После рассвета будет закат - Виктория Цветаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Отвернись, я переоденусь, – сказала я ему, но он даже глазом не моргнул, так и стоял, с довольным лицом, скрестив руки на груди и любовался мной, с глупой улыбкой на лице.
Как мало надо человеку для счастья… Вот за что мне это всё? Одевшись, я подошла к нему и игриво дала ему подзатыльник, тоже заразившишь от него весельем. Чему я радовалась в данный момент, не знала. Мне было просто хорошо, и я хотела насладиться этим моментом сполна. Взявшись за руки и улыбнувшись друг другу, мы двинулись в сторону столовой, проходя мимо двери со сломанной щеколдой, рядом с которой безвольной кучей лежали обломки подпиравшего её стула.
– Надеюсь ты не сильно пострадал, когда прорывался ко мне? – ухмыляясь, спросила я, качая головой в разные стороны, показывая на груду дерева, лежащего неподалеку.
– Последние события напрочь стёрли из моей головы все плохие воспоминания, – подхватив меня на руки, как какую-то пушинку, Рустам закружил меня по комнате, радуясь, как ребёнок. – Я так счастлив! – кричал на весь дом от души этот сумасшедший мужчина.
Опустив меня на пол, он прижал меня к себе, вдыхая аромат моих волос. Делал он это громко, наслаждаясь моментом, постанывая от наслаждения. Я закрыла глаза и млела в его руках, купаясь в его ласке, любви и обожании.
– Сейчас вернёмся, и я наведу здесь порядок. Хорошо, что дверь сильно не пострадала, ты же моя пленница и должна сидеть взаперти, – шутил он на больную для меня тему, думая, видимо, что это смешно.
Я надула губки, чем только рассмешила его. Схватив меня на руки, он громко смеялся, быстро сбегая по лестнице.
– У меня есть для тебя подарок, – как-то робко и неуверенно произнёс он, когда мы спустились вниз.
– Подарок? Надеюсь, недорогой, иначе не возьму. Я не хочу, чтобы меня покупали. Не думай, что то, что случилось, даёт тебе право так считать! – начала я вырываться из его объятий, но он не позволил.
– Нет, это больше для души. Он подошёл к столу и достал оттуда небольшой томик произведений Шекспира и протянул его мне, в ожидании моей реакции.
Это стало для меня полной неожиданностью. Откуда он знает, что я люблю Шекспира? Может быть просто "ткнул пальцем в небо" или догадался? Все любят его, я уверена в этом, его нельзя не любить! Забота и внимание Рустама были очень приятны мне!
– Спасибо! Как ты узнал, что это мой любимый писатель? Здесь «Ромео и Джульетта» есть, – листая книгу, воскликнула я, с радостью обнаружив свою любимую пьесу.
Начала рассказывать наизусть, не ожидая, что Рустам с таким же чувством станет по памяти читать мои любимые строки.
– Ты любишь Шекспира? – моему удивлению не было предела.
– Да, я его прочитал всего от корки до корки, не удивляйся. У меня много талантов, и несколько из них я тебе недавно продемонстрировал в спальне, – стоял он, засунув руки в карманы, и лыбился пошловатой и самодовольной улыбочкой, довольный, как бульдог, получивший долгожданную косточку.
– Вот, самовлюбленный павлин! – с показной обидой надула губы я, сама улыбаясь во весь рот.
Думала про себя, какой он всё же неисправимый пошляк, но такой неотразимый и безумно сексуальным. Эта его черта и делала его таким привлекательным и безумно желанным. И тут улыбка сошла с моего лица… Очень жаль, но завтра скажу ему, что эта ночь ничего не меняет…. Мы слишком разные, включая религиозные преграды. Он будет меня подавлять, не даст учится и заниматься любимым делом. Посадит взаперти, и моя участь будет только заниматься домом и рожать детей. Нет, я на такое не подписывалась!
Но это будет завтра… Сегодня я не хочу портить эту волшебную ночь и испить её до дна… Приняв это решение, тут же обняла его за шею, а он меня за талию, и мы вместе двинулись поглощать еду и, желательно, в больших количествах, восполняя ох какое огромное количество потраченных калорий…
Глава 23. Рустам.
Всю ночь до раннего утра мы моим Оленёнком с упоением наслаждались друг другом, и нам было мало. Мы потеряли счёт времени…, затерялись где-то между небом и землёй…, растворились в пространстве…, превратившись в один неразрывный сгусток энергии, сопровождающийся бесконечными стонами удовольствия…, горячим прерывистым дыханием и хаотичными…, непрерывно ласкающими друг друга движениями рук и слов…
Окрылённый произошедшими в Оле переменами, я не мог поверить своему счастью и радовался, как человек, который получил то, что долго хотел, ждал, добивался, идя напролом к своей цели и вот дождался… Долгожданная моя награда лежит в моей постели на своём животике, мило демонстрируя мне свою очаровательную попку и красивые ножки, сладко посапывая в подушку.
Под утро она уже практически взмолилась отпустить её и дать хоть немного поспать, измотанная моим страстным напором. Я же, наоборот, энергия лилась из меня ключом, адреналин в моей крови бил все мыслимые и немыслимые рекорды. Восхитительное ощущение…, такое чувство, что горы можешь свернуть, чувствуешь себя всесильным каким-то супергероем. В этом человечество право – любовь окрыляет…, так себя и ощущаю – орлом, парящим в небе…, так легко, просто божественно на душе… Любить – это прекрасно, надеюсь, когда-нибудь и Оля произнесет мне эти три заветных слова, я подожду… Пока она не знает, что чувствует, слишком быстро всё произошло. Дам ей время, ведь любовь не терпит спешки…
Надеюсь, она простит меня, что я не оставил ей выбора. Меня мучили сомнения на её счёт. Не слишком ли поспешно она согласилась стать моей? Как-то резко она изменила ко мне своё отношение, надеюсь, ничего не замышляет? Может я зря накручиваю себя?
Погладив любимую по щеке, я быстро поцеловал её в носик и двинулся в сторону кухни, чтобы что-нибудь приготовить на завтрак. Мне хотелось её порадовать чем-нибудь вкусненьким. Я знал, что она большая сладкоежка, даже кофе сладенький пьёт. Сладкая моя девочка, везде сладкая от кончиков волос до маленьких пальчиков на ногах. Даже на секунду не хотелось оставлять её одну, но нужно было восполнить силы нам обоим и немного подкрепиться. Взглянув напоследок на так мило посапывающую мою малышку, я спустился вниз и решил испечь блинчики.
Этому рецепту и многим другим меня научила моя бабушка. В детстве я был непоседой и мою страсть к кухне не поощрял отец, говоря
