Музыка мрачных квартир - Сергей Ясный

Успешность. Такое новомодное слово в начале XXI века стало одним из самых популярных для оценки того или иного человека. Вообще-то оно вроде бы и не совсем новое. Ведь мы всегда говорили: успех, успехи, желали друг другу успехов. И все-таки вот такой формы — "успешность" — не было. А еще теперь стали говорить: "Успешный человек". В этом тоже, по-моему, непривычный оттенок. То есть коли успешность определяется неким постоянным, чуть ли не врожденным качеством каких-то людей, то, стало быть, неуспешные — это заведомо обреченные на второсортное или третьесортное существование. Что, мол, поделаешь, не дано…

Нетрудно понять, что знак, символ "успешности" — большие деньги. За последние пятнадцать-двадцать лет упорно внушался просто-таки культ сверхбогатого человека. Мерилом престижности стали банковский счет и недвижимость. Теперь говорят: "Если ты такой умный, то почему такой бедный?" А ведь раньше подобная логика, зацикленная на одном лишь материальном богатстве, показалась бы странной.

Марии же, как и многим честным и порядочным людям, в слове "успешность" слышалось скорее бесстыдство людей среднего порядка. Оно больше относится к хватким чиновникам, ворам в законе, ловкачам разного рода, остающимся в тени, и целой армии всякого рода жуликов с неопределённого рода деятельностью, называющих себя красиво — "бизнесмен".

В кругу "успешных" совесть не в почете, она там — тоже отжившее понятие. Также понятие "успешность" противопоставляется другому понятию — "труд".

"Надо не работать, а зарабатывать!" — часто приходилось слышать от Дианы и от прочих "успешных". А как зарабатывать не работая Мария не знала. Как и большинство её современников. Но большие деньги, стабильность и благосостояние были в эти дни именно у неработающих, а зарабатывающих. А "зарабатывать не работая" — это означало уметь "делать деньги". И когда Мария начинала обо всём этом думать, то голова у неё начинала раскалываться, а настроение ухудшаться. А думать чаще всего приходилось об этом после общения с Дианой. Да, у них было уже абсолютно мало общего, а может и вовсе ничего. Кроме одного — подружиться им повезло в том возрасте, когда на всю выгоду и подобного рода условности ты смотришь сквозь пальцы — в детстве, за одной партой.

Сидя на подоконнике в школьной рекреации компания девочек-подростков шумно о чём-то спорила. Вдруг подбежал какой-то безумный паренёк и размахивая пионерским галстуком, закричал:

— Срывайте свои красные тряпки! Хватит быть лохами!

С этими криками он побежал дальше вместе к присоединившимся к нему парой других малолетних безумцев. Девочки оторопели и удивлённо переглядывались.

— Что за придурок? — вопросила Диана. — Дикое время какое-то.

— А вот и неправда! — эмоционально возразила ей другая, в коротенькой облегающей юбке и довольно обильным макияжем, несмотря на свой детский по сути возраст. — Моя мама говорит что мы избавились от оков!

— От каких ещё оков? — усмехнулась Диана.

— От коммунистических! — гордо заявила вульгарная модница. — Теперь будет свобода и не будет "совка"!

— Ну я рада за тебя и твою маму, Катюш, — рассмеялась Диана. — Хотя скорее вас стоит пожалеть…

— Это почему?

— В полку глупцов прибыло! — засмеялась Диана и её подхватили две другие находящиеся рядом девочки. — Вы может с мамой и в совке каком-то жили, а мы в Советском Союзе.

— Ну знаешь! — разозлилась та, что звали Катей и обращаясь к одной из тех двух смеющихся, нахмурила брови — А ты что ржёшь, дура? Фиг я тебе сегодня дам "9,5 недель" посмотреть и "Мальборо" покурить!

— Ну что ты, Катюш, — буквально взмолилась "провинившаяся". — Я же так, за компанию.

— Так вот выбирай правильно компанию! — рявкнула Катя и резко развернувшись, манерно зашагала в сторону класса. Несмотря на четырнадцать лет, женские формы у неё уже вовсю проявлялись.

Её виноватая подруга также виновато засеменила сзади, напоследок незаметно попрощавшись с Дианой и её подругой. Те ей в ответ только сочувствующе кивнули.

— Вот ведь дурёхи, — грустно промолвила Диана. — Не знаю как тебе, Машута, а мне как-то всё это не нравится что сейчас стало происходить.

— Ты про что?

— Да вообще про всё. Как с цепи сорвались. Ведь вспомни, ещё четыре года назад, когда нас принимали в пионеры — это же какая гордость и ответственность была! А сейчас что? Оказывается всё было ерундой? А Ленин, спасший обездоленный нищий и безграмотный народ от царского ига? А "Молодая Гвардия" и моя любимая Любка Шевцова? А Гагарин? Да вообще всё! А так оскорблять свою страну, за которую наши дедушки сражались, обзывая её "совком"… Так могут говорить только самые настоящие предатели и подонки о своей стране! Ты знаешь, мне как-то внутри себя очень стыдно за всё что сейчас происходит и непонятно мне это… Продаются за какой-то поганый видик и жвачку те, кто вчера давал клятву перед красным знаменем…

— Да, противно это всё… И ты права — непонятно…

— Вот никогда не стану такой продажной и беспринципной как Катька, веришь? — Диана пристально посмотрела своей подруге в глаза и в них была абсолютная твёрдость и серьёзность.

— Верю.

— Ай, ладно, — улыбнулась Диана. — Сегодня "Три орешка для Золушки" будет по телику! Обожаю этот фильм!

— Я тоже!

— Приходи ко мне — вместе посмотрим на красавца-принца!

— Договорились!

Зазвонил звонок на урок и подруги весело заторопились в класс.

А теперь общество поделили на "успешных" и "неудачников". Это было чудовищно и несправедливо, и это очень угнетало Марию. Однако так было во все времена. Лев Толстой, к примеру, бесконечно мучился, признаваясь в своём дневнике: "Все больше и больше почти физически страдаю от неравенства: богатства, излишеств нашей жизни среди нищеты; и не могу уменьшить этого неравенства. В этом тайный трагизм моей жизни…"

Мария уже открыла дверь и с некоторой тревогой ожидала кто это с Дианой появится на пороге. Было слышно как по лестнице поднимаются как минимум двое. Шпильки Дианы и кто-то слегка другой — цокающий, но не на шпильках. Другой звук. Какое-то перешёптывание и затем смех Дианы вперемешку с мужским ххиканьем. Минута, другая и вот дверь открывается и первой на пороге оказывается она — гламурная и успешная Диана Фраус с белоснежной улыбкой и безупречным для своего статуса нарядом: дорогие сапоги из натуральной кожи на высокой шпильке, идеально скроенные черные брюки — не слишком широкие, закрывающие каблук, кипенно-белая рубашка, классический кашемировый джемпер бежевого цвета с V-образным вырезом, колье из натурального жемчуга без всяких там безвкусных металлических включений, классическое кашемировое бежевое однобортное пальто, подчёркивающее талию и меховой шарф. Аромат как всегда дорогого парфюма приятно окутывал ауру Дианы и стал аккуратно наполнять собой прихожую Марии.