Истина Дао. Даосизм для Запада - Алекс Анатоль

теты — поет песнь универсальной любви. Они подробно объясняют, насколько добр человек — как и природа. В их мире извращенной логики львы спят с ягнятами, нежно прижавшись друг к другу, враги оказываются сражены ло- гическими доводами, а чужаки радостно передают приветы из дальних краев.

Эти противоречащие природе ожидания доброты, поддер- живаемые социальными институтами, порождают заблужде- ния и смуту в уме человека. Когда запутавшийся в заблужде- ниях западный человек натыкается на волчий оскал бизнеса, читает об изнасилованиях в парке и видит, как политиканы посылают восемнадцатилетних мальчишек умирать где-то в чужих краях на никому не нужной войне, он спрашивает себя: «Где же универсальная любовь?» Сбитая с толку душа слушает, как религиозные вожди учат, что универсальная лю- бовь достижима, если обратить народные массы (разом, как одного смятенного индивидуума) к жизни, полной пышно- цветной доброты. Они убеждают сосунка-неофита уверовать в универсальную любовь и побуждают его стать примером для других (каковы бы ни были последствия этого для него самого), пока мир на земле не восторжествует. План таков: любовь распространяется, как эпидемия гриппа, пока не за- чихает все человечество. Однако подобная стратегия имеет свою историю — историю сплошных неудач на протяжении двух тысяч лет. К несчастью, человечество сопротивляется этой заразе и побеждает вирус любви. Как ни печально, но человек как вид привит от доброты ко всем.

Откуда нам известно, что ценности универсальной любви изначально нежизнеспособны? Возможно, наилучшим под- тверждением является тот факт, что предмет любви (кого и что надо любить) изменяется в зависимости от времени и

места. Это важный момент, так как природа постоянна и не- изменна: небо голубое, львы едят антилоп, камни не дышат, а огонь жжет. И не имеет значения, сколько умных аргументов мы приведем, — небо от этого не станет зеленым, газели не станут охотиться на львов, утесы не начнут дышать а огонь не охладеет.

А вот людские определения любви и доброты меняются с легкостью необыкновенной — универсальности в этом во- просе нет. В США считается, что каннибализм — это плохо, тогда как в некоторых странах Африки это принятый обряд. На Кубе частное предпринимательство находится вне зако- на, однако для кубинцев, которые живут за девяносто миль оттуда, в Майами, это вполне почтенное занятие. Алкоголь был запрещен в Америке 1920-х годов, но разрешен десять лет спустя. Развод считается грехом в одной христианской церкви, но приемлем в другой. В России на протяжении се- мидесяти пяти лет сажали в тюрьму активных привержен- цев любого бога, пока в 1990-х годах не сменилось прави- тельство и не легализовало все религии. Воистину, доброта и любовь находятся в состоянии постоянной изменчивости, в соответствии с существующим общественным строем. Та- ким образом, универсальная любовь не может быть частью природы, поскольку даваемые обществом определения «хо- рошего» и «плохого» непоследовательны.

Универсальная любовь также терпит поражение в случае конфликтов или трудностей. Понаблюдайте за трехчасовой пробкой в Лос-Анджелесе, или за тем, как быстро кончает- ся запас еды в супермаркете перед сильным снегопадом, или вспомните трехдневное отключение электричества в Нью- Йорке. Где тут универсальная любовь? Если она — неотъем- лемая часть человеческой сущности, ожидающей, когда ее

пробудит религия, тогда почему же она так легко впадает в спячку? Разумеется, такая могучая сила, как любовь, не долж- на исчезать, особенно после двух тысяч лет христианства и двух с половиной тысяч лет конфуцианства и буддизма. Па- триотично настроенные американцы японского происхо- ждения, когда их во время Второй мировой войны сгоняли в лагеря для интернированных, должно быть, недоумевали, куда девалась универсальная любовь, как и миллионы зако- нопослушных евреев, ожидавших в хорошо организованных очередях в нацистские газовые камеры. Где же тогда была доброта человека? Как ей удалось так легко исчезнуть? Или, наоборот, может быть, надо начинать с того, что универсаль- ной любви никогда не было на свете?

Ясно, что универсальная любовь может существовать только в спутанном сознании; призыв избегать подобной пу- таницы является одним из наиболее последовательных преду- преждений в «Дбп дэ цзине». Как заметил Чжуан-цзы:

Непохоже, чтобы человечность и справедливость

были в человеческой природе.

Мудрость Лао-цзы, 60

Общество пользуется ярлычками, чтобы управлять мыс- лями стада, и пропагандирует веру в искусственную любовь. Оно создает «этикетки», чтобы влиять на мнение масс, ука- зывая им, что есть «хорошо», а что — «плохо». Правитель- ство называет «врагами» иностранные государства, действуО юшие вразрез с его интересами. Добровольное вступление в армию называется «патриотичным». Помощь неизвестным, посторонним людям называется «благотворительностью». Даже красота задается общественным соглашением: когда-то

женщины с округлостями считались красивыми, теперь же их клеймят «жирными». Как заметил Чжуан-цзы,

Кто красив от природы, тому дают зеркало. Но не скажи ему люди, что он красив, он бы и не знал об этом.

Мудрость Лао-цзы, 67

Чжуан-цзы продолжает урок, наставляя нас не верить яр- лыкам с надписью «доброта», которые клеит общество:

Мудреца, который любит своих собратьев, люди на- зывают «человечным». Но не скажи ему люди, что он добр, он бы и не знал об этом.

Мудрость Лао-цзы, 67

Необходимо избегать ловушки, которую создают ярлычки социума, ведь только тогда мы сможем ускользнуть от песни универсальной любви, подобной пению сирен.

Беспристрастность

Итак, может ли человек послушать совета Лао-цзы не об- рашать внимания на традиционные ярлыки и, подобно со- вершенномудрому, «обращаться с людьми как с соломенны- ми собаками для жертвоприношения»? Отведено ли в мире какое-то место любви? Если даос признает, что природа не добра, означает ли это, что он должен быть бездушным хиш- ником? К счастью, картина не столь мрачна. Чжуан-цзы объ- яснил это в своем диалоге с шанским министром Таном:

Тигры и волки — любящие животные, — сказал

Чжуан-цзы.

Что вы имеете в виду? [— спросил Тан.]

Тигр любит свое дитя...

Мудрость Лао-цзы, 67

Чжуан-цзы говорит о том, что самые злобные и устра- тающие хищники, какие есть в природе, становятся любя- щими зверьми, заботясь о своих детенышах. Природа до- пускает безусловную любовь, но только среди членов очень небольшой группы животных. Такая любовь — самая с иль- ная и романтичная. Отдельный представитель будет биться буквально до смерти, чтобы защитить другого, входящего в его маленькую группу, иногда называемую «коконом». Для даоса естественно любить и изо всех сил защищать немно- гих избранных людей; все же остальные рассматриваются как ничего не значащие источники неприятностей — всего лишь соломенные собаки. Важно отметить, что этот малень- кий кокон для любимых людей выходит за границы традици- онно определяемой семьи. Поэтому Чжуан-цзы, заканчивая цитированный выше диалог, сказал:

Совершенная доброта никак не связана с личными отношениями... Она намного выше, чем сыновня почтительность.

Мудрость Лао-цзы, 67

Чжуан-цзы ясно показывает, что семейные связи не слу- жат необходимой предпосылкой для совершенной доброты и любви, явственно отвергая конфуцианское почтительное отношение к семье. Вместо этого он делает акцент на добром

отношении к тем, кто поддерживает с личностью подлинные взаимоотношения, материальные и духовные. У даоса до- брота распространяется только на тех, с кем у него общие ценности и интересы. Кроме того, если речь идет об отно- тениях мужчины и женщины, должно быть и физическое притяжение, берущее начало в недрах животного желания.

Описание естественной любви у Лао-цзы, с одной сторо- ны, жестко и грубо, например когда он предостерегает про- тив какого-либо сострадания по отношению к народу. C дру- гой стороны, оно может быть романтичным и нежным, как в том случае, когда он поощряет страстную приверженность к немногим избранным. Относиться к народным массам с бес- пристрастным безразличием, одновременно изливая потоки свободной любви на определенную группу людей, — таков классический даосский принцип «пристрастности».

Силы Дао, будучи проявлены в природе, беспристрастны. В природе нет места для особого отношения к кому-либо. Ураганы сметают города, не делая различий между жертвами, дождь льет равно на всех людей под небом в тучах, солнце согревает все, чего коснутся его лучи. В самом деле, природе свойственно жестокое безразличие. Детеныши животных — самая легкая добыча, людские дети легче всех подхватывают болезни. Силы природы обращаются с невинными так же грубо, как и с массовыми убийцами.