много. – И, чтоб отвлечься от мыслей о выпивке, начинает ругаться: – Чуть, сука, не проморгали денежки. Хоть бы одна падла бровью пошевелила, мол, выдают. Ну им отрыгнется, скотам!

Еду с работы. Еду не в дядь Генином скрипучем «пазике», а в удобной, приземистой, быстроходной иномарочке. Японская, кажется, потому что руль у нее не с той стороны. Чисто ради прикола махнул рукой – она остановилась. Предложил водиле двадцатку и теперь ловлю кайф.

Я развалился на переднем сиденье, покуривая «Бонд», глядя вперед. Черный асфальт, черное небо, а по бокам убогие заснеженные избушки, кривые заборчики. Так называемый частный сектор. Иномарка несет меня в новую часть города, несет туда, где есть возможность поймать долгожданную радость.

Пролетают встречные машины, ослепляя нас с водилой острым светом фар. Жутковатое и приятное ощущение – чувствовать секунды опасности и беззащитности, когда в полуметре от тебя просвистывает железный ящик, а ты видишь только белую пустоту… Мимо. Ящик уже за спиной, он все дальше, и появляется небывалое облегчение, и ты готов закричать и подпрыгнуть от радости. Нет, не стоит кричать и подпрыгивать. Достаточно одной затяжки дорогой сигаретой.

Но вот впереди новая машина, белые пятна фар все ближе, острее, и снова эти несколько секунд ожидания и пустоты…

Включен магнитофон, из колонок – мурлыкающий, тоненький голосок с кокетливым придыханием:

…Ее мальчик далеко,

В семи морях,

Пьет других девчонок сок,

Поет им песни.

Может быть, все нечестно так,

Но только вот, наверно, интересно…

– Кто это? – заинтересовываюсь.

Водила с готовностью объясняет:

– Новая группа появилась – «Мумий Тролль» называется. Вот прикупил кассетку, теперь оторваться не могу.

– Что-то действительно есть, – киваю, прислушиваясь к магнитофонному голоску, а водитель продолжает рассказывать, уже мешая мне и раздражая:

– Говорят, наркоманы смысл какой-то глобальный находят, а мне и так хорошо. На инопланетянское такое походит… Во, сейчас про дельфинов будет. Классная песня!..

Торговый комплекс, как всегда, полон жизни. Этакое сердце города, пульсирующее людьми, музыкой, фонарями, подъезжающими и отъезжающими машинами. Может, мне это только так кажется, но с каждым днем Торговый все сильней, все крепче стягивает город вокруг себя, все бойче колотится это огромное сердце. Даже летом он вроде был спокойнее и незаметнее, чем сейчас – в морозный вечер конца ноября… Возле киосков чуть ли не очереди, кафе и мини-маркеты забиты клиентами. Даже в рядах, обычно почти безлюдных с шести-семи вечера, полно торгашей.

Или сегодня какой-нибудь праздник? Да нет – обычный четверг. А может, теперь каждый день и каждая ночь такие? Или я просто старался не замечать, не дразнить себя? Но сегодня-то я ничем не хуже всех остальных.

Водила тормознул белую иномарку рядом с пивбаром «Балтика». Отдавая деньги, я говорю, что тоже обязательно заимею кассету с песнями «Мумий Тролля», водила товарищески улыбается и кивает.

Благодаря пяти с половиной сотням рублей события последней недели отодвинулись далеко-далеко, поблекли, почти забылись. Ольга Борисовна и ее дочь, подписка о невыезде, родительские проблемы, театральные, всякие прочие… Да хрен с ними в конце-то концов! Сколько можно дерьма?..