Пасынки Джихада - Лев Пучков

— Хорошо, Вите уже доложил. Сутки имеем… Угу…

Перевожу: до завтрашнего вечернего доклада у нас есть сутки, чтобы работать в рамках версии «Руденко — главный шпион». А потом придется доложить, что шпион мертв и версия была, как теперь стало понятно, ложной. Причем надо подумать, как бы половчее доложить, чтобы опустить время обнаружения трупа. А то ведь, если выяснится, что водили начальство за нос целые сутки, кое-кому так не поздоровится, что даже представить страшно!

— Значит, все-таки те даги? Машина — их…

Тут и переводить не надо. Выходит, главные негодяи — дагестанцы. Всех перерезали, под прикрытием полковника выехали из дивизии. Но шустрые-то какие, просто фантастика! Прямо как три Васи, связанных колючей проволокой. Везде успели…

— Теперь надо быстренько придумать, что с этим делать…

То есть с трупом и пленными. Пять минут назад полковник договаривался насчет того, чтобы всего лишь приютить двоих угонщиков на ночь. Теперь у нас появился труп и выяснилось, что угонщики не просто так, а вроде как при трупе. Да и труп — не абы кого, а главного фигуранта всей этой свистопляски, что творится в городе уже вторые сутки.

В общем, по всем раскладам выходит: надо немедленно сдавать все «важнякам» из Москвы. И труп и угонщиков…

— Не врут, — спустя три минуты доложил Петрушин. — Насчет трупа вообще ничего не знают. Султан намекнул, что груз, от которого надо избавиться, — особый. В мыслях они держали, что это может быть труп, но такого в делах с Султаном раньше не было, так что как-то всерьез это не восприняли…

— Ай, как все плохо, — закручинился Иванов. — Останемся без всего. Версии — хана, работе — тоже…

— А поговорить? — напомнил Костя — основной наш мастер насчет продуктивно соображать в режиме цейтнота.

— В смысле?

— Мы хотели ехать к Султану.

— Но это было до трупа.

— А какая разница? Сдадим под охрану место происшествия, позвоним, скажем, что есть информация, надо встретиться лично. Поедем к важнякам, а по дороге мимоходом заскочим к Султану. Нам это кто-нибудь запрещает? Нет. А вдруг мы там что-нибудь узнаем?

— А вдруг там эти даги? — подлил масла в огонь Петрушин.

— Тогда бы это вообще решило все проблемы… — в голосе Иванова мимолетно звякнула этакая серебристая нотка надежды. — Так… Пока с той стороны не было ни одного выстрела. Все — ножами. Это на край, если Султан вдруг связан с дагестанцами… Угу… Их вроде бы двое, а нас пятеро, и мы вооружены. Кроме того, у нас один Петрушин за семерых прокатит…

— Непонятно мне, по какому поводу сомнения, — проворчал Петрушин. — Давайте просто поедем и пообщаемся. А если эти там — спеленаем и выложим москвичам на блюдечке. И делу конец…

— Хорошо, — Иванов достал телефон. — Сейчас поедем…

И поехали — но не сейчас. Потому что Иванов созвонился с Глебычем и сказал, что планы слегка изменились. В результате минут через двадцать к нам подъехал автобус с дюжиной бойцов ОМОНа, их командиром и Глебычем в придачу.

Иванов сдал под охрану место происшествия (вернее, задержанных, машину и труп — собственно происшествия не было), сказал, что теперь все официально, здесь работает комиссия генерала Власова (начальник московских «важняков») и примерно через час будет опергруппа. Мы поехали докладывать, а по дороге кое-куда надо заскочить, так что неплохо бы выделить пару-тройку бойцов для прикрытия…

Кореш Глебыча расставил бойцов, а сам не остался, поскольку уже вовсю благоухал и опасался, что генерал может пожаловать сюда лично.

— Я сам вас прикрою, — сообщил он. — Пару бойцов с пулеметами возьму, будет достаточно. Если что — покрошим там всех в капусту.

Вот после этого мы и поехали. То есть с момента задержания угонщиков минуло немногим менее часа…

Усадьба семьи Султана Муратова тоже располагается в частном секторе, но подальше от того места, где мы взяли угонщиков. Если по карте смотреть, километрах в пяти от дивизии.

Командир ОМОНа сказал, что Арсен Муратов — папа Султана — человек в этих краях небезызвестный, пользуется авторитетом. И вообще, этот район — что-то типа «Второго Магаса». Проживают в основном вайнахи — чечены и ингуши, но люди уважаемые и мирные.

— Тут всегда все тихо. У нас с ними никогда проблем не было.

— Ничего, теперь будут, — неловко пошутил Петрушин. — Только не у вас с ними, а у них с нами.

Встали недалеко от усадьбы Муратовых, коротенько посовещались. Омоновцы, имеющие немалый опыт «зачисток» в областях, не столь отдаленных отсюда, предложили свой вариант размещения единиц боевого порядка.

Вариант очень простой: мы заходим как обычно, а они заезжают на параллельную, становятся позади усадьбы и все подряд прикрывают. Это, типа, очень здорово, потому что всякая шушера обычно при облавах и иных плановых мероприятиях норовит уйти «огородами». Вот и выскочат на кинжальный огонь пулеметов.

Иванов одобрил, а Петрушин с Васей криво усмехнулись. Шушера, может, так и делает. А нормальные «духи», которых застигли врасплох, в первую очередь валят тех, кто вошел во двор, а уже потом ретируются — и, как правило, через парадный вход. Потому что на парадном все мертвые, а «на задах» обязательно будет прикрытие.

Костя усмехаться не стал, но по убытии омоновского автобуса (а в автобусе всего четверо: командир, два бойца и водила) на тыловую позицию выразился:

— Ловкие ребята. Хотят и рыбку съесть, и на какое-то там известное место присесть…

И тут же пояснил свою мысль: недаром их командир дифирамбы разбрасывал местным товарищам. Видимо, имеет с ними какие-то «мосты» и теперь не хочет светиться в качестве агрессора. Думает так: там все равно ничего криминального, стволы мои не понадобятся, а если эти приезжие и нагрубят ненароком, то я здесь ни при чем.

— И правильно думает, — резюмировал Иванов. — Это мы приезжие. А ему здесь жить. И вообще, попрошу — без лишнего хамства…

И только после этого Иванов позвонил Власову (предкомиссии) и сообщил о результатах работы. Команда только что добыла «Мерседес» тех самых дагестанцев, в комплекте к нему — двух угонщиков, которые, возможно, как-то связаны с самими подозреваемыми. Место происшествия охраняется, можете высылать своих людей. А сам я к вам скоро подъеду. Примерно через полчасика. Кое-куда заскочу, уточню тут кое-что и подъеду, расскажу все, как было…

— Да-да, конечно, стараемся… Да нет, не за что. Это же наша работа… Хорошо, буду… Нет-нет, там ничего особенного, просто уточнить кое-что надо… Ну, минут через сорок…

— Ну вот, теперь можно спокойно пообщаться, — Иванов облегченно вздохнул и глянул на фосфоресцирующий циферблат командирских часов. — Времени хватает, так что торопиться не будем. Сделаем все грамотно и тонко…

Через пару минут омоновцы сообщили по рации, что заняли позиции (у них те же «Кенвуды», что и у нас, — только частоты совместили, и всех делов), после чего мы подъехали к воротам усадьбы.

Пока звонили, осмотрелись. Высокий кирпичный забор, поверху — штыри, стилизованные под старинные копья, стальные ворота, крашенные в цвета джихада. Двор сильно вытянут, чуть дальше, в сторону соседей, виднеется односкатная металлическая крыша — видимо, та самая мастерская…

Через минуту открыл молодой человек приятной наружности — чуть более двадцати, среднего роста, стройный. Видимо, не ожидал. Увидел нас — от удивления рот разинул и застыл столбом.

— Султан?

— Султан.

— Мы по делу. Будем на пороге говорить или во двор пустишь?

— Заходите…

Иванов, Костя и я вошли во двор. Петрушин с Васей остались у калитки на улице, а Глебыч вообще не вышел из «таблетки», сказал, что будет прикрывать через окно, потому что от него сильно пахнет. Мало ли как получится: тут вам не там, запросто жалобу накатают, что приходили проверять и были пьяные!

Костя держался за нами — мы общаемся, он молчит, смотрит со стороны и оценивает. Его задача, как обычно: определить степень вовлеченности объекта в интересующий нас процесс и выдать вердикт.

Дом большой, подоконники расположены выше человеческого роста, двор очень просторный, можно в футбол играть. Повсюду стилизованные под старину фонари, светло как днем. Заметно, что с электричеством в этой усадьбе проблем нет. Да, вон та самая мастерская, в которой Султан «просто» машинами занимается, без всяких «тоже», идти до нее — метров пятьдесят. Неплохо устроились…

На высоком крыльце стоял дородный бородатый мужик, лет за пятьдесят. И с заметным напряжением во взгляде рассматривал нас.

Султан между тем лишь попятился назад, пропуская нас во двор, и опять встал. Парень был явно в замешательстве. По-моему, тут и Кости не надо, и так все видно…

— Это кто такие? — требовательно поинтересовался мужик с крыльца. Спросил по-ингушски, я чеченский знаю, а эти языки очень похожи.