Люби меня вечно - Барбара Картленд

В комнату вошли два лакея, которые несли разнообразные горячие блюда. Себастьян наполнил свою тарелку, налил себе еще вина и, когда слуги вышли, продолжил:

— Все, что я сказал, пока только мое предположение. Но я абсолютно уверен, что правильно понял суть дела. Герцог де Шартр раздражен тем, что мне удалось улизнуть из его ловко подстроенной ловушки. В своем окружении он отзывался обо мне так, что не мог не привлечь внимания к моей персоне и к моей подопечной. А только это и требовалось.

— Вероятно, среди людей, которые работают на герцога, кто-то уже вынашивал идею о похищении девочки. Шартр вполне мог об этом и не догадываться. Но если она и вправду в руках тех, о ком я думаю, то можно только молиться, чтобы смерть поскорее нашла ее!

Герцог едва смог договорить: с трудом сдерживаемые слезы душили его. Наступило тяжелое мрачное молчание. Изабелла сидела, закрыв лицо руками. Молчавший все это время Гуго внезапно стукнул по столу кулаком.

— Боже милостивый, Себастьян! — воскликнул он. — Что такое вы говорите? Как вы можете сидеть здесь, даже думая о подобном?

Герцог резко отодвинул тарелку, встал и отошел к окну. Некоторое время он стоял молча.

— Покинув кардинала, я сразу отправился в Пале-Рояль, — наконец вновь заговорил он. — Там я попытался встретиться с герцогом, но того не оказалось в Париже: уехал в свой замок позавчера, как мне сообщили. Это значит, что он не мог захватить Эме с собой.

Именно в тот момент мне и пришла в голову мысль разузнать о том, что творится в самом Пале-Рояле и в бедных кварталах Парижа. Так я провел остаток ночи, и — поверьте, Гуго — это ад!

Я побывал в задних комнатах книжных магазинов, где продаются памфлеты. Разговаривал с людьми, которые живут исключительно за счет распространения клеветы. Сидел рядом с теми, кто окунает перо в грязь, чтобы нарисовать карикатуру. Беседовал и с негодяями, которые распространяют эту мерзость.

Я был в притонах разврата, которые Шартр устроил в Пале-Рояле, и узнал там от женщин такое, отчего мне, отнюдь не желторотому юнцу, стало дурно. Из Пале-Рояля я отправился на улицы. И теперь я твердо знаю, что Париж прогнил до такой степени, о которой ни я, ни кто другой из нашего круга даже понятия не имеет.

— Но вы так и не смогли найти Эме! — сквозь слезы произнесла Изабелла.

— Не смог. Не смог найти Эме, — с горечью и болью повторил герцог. — И ужас в том, что никого не удивил сам факт ее исчезновения. Преступление в Париже — вполне обыденное явление. Речь может идти лишь о цене.

— Но Себастьян! Мы обязаны найти девочку! Вы не можете вот так просто сдаться!

— Сдаться? — удивился герцог. — Уверяю вас, Изабелла, что я и не думаю отказываться от поисков Эме. Чего бы это ни стоило, я готов разыскивать ее до тех пор, пока не смогу должным образом наказать виновных.

— Бедная, бедная девочка! Ах, Себастьян, как она вас любила!

Губы герцога крепко сжались, словно слова кузины больно задели его.

— Она любила вас до самозабвения. А вы, Себастьян, вы хоть немного ценили ее?

Герцог молчал, и Изабелла продолжила свой горячий монолог:

— Это невыносимо! Она так вас любит, а вы абсолютно к ней безразличны. Это такая высокая, самоотверженная любовь, Себастьян! Всю ночь я думала, что, если бы нам удалось спасти ее, мы все вместе могли бы уехать в Англию! Там вы смогли бы беспрепятственно жениться на ней, и никто не посмел бы помешать — ни кардинал, ни кто бы то ни было еще.

Но прежде чем Себастьян сумел найти в ответ какие-нибудь слова или хотя бы ответить на пожатие руки Изабеллы, дверь в комнату открылась.

Первым увидел Эме Гуго! Она стояла в дверях в помятом, грязном и порванном белом платье, со спутанными, рассыпанными по плечам волосами, но глаза девушки сияли от счастья, губы приоткрылись, словно в невыразимом восторге!

Гуго тщетно пытался выговорить ее имя: слова застревали у него в горле. Именно в этот момент герцог обернулся, и девушка с радостным криком, словно на крыльях, пронеслась через комнату и бросилась в объятия Себастьяна.

— О монсеньер! Монсеньер! — повторяла она дрожащим от радости голосом. — Я вернулась! Я здесь! Я ведь думала, что никогда больше вас не увижу!

Она спрятала лицо у него на груди, а он крепко обнял ее одной рукой, другой не переставая гладить густые спутанные волосы.

— Эме, с вами все в порядке! — воскликнула Изабелла. — О слава Богу, слава Богу!

Она внезапно побледнела, словно теряя сознание, но Гуго обхватил ее за талию и усадил в кресло.

— С вами все в порядке, Эме? — наконец обрел дар речи герцог. Голос его звучал тихо и сдержанно, но Гуго увидел в глазах Себастьяна неожиданную нежность.

— Да, в порядке, монсеньер, — проговорила девушка, все еще крепко прижимаясь к нему. — Я испугалась, страшно испугалась, решила, что уже никогда не увижу свободы, а после моей смерти вы поверите в ту ложь, которую они будут рассказывать обо мне.

— Что они с вами делали? Где вы были? — слабым голосом спросила Изабелла.

Однако, ни Эме, ни герцог не слышали ее вопроса. Они смотрели в глаза друг другу, и несказанное ликующее счастье, изливаясь из глаз девушки, удивительным образом отражалось в глазах Себастьяна.

— Я все время думала о вас, монсеньер, хотела быть такой же смелой. Знала, что вам будет стыдно за меня, начни я умолять о пощаде. Но мне было так страшно! Только постоянные мысли о вас, о вашем благородстве и храбрости не позволили мне опозориться.

— Вам не причинили вреда? — быстро спросил герцог.

— Нет, со мной все хорошо — теперь, когда я снова могу видеть вас! — ответила Эме.

Глаза обоих говорили красноречивее всяких слов. Сердца девушки и мужчины бились в унисон, его сильные руки крепко обнимали ее, а весь окружающий мир просто перестал существовать. И был лишь солнечный свет, более яркий и золотой, чем когда бы то ни было прежде, и счастье, которое опустилось на любящих из какого-то иного, высшего, мира и окутало их нежной волной.