Убить бессмертного, или Электрическая церковь - Джефф Сомерс

Лондон выглядел иначе. Нет, такой же полуразрушенный и обугленный, но безлюдный. Улицы пустые и кончаются невероятными тупиками. В Манхэттене тебя несет людской поток, и ты точно знаешь, где окажешься. В Лондоне складывалось такое чувство, словно город состоит из одних только извилистых улиц, и у меня от этого зудела кожа. В Нью-Йорке кое-что уже начали восстанавливать: вычищали мусор, заколачивали досками окна, собирали пригодную мебель. Лондон выглядел так, словно целые районы жителей просто пожали плечами, собрали вещи и уехали.

Мы держались справа от грязной реки, на виду у журналистки, пока не вышли на широкую улицу. Грязная бурая взвесь недавно подмыла набережную и теперь заливала половину тротуара.

Мы спрятались за старой кучей щебня и стали ждать. По ту сторону реки торчал полукруг из ржавого металла, похожий на огромное покореженное колесо со спицами. Колесо наполовину утонуло в речном иле и накренилось набок. Я попытался представить, что оно снова ровное и стоит вертикально. В наше время даже трудно подумать, что хоть что-то целое и работает.

Журналистка явилась пару минут спустя. Чистая, причесанная, разодетая как… как мне, блин, и не снилось. Глазам было больно на нее смотреть. Ест настоящую еду, покупает новые шмотки, когда хочется… Девочка от скуки играет в профессионалку. На легальной работе, если не считать полиции, почти не платят. Об этом знают все, кто живет на улицах, как я. Только богачи могут себе позволить иметь работу.

И вот эта девка прошла мимо нас, наглая как сто индейцев. Думала, что с ней ничего не случится, что вся ССБ бросится в бой, если на нее косо посмотрят.

Я молча пошел за ней, протянул руку и ухватил за шею. Прямо сердце запело! Я зажал ей ладонью рот, чтобы не пищала.

- Если напрягу руку, сдохнешь, - прошептал я ей на ушко. - Ясно?

Она кивнула.

- Хорошо. Вы за мной следили, госпожа Харпер. И очень зря. - Перед нами появился Кев. - Не хочу, чтобы журналисты снимали обо мне репортажи… Позвольте представить вам моего коллегу, Кева Гатца. Он намерен посмотреть на вас повнимательнее.

Она напряглась в моих руках. Наверное, верила во все дерьмо, каким нас поливают из телевидов: мол, у них нет ни совести, ни чести, ни души… У некоторых из нас - действительно нет. Однако я тешил себя мыслью, что во мне еще осталась честь, осталось что-то человеческое. Я вдохнул запах ее волос - чистые, надушенные - и сглотнул, подался назад, чтобы между нами оставалась прослойка воздуха.

Гатц поднял очки; я отвел глаза.

- Мадам Харпер, посмотрите на меня, - выдохнул Гатц. Я нахмурился.

- Кит говорил, что тебе не обязательно смотреть в глаза. Харпер взглянула на меня, потом снова на Кева, пытаясь уследить за нами обоими.

Он пожал плечами.

- Ну, не знаю. У меня не получается, если не смотреть. Как будто что-то мешает.

И вдруг - за долю секунды до того, как моего уха коснулось дуло пистолета - я услышал слабое-слабое шуршание плаща, легчайший намек на то, что сзади кто-то стоит. Я не успел мотнуть головой, как пистолет оказался у меня в ухе. Черт возьми, что за реакция?!

- Мистер Кейтс, очень приятно, - тихо произнес низкий голос с сильным ирландским акцентом. - Пожалуйста, попросите вашего друга надеть очки. Я не хотел бы встретиться с ним глазами.

Я еле заметно кивнул.

- Давай, Кев.

Через секунду пистолет отвели от моего уха.

- Очень хорошо, мистер Кейтс! Если угодно, можете обернуться.

Человек говорил спокойно. Казалось, что для него это все игра, что его не беспокоит, решусь ли я нападать. Я отпустил журналистку - она так и осталась под психодавлением - и медленно обернулся. В нескольких футах от меня стоял старик - лет пятидесяти, не меньше, с белыми волосами и румяным лицом. Он был одет во все черное: качественная одежда, неброская. В тусклом свете фонаря блеснул пистолет, небрежно направленный на нас с Гатцем, - «рун» с серебряными накладками.

На чисто выбритом морщинистом лице появилась тень улыбки.

- Красиво двигаетесь, мистер Кейтс! - весело заявил он. - Но у вас есть дурная привычка. Вы думаете, если вы чего-то не видите - скажем, у себя за спиной, - то это не опасно.

Я всмотрелся в его лицо внимательнее. Меня еще не брал на мушку такой древний старик! Кто бы это мог быть…

- Я вас знаю?

Он улыбнулся чуть шире.

- Конечно, знаете, мистер Кейтс! Я был стрелком еще до вашего рождения. Вы наверняка обо мне слышали. Правда, последние несколько лет я скрываюсь, но мне приятно было бы верить, что о моих подвигах во имя Ирландии еще не забыли.

Я помотал головой.

- Вы хотите сказать, что вы Кении Оурел?

Старик молча приподнял белоснежную бровь. Гатц хмыкнул.

- Чушь! Кении Оурелу сейчас было бы пятьдесят. Он уже умер!

Я заколебался: а ведь логично. Кении Оурел - стрелок, который убил больше трехсот человек и ни разу не попал в лапы системщикам, который основал «Дунвару» и отошел отдел богатым и здоровым. Я знал, что мне до него далеко, но я и сам дожил до старости на улицах Нью-Йорка. Не каждый способен подкрасться ко мне средь бела дня.

И мне… мне хотелось в это верить. Вот человек, который всю жизнь перебегал из огня да в полымя и убивал людей. Совсем как я, только лучше. Кении Оурел убивал людей не просто так, не за деньги, а за правое дело. Он работал на организацию «Сирша», боролся за независимость Ирландии. Когда ССБ их закрыла, Оурел основал «Дунвару», компанию киллеров, которые убивали хоть и за деньги, но лишь чиновников Системы или офицеров ССБ. Насколько мне было известно, один Оурел мог убить офицера ССБ и не последовать за своей жертвой… До меня. Кении Оурел - самый лучший стрелок, не такой, как все. Мне очень хотелось, чтобы это оказался он.

- Джентльмены, зовите меня мистером Оурелом. Только не надо прыгать передо мной на задних лапках. Я здесь по делу.

Меня охватила паника. Нет, мать вашу, это не совпадение! Его наняли! Меня ему заказали! Я закрыл глаза. То ли Моудже, то ли сама Электрическая церковь, то ли кто-то еще выложил кучу денег, чтобы меня убил лучший из лучших. Что ж, когда обо мне вспомнят в баре у Пикеринга, то скажут: его замочил человек-легенда. Хоть это утешает.

Я с тоской вспомнил о монахах с ядерными реакторами. О брате Уэсте, который сошел с ума, но будет жить вечно. Я почему-то решил, что сейчас умру.

Я посмотрел на его пистолет: может, как-то увернуться? Нет, дохлый номер. Сердце заколотилось. Я кивнул.

- Ладно.

Не стану я его умолять. Не стану унижаться. Пусть Кенни Оурел уйдет с мыслью: надо же, какой крутой парень попался.

- Неплохое шоу, мистер Кейтс! - Он дослал патрон в патронник. - А теперь скажите, где этот маленький скользкий ублюдок, Тай Кит?