Муким-ханская история - Мухаммед Юсуф Мунши
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стихи:
Послышались звуки труб,*
Крики опытных в битвах храбрецов:
Два войска сошлись вместе.*
От (этих) возбуждающих боевых (звуков) мир возжаждал боя.
Когда войска обеих сторон вытянулись в боевые ряды и стали друг против друга на поле битвы, готовые вступить в бой, то отовсюду поднялись боевые крики, забили барабаны и задрожала земля (от движения масс).
На первых же порах, опора эмиров (Махмуд-бий аталык) —
Стихи:
С помощью божьей, как свирепый лев,*
Храбро выступил для избиения неприятеля.
Ты бы сказал, что длань его — облако, а шашка — молния *,
В потоках его гнева утопали враги.
И столько он убил мужей Хорезма,*
Что ты сказал бы: “(само) небо участвовало в их истреблении”[373].
С другой стороны Абдулла дадху, брата вышеупомянутого (Махмуд-бий аталыка), пот (боевого) пыла привел в (такое) движение, что этот степной крокодил войны погнал своего коня в пучину боя с намерением потопить корабль жизни неприятеля в водовороте смерти. Декламируя нижеследующие стихи, он бросился на центр неприятельского войска;
Стихи:
Я живой и врага государя на (свое) место
Прогоню-ка я, чтобы одобрил это господь.
И выступил он с действиями храброго льва,
(Как) крокодил в битву и дракон, (устремившийся) вниз.
И таким образом на полки ургенчцев
Напали свирепые львы,
И разорвали строй хорезмийского войска,
(Так что) никто из неприятеля и себя не увидел.
Войска Турана, Балха и Бадахшана, храбро двинувшись в бой, бросились на неприятеля. Победоносные войсковые соединения с быстротой бросились на врагов и запылали такие огни войны и кровопролития, перед которыми померкли рассказы о семи столах Рустам а и Асфендиара[374].
Стихи:
Они убили столько хорезмийцев,*
Что от их крови вся земля стала красной розой;
Полно стало трупов все поле битвы.*
И черным стал мир пред глазами врагов.
Настолько разгорелся огонь битвы,*
Что (сама) судьба просила пощадить (человеческую) жизнь.
Звуки барабанов рвали уши*
И катились головы с плеч.
От криков войск цепенел слух;*
Помрачалось зрение, видя, как кружились кони.
Ты сказал бы, (видя это), что море пришло в волнение*
И крокодил бедствия испустил вопль.
От множества убитых в степь снизошла злоба,*
Земля стала горой, трупами (поднимавшейся) до небес.
От множества крови, которая лилась из убитых,*
Мир превратился в беспредельное море.
Одни войска продолжали сражение,*
Другие обратились в бегство.
В тот день облако несчастья проливало на головы неприятелей дождь смерти и судьба грохотом неба сеяла на их головы землю унижения[375]. Когда же зефир победы и одоления подул из отдушины помощи великого царя (т. е. Аллаха) на верхушки счастливых знамен и славный победой справа и слева аталык, вернувшийся с поля битвы, явился перед благосклонным взором его величества, тени бога-питателя, последовал высочайший приказ, чтобы охотившиеся на врагов войска преследовали беглецов. В тот день солнце было в шестом градусе созвездия Льва и зной был так силен, как:
Стихи:
В раковине, (находящейся) на глубине кипящего моря,*
(Когда) жемчужина в ней становилась красной, как гранатное зерно, —
(бухарские) герои гнались (за бежавшими хивинцами) в течение дневного перехода и большинство из них нашли мертвыми от зловония (разлагавшихся трупов) и от жажды.
Двустишие:
Всякий, кто спасая от блестящей стали вращающегося меча,*
Тот вручил (свою) драгоценную жизнь скорби и слезам.
Те же (бухарские) бойцы за веру с победой и славой, с огромной добычей вернулись к высочайшему порогу.
Двустишие:
Вот это счастливое совершенство,*
Отвага и (искусное) командование!
Некоторые из эмиров, вроде Уз-Тимура парваначи катагана, и другие, которые были вождями племен, огорчившись отношением к ним августейшей особы (Субхан-кули-хана), отправились каждый в (свою) сторону и подняли бунт. Аталык (Махмуд-бий), сам выступив (против них, заставил их) повесить (себе) на шеи по шашке и савану, привел (их) ко дворцу убежища мира и попросил снисхождения к их винам. Некоторых, злодейства которых были особенно велики, (он) заставил предать смерти. Его величество (хан) выказал столько милостей и внимания тому мудрейшему в мире, что они превосходили всякую меру. Тем временем пришло (в Бухару) известие, что когда разбитый (бухарцами) Ирнак-хан вернулся (в Хорезм), он опять вознегодовал на своих эмиров, а они вошли в соглашение с его махрамами и положили яд в его кушанье, заменив (тем самым) сладость его жизни горечью смерти. Вместе с тем поступили доклады ургенчского народа, что они провозгласили хутбу и выбили монету со славным именем и драгоценными титулами (Субхан-кули-хана)[376] и просят прислать одного из его рабов для управления (их) страной. Высокодостойный хан, назначив (к ним) правителем Нияз ишик-ака-баши катагана, послал его в Хорезм.
О СМЕРТИ ДЖАВИМ-БИЙ[377] АТАЛЫКА, О ВТОРИЧНОМ ПРИБЫТИИ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА, УБЕЖИЩА ХАЛИФСКОГО ДОСТОИНСТВА, В КУПОЛ ИСЛАМА БАЛХ И О НАЗНАЧЕНИИ ПРАВИТЕЛЕМ ЭТОЙ ОБЛАСТИ ОПОРЫ ЭМИРОВ, МАХМУД-БИЙ АТАЛЫКА
В 1099 (1687 — 1688) году (правитель Балха) Джавим-бий аталык, услышав ухом покорности голос: “Все, что на ней (на земле), исчезнет”[378], отправился в дом вечности. Высокостепенный хан, в целях упорядочения положения населения Балха, счел необходимым вторично бросить на головы его украшенную правосудием тень (своего покровительства).
Седьмого числа почитаемого месяца шевваля упомянутого года (6 августа 1688 г.) он отправился в Матерь городов (Балх). По прибытии его туда население от мала до велика из-за признательности к приезду хана пело ему следующее двустишие:
Хвала Аллаху, что снова повелитель вселенной прибыл к нам,*
Подобно Моисею, прибыл пастырь-охранитель своих (овец).
И в тот же день, когда трон области Балхской украсился августейшей личностью, управление и власть над всеми районами Балха и Бадахшана было утверждено (его величеством) за опорой эмиров, Махмуд-бий аталыком. С требованием явиться (в Балх) ему было послано славное письмо: Стихи:
О капля, упади (в свое) море,*
