Музыка мрачных квартир - Сергей Ясный

Полина, как и подавляющее большинство особых детей, ничем не отличалась внешне от любого другого ребёнка своего возраста. Многие, почти все, кто с ней впервые знакомился не сразу понимали что к чему. Очаровательная русоволосая девочка с ясными голубыми глазами, всегда приветливая и улыбчивая, смышлёная и доброжелательная, но пребывала она исключительно только в своём мире, в который никого не впускала. Хотя может она была бы и рада, да вот только для того, чтобы стать его гостем, помимо обязательного в этом случае желания, необходимо обладать такой же чистотой души и помыслов как и у Полины. В противном случае, за неимением оного, возникал прочный непреодолимый барьер, пробиться через который так до сих пор не могут ни врачи, ни многочисленные научные специалисты и учёные. Под термин "аутизм" они подводят абсолютно все, порой даже совершенно непохожие друг на друга, состояния детей. И всё необъяснимое для себя самих они направляют в эту общую папку — "аутизм".

А между тем ребятишек с таким диагнозом сейчас было всё больше и больше. Полина полностью обслуживала саму себя и вовсе не была никаким "овощем", как выразилась та стерва из министерства. Более того, она с удовольствием всегда помогала маме по дому. Конечно, ей нужно было всё показать, постараться всё объяснить, а для этого надо вначале найти тот самый контакт, ту незримую нить, которая наладит двустороннюю связь с таким ребёнком. Всё неизвестное и непонятное пугало Полину и тогда она включала свой защитный механизм — капризничала, плакала, иногда доходило буквально до истерики. Юлии такой контакт с дочкой удалось найти не сразу, но она не сдавалась даже когда муж не выдержал и, проявив слабость и трусость, ушёл из семьи. Особенно тяжело оказалось влиться в социум, так как большинство людей были уже изрядно глупы и невоспитанны — косые взгляды, шушуканья и хихиканья, тыканья пальцем и откровенные оскорбления на словах — в нынешнем обществе это было в порядке вещей. И потому многие родители таких детишек не выдерживали и, защищая своих детей да и себя самих, запирались в четырёх стенах, старались поменьше бывать в людных местах. В какой-то период Юлия вела себя также, но потом набралась сил и крепости духа, решв что ей нечего стесняться и тем более бояться. Пусть стыдно будет тем глупцам и невеждам, что позволяли себе такое хамство. И Бог им судья. А ей и тем более Полине, нет причин скрываться от людских глаз.

Так вскоре Полина пошла в коррекционную школу. Они стали довольно часто выбираться на детские мероприятия, в театр, в цирк. Юля старалась теперь не ограждать свою дочь от реального мира. Ей в любом случае надо было в нём жить сейчас. И надо будет жить потом. Но всё-таки полного взаимодействия мира реального и мира Полины не получалось. Видимо они слишком отличались друг от друга, что собственно неудивительно. И потому, находясь дома, Полина часто уединялась в своей комнате, плотно закрывая за собой дверь. Юлия старалась её в такие часы не беспокоить и без стука в комнату не входить. Полина же любила как заниматься творчеством — рисовать, раскрашивать картинки, собирать мозаику, так и просто смотреть мультфильмы, слушать аудиосказки.

А иногда она очень долго могла сидеть у окна на диване и разговаривать сама с собой. Надо также отметить, что основной трудностью Полины было то, что она не могла общаться как большинство детей. Это был какой-то свой язык, набор определённых фраз, либо слова принимали искажённую форму, угадать истинную суть которых редко когда удавалось. Даже Юлии порой это было сложно, что уж говорить о посторонних людях.

И время от времени получалось такое нечленораздельное мычание или звуки, от которых подавляющее число слушателей старались сразу отстраниться. По причине своей глупости и серости, то уж там говорить. Полину же такая их реакция казалось и вовсе не волновала, а Юлия уже давно привыкла и она не обращала на это внимания.

Девочке порой проще было написать, что ей было нужно, чем сказать словами. Отдельные слова и короткие фразы давались легко, а вот с длинными получалось намного сложнее. Буквы и цифры вообще очень нравились Полине. Часами она могла сидеть за столом в своей комнате и вырисовывать какие-то наборы чисел или слова. Параллельно с этим Полина вслух произносила или какие-то фразы, или отдельные слова, или просто какую-то абракадабру. Но юлю это нисколько не удивляло, ведь когда она была маленькая, то и сама любила возиться со своими куклами или конструкторами, создавая различные сценарии и озвучивая их вслух. Были целые диалоги между куклами или человечками из конструктора и со стороны казалось что ребёнок разговаривает сам с собой.

— Ну как прошёл день, доча? — ласково спросила Юлия у Полины, когда они вышли из школы. — Как училась сегодня?

— Хорошо… — нараспев ответила девочка. Для неё это было довольно характерно — говорить нараспев, растягивая гласные. — Идём домой…

— Да, домой, Полюшка, — согласилась с ней Юля. — Сейчас сядем на автобус и поедем домой.

Когда они вошли во двор, то Юлия сразу заметила этого человека. Он сидел на скамейке у детской площадке — вернее у того, что осталось от некогда детской площадки. Возможно потому что уже заранее ожидала его там увидеть. Сбывшееся ожидание не напугало её, а скорее даже обрадовало, так как ей очень уж хотелось прояснить для себя одну загадочную деталь. А точнее — две детали. Два момента.

— Поля, не хочешь покататься немного на качелях? — загодя спросила у дочки Юля.

— Хочешь! — моментально среагировала та.

— Как правильно говорить? Не хочешь, а хочу.

— Хо-чу.

— Умничка, — улыбнулась Юлия. — Ну пошли тогда покачаешься.

И они направились к детской площадке, где стояли одинокие старые качели и рядом на скамеечке сидел пожилой седовласый мужчина в длинном чёрном пальто.

Он тоже заметил их сразу, ещё когда они только вошли во двор, однако виду не показывал и повернул голову в их сторону лишь когда они уже были на расстоянии шагов десяти.

— Здравствуйте, Юлия Сергеевна, — улыбнувшись, поздоровался он, опередив тем самым Юлю, которая в глубине души надеялась произвести эффект неожиданности и застать его врасплох.

— Здравствуйте… — ответила было она, но тут же запнулась, поймав себя на мысли, что забыла не только необычное отчество пожилого мужчины, но и его имя. — Э-э-э…

— Михаил Ракинович, — ответил тот и не смог сдержать свой смех. — Да, действительно, это моё имя сложно запоминается.

— А у вас есть и другое имя? — насторожилась Юля.

— И даже не одно, — он вновь рассмеялся. — Каждого из нас разные люди могут и называть по-разному, верно? В школе — прозвища, дома — ласково и так далее.