Крылья феникса - Матлак Ирина

Небесный остров, который я когда-то называл своим домом. Родовое гнездо.

Кажется, в последний раз был здесь в прошлой жизни. Какая глупость… больше не существует ни прошлых жизней, ни будущих. Не существует с тех самых пор, как шестьсот лет назад все они были отданы фениксами во имя защиты Артогана. «Кровавый свет» изменил и сломал тысячи судеб, в том числе и предков нашего дома. Всякий редкий раз, оказываясь на этом небесном острове, я непроизвольно об этом вспоминаю.

Отец и старший брат, помешанные на истории нашего дома, сделали все, чтобы каждый, ступивший на эту небесную землю, ее узнал.

Огромный особняк в форме вытянутой буквы «П» с вычурной богатой отделкой был призван подчеркивать состояние и богатство. Прямо в центре внутреннего двора — высокий монумент с портретами наших предков, начиная Лосценом Снэшем, объединившим и возглавившим легионы фениксов во время «Кровавого света». Он погиб за Артоган и не оставил после себя потомков. А наш род продолжил его кузен, вошедший в число тех немногих, кто после битвы сохранил внутренний свет.

Этот монумент, изготовленный лучшим скульптором империи из редкого золотого мрамора, — настоящая гордость семьи, которой я никогда не разделял. Он — всего лишь кусок камня, призванный пускать пыль в глаза. Подвиг нашего предка действительно повод для гордости. Но настоящее никогда не бывает пафосным и не выставляется напоказ.

Лакеи у входа все те же. Интерьеры особняка не изменились, так же как и двор. Стабильность, постоянство, верность традициям — то, что так ценит отец. Даже дворецкий, который и сам не помнит, сколько ему лет, по-прежнему занимает свой пост.

За пятнадцать лет моего отсутствия не изменилось ничего. В золотой гостиной все так же тикают стоящие на камине часы, в хрустальных вазах благоухают белые розы. Леди Гойрей — бывшая ниллэ матери и ее нынешняя фрейлина, как всегда, напоминает ледяную, напрочь лишенную чувств скульптуру. В ее холодных глазах, похожих на рыбьи, при виде меня отражается лишь тень удивления.

Я миновал несколько длинных коридоров, поднялся по широкой, устланной светлым ковром лестнице и подошел к хорошо знакомой двери. Внутри шевельнулось легкое, давно забытое беспокойство — призрачное, прилетевшее из далекого детства. Вспомнилось, как брался за эту дверную ручку, будучи еще мальчишкой, страшащимся гнева отца.

Вошел без стука.

Лорд Вэйр Снэш, занятый разбором бумаг, сидел за письменным столом. Стол тоже остался прежним — массивным, с украшением на ножках в виде львиных голов.

Я вошел бесшумно и так же бесшумно прикрыл за собой дверь. Но мой приход все равно не остался незамеченным. Оторвавшись от изучения бумаг, отец медленно поднял на меня взгляд.

После моего возвращения из Приграничья мы неоднократно виделись в императорском дворце и на приемах. Даже вели дежурные разговоры. Но пролегающая между нами пропасть никуда не исчезла, и сейчас это ощущалось как никогда отчетливо. Да, за последние недели мы виделись не один раз. Но в настоящий момент возникло ощущение, что встретились впервые за эти пятнадцать лет.

— Пришел, — спустя долгую паузу полуутвердительно-полувопросительно произнес отец.

— Пришел, — согласился я с ним и без перехода обозначил причину визита: — Мне нужно воспользоваться семейной библиотекой.

Отец выразительно приподнял бровь.

— Семейной библиотекой?

— Той ее частью, что собрали вы с Рэйном, — уточнил я.

Последовала еще одна долгая пауза. Как и дом, отец совсем не изменился за минувшие годы — все тот же суровый взгляд из-под сошедшихся на переносице бровей, твердая линия подбородка с короткой, с едва заметной проседью бородой. И глаза цвета расплавленного золота, слегка мерцающие, даже когда внутренний свет спит.

— Значит, ты пришел сюда, только чтобы посетить семейную библиотеку, — снова и вопрос, и констатация факта. — Собранную мною и твоим старшим братом. Позволь узнать, зачем тебе понадобились наши архивы?

— Это важно. — Я не стал вдаваться в подробности. — Мне нужно увидеть одно имя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— И ты считаешь, что я так просто позволю тебе это сделать? — В голосе отца зазвучала сталь. — Ты попрал традиции и вековые устои, разорвал все связи с самым главным — со своей семьей, своим домом. Не исполнил долг и не женился, чтобы обзавестись наследником. И думаешь, что после этого можешь заявиться сюда и я так просто исполню твою просьбу?

Зная характер отца, я не ответил, ожидая скорого продолжения. И оно не заставило себя ждать:

— Ты мог жениться на принцессе! Породниться с императором, принести еще больший почет нашему дому, но отказался от всего и сбежал в треклятое Приграничье!

— Не сбежал. — Не в пример отцу, я голос не повышал. — И тебе прекрасно известны причины, по которым помолвка с принцессой была расторгнута. Но семья, которую я считал своей, приняла не мою сторону. Ты не принял мою сторону. Никогда ее не принимал. Говоришь, я попрал все традиции? Нет, это сделал Кайл, которого ты, несмотря на его поступок, поддержал.

Отец приподнялся с кресла, и на его щеке нервно дернулся мускул.

— Я не поддерживал Кайла. Ни тогда, ни теперь. Он — моя извечная головная боль. Но он не отказался от нас, не наплевал на мое мнение. Я никогда не ждал от него многого. А вот от тебя, несмотря на твой досадный изъян, ожидал. И ты этих ожиданий не оправдал.

Я ошибался, считая, что та давняя история канула для меня в небытие. Нет. Сейчас в висках застучала кровь, и в груди шевельнулось негодование, перемешанное с отголосками старой боли, не имеющей никакого отношения к моему «изъяну».

Но выплеснуться наружу ему не позволил. Привычно подавив неприятные воспоминания, сухо повторил вопрос:

— Так я могу воспользоваться библиотекой?

Отец слегка прищурился, глядя на меня в упор. Этот его прищур был едва ли не единственным, что унаследовал от него Кайл.

— Через неделю я устраиваю прием, на котором будут присутствовать представители всех сильнейших домов. Приходи на него. Со спутницей — выпускницей или студенткой Института аэллин. Возможно, тем же вечером я дам тебе нужный ключ.

Ход отца был понятен. Когда-то я публично отказался от своего дома, сказав, что больше сюда не вернусь. А теперь должен буду публично вернуться. Со спутницей, наличие которой тут же приравняют к моей возможной скорой женитьбе.

— Хорошо, — согласился я, выдержав тяжелый взгляд. — Я приду на прием с одной из нынешних студенток института. Будь по-твоему.

Отец думал, что победа осталась за ним. Но он не уточнил, какой именно студентке необходимо меня сопровождать. О том, что она должна обучаться на факультете аэллин, не было сказано ни слова. И я намеревался этим воспользоваться.

ГЛАВА 16

В выходной день жилое крыло факультета ниллэ больше напоминало вымершее. Все, кто жил в Дрейдере, разъехались по домам, а остальные предпочитали проводить свободное время вне четырех стен.

Гостиная стала наполняться людьми, лишь когда окончательно стемнело. Я тоже сидела здесь, у камина, в кои-то веки не прячась в своей каморке. Эмбер и ее приспешницы отсутствовали, так что никто не нарушал мой покой.

В камине уютно потрескивали поленья, горячий чай, который я пила, пах терпкими и чуть горьковатыми травами — согревающими и играющими на языке приятным послевкусием. Постепенно поглощая печенье из вазочки, я изучала учебник по этикету, стараясь осмыслить и запомнить все прочитанное.

Дневник неизвестной аэллины решила не трогать до завтрашнего утра, хотя руки так и чесались вновь его открыть. А еще я не могла не думать о предстоящем завтра разговоре, да и вообще обо всем том, что случилось в последние дни. Даже изучение правил поведения в высшем обществе не смогло надолго отвлечь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мне казался немного странным тот факт, что обсуждение касающихся меня проблем вновь было отложено. Хотя я ведь не сердце мира, чтобы все вращалось вокруг меня. У лорда Снэша хватает и других забот.