Алгоритм смерти - Стивен Хантер

– Пожалуйста, не надо. Я пытался разобраться в гражданской войне в Сомали с помощью Интернета. Это было все равно что читать письма Стивена Крейна с фронтов Пятой пунической войны[37].

– Вечные насмешки, даже если я ничего не понимаю. Все эти люди потеряли своих братьев, сестер, родителей. Это закаленные воины, не знающие пощады, и они, не дрогнув, сделают все необходимое.

– То, что нужно, – одобрительно произнес парень.

– За неделю до назначенного дня их привезут к оживленному пограничному переходу в Ниагара-Фолс, где они скрытно переправятся в Штаты, спрятавшись в грузовике, который регулярно пересекает границу. Этот грузовик принадлежит еще одному собрату по вере, владельцу компании, торгующей коврами. Далее я лично отвезу всех из Олбани сюда, где они отдохнут несколько дней в конспиративном доме. Ты точно уверен в том, что их не надо будет свозить заранее в торговый центр, по одному – по два, чтобы они прониклись духом того, что им предстоит сделать?

– Сожалею, нет. Кто-нибудь из них влюбится в девушку-сомалийку, которая торгует видеодисками, работает официанткой в кафе или собирает плату за парковку, его мысли не будут сконцентрированы на работе, и он изгадит все дело. Непременно найдет способ все обгадить. Этим ребятам были обещаны священный джихад, истребление неверных и прямая дорога в рай. Я позабочусь о том, чтобы все эти обещания были выполнены, но они, в свою очередь, должны соблюдать строжайшую дисциплину до тех пор, пока не начнется веселье. Это основополагающее правило – тут никаких комедий, иначе нас накроют и уничтожат. Больше я этого повторять не буду. Тебе нужны еще деньги?

Имаму было стыдно насчет денег. Часть суммы, полученной от парня, он использовал, чтобы дважды насладиться услугами проститутки в Сомали, на покупку видеодисков с самой грязной порнухой и чтобы сводить своих девочек в детское кафе «Чакс и чиз», где им очень нравилось. У него еще оставалось больше шестисот долларов. Но он не мог отказаться от такого предложения.

– Ну, – смущенно пробормотал имам, – наличные всегда пригодятся.

– Никаких пиршеств, никакой тайной вечери с молодыми ягнятами. Малейшее – малейшее отступление от обычного распорядка может насторожить федералов. Пока что они, похоже, еще ни о чем не пронюхали, но мы уже так близки к цели, и мне бы не хотелось, чтобы все это развалилось, а я остаток своих дней зазря провел за решеткой, по три раза на дню удовлетворяя похоть своих сокамерников.

– Я все понимаю и повинуюсь. Я тебе очень благодарен.

– Вот и отлично, на том и остановимся.

– Есть еще один момент.

– Хорошо, какой?

– Смерть.

– Моя любимая вещь, в любой раскраске. О чьей смерти мы говорим?

– О твоей и моей.

– Она придет тогда, когда придет. Это ничтожная плата за высшие цели. Меня смерть не слишком пугает.

– Да, но… неужели у тебя нет никого, кого тебе хотелось бы увидеть снова?

– Разве только чтобы расхохотаться им в лицо.

– Но если задуматься о бегстве…

– Это невозможно.

– Ну… а если возможно?

– Гм, – задумчиво произнес парень.

– Так получилось, что у одного из моих последователей есть брат. Этот брат служил пилотом вертолета в военно-воздушных силах Марокко. Затем ввязался в радикальную политику, его арестовали, пытали, бросили за решетку. Ему удалось бежать, и в конце концов он оказался в Канаде.

– Любопытно.

– Он отличный пилот. Сейчас работает в одной сельскохозяйственной фирме, обрабатывает поля. Разбрызгивает на сорняки отраву. Убивает всякую дрянь.

– Замечательная работа.

– Так вот, я тут подумал, что в этот день воздух будет забит вертолетами. Полиция, военные, но в основном средства массовой информации.

– Можно не сомневаться, в небе будет твориться самое настоящее вертолетное светопреставление.

– Предположим, если будет устроено так… – И имам изложил свой план.

От 19 часов 21 минуты

до 19 часов 35 минут

Никого не удивило то, что дом оказался респектабельным. Он стоял футах в ста от дороги, в тени деревьев и обладал всеми наворотами вроде крыльца, башенок на крыше и гаража на три машины. Этот фешенебельный район в северной части Миннеаполиса облюбовали миллионеры, вокруг стояли такие же дорогие особняки, и весь квартал круглосуточно оберегался от суровой окружающей действительности охранниками в форме.

Три машины остановились перед домом, и отряд возглавил Билл Саймон, заместитель начальника местного отделения ФБР Кемпа. У него был только номер ордера на обыск, но не его бумажное воплощение, поскольку сам ордер, полученный на бегу, еще находился в пути от судьи штата.

Саймон постучал, и дверь открыл мужчина лет под шестьдесят с живописной густой копной седых волос на голове и стаканом виски в руке. Саймон сразу же отметил признаки высшего класса: кроссовки, джинсы в обтяжку, толстый свитер из шотландской шерсти на мощном торсе, вымуштрованном в тренажерном зале, очки в металлической оправе. За левым плечом хозяина маячила его жена, вероятно, охотничий трофей, ибо на вид она была по меньшей мере на десять лет моложе, привлекательная женщина с восхитительными золотисто-каштановыми волосами, также в обтягивающих джинсах и клетчатой рубашке. В руке у нее был бокал вина.

– Мистер Никс? Джейсон Никс?

– Совершенно верно, сэр, – ответил Никс, сразу же догадавшись, с кем имеет дело. – Вы из ФБР, правильно? Это по поводу Эндрю? У вас есть какие-то новости? У нас нет от него никаких известий. Я несколько раз пытался дозвониться до магазина, но тщетно. Я очень встревожен.

– Да, сэр, – подтвердил Саймон. – Мы действительно из ФБР, и приехали по поводу вашего сына. Нам известно, что он заведует одним из ваших магазинов в торговом центре, но у нас есть ордер на обыск.

– Что? – изумился Джейсон Никс.

– Сэр, у нас есть подозрения, что ваш сын связан с боевиками, захватившими торговый центр. Он определенно причастен к закупке оружия и боеприпасов, которые они используют. У меня есть номер федерального ордера на обыск вашего дома, выданного судьей четвертого округа Рафаэлем. Если хотите, вы можете в этом убедиться, проверив номер по Интернету.

– О господи, – пробормотал Джейсон Никс, отступая в сторону и пропуская агентов в дом.

Допросом занялся лично Саймон, а тем временем эксперты и криминалисты спустились вниз, где жил Эндрю. Пока Саймон разговаривал с родителями, был слышен треск дерева – это агенты специальным тараном выламывали запертую дверь.

– Моему Эндрю нужен адвокат? – спросил Никс.

– Возможно, сэр. Вы хотите сделать звонок? На самом деле мы сейчас очень спешим, как вы сами можете догадаться, но в то же время я хочу, чтобы ваш сын воспользовался всеми правами, положенными ему по закону.

– Нет, нет, продолжайте.

На заднем плане корреспондент Эн-би-си с экрана телевизора сообщал о том, что микроавтобус выехал с территории тюрьмы и заключенные через несколько минут поднимутся на борт самолета.

– Я сейчас просматриваю личное дело Эндрю, – сказал Саймон. – Вижу, у него были кое-какие неприятности.

– Да, с этим парнем вечно были одни хлопоты, – подтвердил отец. – Столько ума и столько злобы. Я потратил уйму денег на адвокатов, чтобы не дать Эндрю отправиться за решетку. Он мой единственный ребенок, что я мог поделать?

– Да, сэр. Уже при беглом взгляде я вижу неоднократные задержания за хранение наркотиков, вижу, что Эндрю трижды выгоняли из элитных частных школ и он с огромным трудом смог окончить четвертую…

– Коэффициент интеллекта у него на уровне гения.

– Каким-то образом ему удалось поступить в Гарвард.

– Я сделал щедрое пожертвование университету, и, возможно, это сыграло определенную роль. Но Эндрю определенно и сам был достаточно сообразителен. Просто к тому времени он еще не успел остепениться.

– Проучился он совсем недолго?

– Меньше года. К сожалению, это был очень прискорбный год. Эндрю обозлился на людей, стал рассылать по электронной почте обидные письма, переживал, что не он изобрел социальные сети, поскольку кто-то уже изобрел их до него. Затем он с головой ушел в программирование, занялся написанием компьютерных игр, стал взламывать закрытые базы данных. Бросил учебу и в конечном счете снова вернулся к наркотикам, рок-музыке и модному нигилизму. Вам наверняка знаком такой тип: любовь к разрушению, тяжелый рок, вымышленная жизнь, наполненная насилием. Не знаю, отчего у этого ребенка такие проблемы. Мы дали ему все, поддерживали его во всех его начинаниях. С двенадцати лет Эндрю регулярно наблюдался у психотерапевта. Он прошел все мыслимые курсы лечения, перепробовал все антидепрессанты и препараты, избавляющие от наркотиков. Риталин принимал целыми тоннами. Иногда это помогало на какое-то время. Но затем неизменно наступала регрессия: рок-н-ролл, компьютеры, воинственный нигилизм, озлобленность, обращенная на… наверное, на меня. Я заработал много денег. Это была большая ошибка.