После рассвета будет закат - Виктория Цветаева

мне всё равно! Спи с кем хочешь!– упрямо заявила я, но всё же отвела глаза, отвернувшись, ведь мне было, ой, как не всё равно.

– Врёшь! Ты просила ласки, практически умоляла меня не останавливаться! Ты хотела меня!– неожиданно ударил он своими мощными кулачищами по кровати с такой силой, что я подпрыгнула на месте.

Вот же чокнутый псих! Совсем с катушек слетел!

– Это ничего не значит, ясно,– продолжала монотонно добивать Рустама я, не обращая внимания на его страдания и нестабильное эмоциональное состояние, тем самым забивая последний гвоздь и в крышку своего гроба. – Ты что думаешь какой-то особенный? Так я бы хотела любого мужчину на твоем месте! – сказав это, я тут же пожалела в гневе брошенных словах, но было уже поздно.

Я задела его гордость, это был уже перебор… Дальнейшие события были как в тумане. Всё происходило очень быстро и в тоже время, как в замедленной съёмке. Он схватил меня, резко уложив попой к себе на колени и, сняв трусики, стал совершать шлёпающее движения рукой по моим нежным ягодицам. Никто никогда не поднимал на меня руку, слёзы градом полились из моих глаз. Он был так зол, что не сразу услышал мои крики и просьбы прекратить.

– Прости…, прости…, прости меня…, – стал он тут же целовать и гладить горящие огнём ягодицы, успокаивая. – Я сожалею…, я не хотел… Я так люблю тебя… Прекрати вести себя, как глупая, избалованная девчонка. Ты меня намеренно выводишь из себя, провоцируя на плохое отношение к тебе. Прими меня, прошу… Я сделаю тебя самой счастливой… Попробуй, и ты почувствуешь себя самой желанной, самой красивой женщиной на свете… Только доверься мне и я положу к твоим ногам весь мир…

Резко соскочив с кровати, я стала бить его везде, куда придётся, приговаривая:

– Вот тебе! Гад! Подонок! Чудовище! Ненавижу! Ненавижу тебя! Выпусти меня отсюда, ты слышишь? – кричала в истерике, не в силах успокоиться. – У меня учёба уже в универе началась. Я не для того поступала и столько трудилась, чтобы все бросить ради каприза какого-то избалованного болвана, который решил поиграть в Бога и вершителя чужих судеб! Корона не жмёт?

– Про учёбу забудь! Ты ещё не поняла? Я теперь тебя буду во всем обеспечивать! Тебе не нужно учиться, не нужно работать – это моя забота. Твоя задача будет обеспечивать уют, комфорт в нашем доме и рожать мне наследников, – сказал он, перехватив мои руки и больно заломив их назад, тем самым обездвижив меня.

– Ты в своём уме? Я не собираюсь становиться ничьей содержанкой! Хочу быть свободной и самостоятельно зарабатывать себе на жизнь и, желательно, подальше от тебя, мерзкий ты человек! – как будто и не держал, Рустам резко меня отпустил.

Немного покачнувшись вперед, я быстро развернулась к нему и сильно схватила за ладони. Он ойкнул, поморщившись от боли. Я взяла его руки в свои и увидела многочисленные раны на всей поверхности обеих рук. Вся моя спесь слетела в один миг, когда я осознала, чем они были нанесены. Раны были свежие и не оставляли ни единого сомнения, что он сам собственными руками срезал шипы с роз, а я так плохо про него говорила.

– Не нужно было этого делать. Зачем ты так мучился? – меня очень тронул этот его жест.

Неужели правда любит? Все ещё сомневалась я в искренности его чувств.

– Ради тебя, чтобы зайти ещё хоть раз в комнату и увидеть, как ты прижимаешь цветы к груди с такой очаровательной улыбкой, я готов снимать шипы с каждой розы на этой земле…, – он смотрел на меня в этот момент, как будто я была всем для него в этом мире, эпицентром всей его вселенной.

Я смутилась и опустила глаза. Мне было стыдно… Меня переполняли противоречивые эмоции, и я никак не могла в себе разобраться. Так и держа его за руки, но уже нежно и трепетно, боясь причинить боль, мы сели на кровать. Гнев и злость вмиг улетучились и на их смену пришли другие, более позитивные эмоции. Я улыбнулась ему слегка грустной улыбкой, и начала непростой разговор, пытаясь подобрать правильные слова и достучаться до него:

– Рустам, послушай, я устала от всего этого. Я же вижу, ты тоже не в восторге от этой ситуации, заложниками которой мы вместе стали. Нам обоим непросто, мы как два упрямых барана, которые рогами меряются и не хотят друг другу место уступить. Ты не любишь меня по-настоящему – это лишь иллюзия любви…

– Ты меня плохо знаешь, я не отступлю. Я знаю, что чувствую, и эти чувства искренние и самые что ни есть настоящие, – целуя мои пальцы и запястья, шептал Рустам, как одержимый.

– Это всё потому, что я тебе отказала, и ты сделал смыслом своей жизни меня добиться. Ты уверен, что когда добьёшься не передумаешь? Может быть в тебе говорит лишь уязвлённая гордость? – сделала я ещё одну попытку, не отступая в желании переубедить его.

– Какая ты ещё маленькая и наивная. Ты любила когда-нибудь, ответь? – не оставляя мне шанса на победу, он задавал мне вопросы, в которых я была полный профан.

Да, я знала, что такое любовь, могла рассуждать на эти темы часами, анализируя своих персонажей из любимых произведений, но могла с уверенностью, даже не думая заявить, что таких чувств никогда и ни к кому не испытывала.

– Нет, никогда, – быстро ответила я, не сомневаясь в своём ответе ни на секунду.

– Я тоже, пока тебя не встретил, и я знаю отличие, уж поверь мне. С моим опытом за плечами сразу распознаешь, что настоящее, а что нет, – не менее уверенно звучали его слова, не оставляя сомнения в их правдивости.

Я обдумывала то, что он сказал мне, пытаясь придумать план, как мне выбраться отсюда. И пришла к выводу, что у меня лишь один единственный шанс, и я собиралась им воспользоваться…

Глава 21. Оля.

Почему я не лишилась действенности раньше? Сейчас бы не было этих проблем. Это всё из-за этого, ему льстит, что он будет первым у меня. Самолюбие, честолюбие, гордыня и эгоистичность – всё есть у этого парня, и я подхожу по всем параметрам, чтобы тешить его самолюбие.

– Рустам, послушай, – с надеждой заглянув его глаза, я начала зондировать почву, – если я,…. ммм….как это правильно сказать, отдам тебе себя, но на одну ночь, ты отпустишь меня домой?

Отбросив мои руки в сторону, он резко подскочил, как ужаленный. Его взгляд стал злым и колючим.

– Торгуешься, значит? Раньше осуждала таких девушек, а теперь сама меняешь свою честь на свободу, готова платить такую цену? Хороша, ничего не скажешь! – Рустам смотрел на меня уничижительным взглядом, сгорая от