Счастья хватит на всех - Юлия Александровна Волкодав

Можно поискать, когда там следующий концерт, подготовиться как следует. Вот только увидеть Всеволода Алексеевича нестерпимо хотелось именно сейчас.

И вдруг Сашку осенило. Она же его хочет увидеть, а не услышать. Так за чем дело встало?

На следующий день за час до начала концерта она уже была возле служебного входа ДК, где должно было состояться мероприятие. Отчаянно мёрзла, переминаясь с ноги на ногу, прижимая к груди огромный букет белых роз, тщательно завёрнутых в плотную бумагу. На букет ушли почти все остававшиеся с зарплаты деньги, зато она выбрала именно то, что нужно — цветы были роскошные, на длинных ножках, одиннадцать штук. По числу лет, проведённых «вместе» с Тумановым. Сашка вздрагивала каждый раз, когда на стоянку ДК заруливала очередная иномарка, спешила рассмотреть номера. Чёрт бы побрал этих звёзд, они что, сговорились чёрные «мерседесы» покупать? Как будто других машин не бывает.

Она не собиралась кидаться на него и просить провести на концерт, ни в коем случае. Хотя Аделька рассказывала, что поклонницы иногда так поступают. Ну, может быть, если их кумирам лет по двадцать. Кинуться на Всеволода Алексеевича? Что-то у него попросить? Да Сашка бы со стыда сгорела. Нет, она собиралась просто отдать ему букет. Приятно, наверное, приходить на концерт с цветами от почитательниц. Артисты ведь тоже друг перед другом хвастаются, кто из них популярней, любимей, кто больше букетов за выступление собрал. А тут ты ещё даже ничего не сделал, а тебе уже цветы дарят.

Но время шло, а Всеволод Алексеевич так и не появлялся. Неужели отменил своё участие? Без весомой причины не мог. Сашка хорошо помнила сюжет, показанный по телевидению после смерти Фокина. Всеволод Алексеевич говорил о нём много добрых слов, рассказывал, как благодарен Фокину за поддержку, которую тот оказывал молодому артисту, и сам чуть не плакал на камеру. В общем, на вечере памяти он точно должен был присутствовать. Да и в программе заявлен. Однако концерт начался, а Туманов так и не появился. Сашка решила, что просто проворонила его. Он ведь мог и за два часа до начала приехать. Настоящие артисты, на минуточку, всегда приезжают заранее, чтобы звук попробовать, распеться, приготовиться. Оставалось только ждать окончания концерта.

Чтобы не замёрзнуть насмерть, пришлось зайти в кофейню неподалёку. Денег она наскребла только на стакан чая, и цедила его полчаса, а то и дольше. Потом снова топталась на улице, надеясь, что цветы сохранят прежний вид. Два раза обошла всю стоянку, присматриваясь к каждой припаркованной машине, номеров Туманова не обнаружила. В конце концов, водитель мог его привезти и куда-нибудь уехать. Заправить машину, например, или помыть.

Наконец двери служебного выхода распахнулись, один за другим стали выскальзывать артисты. Машины выезжали с парковки и останавливались у входа, впуская своих владельцев. Подтянулся и народ из зала, жаждущий поймать звезду и получить автограф. К счастью, публика тут собралась степенная, так что давки не возникло, от входа Сашку никто не оттеснил. Но Всеволода Алексеевича среди выходивших не было. А Сашка отлично знала, что он терпеть не может послеконцертные посиделки, он всегда одним из первых покидает зал. Получается, к Фокину он так и не приехал.

Сашка задумчиво смотрела на никому уже не нужный веник из роз. И куда его теперь девать? В мусорку? Но вдруг заметила Рубинского, неспешно идущего к машине, то и дело останавливающегося, чтобы расписаться на концертных программках для особо морозоустойчивых бабушек. Ещё один певец старой гвардии. То ли лучший друг, то ли злейший враг Туманова, их не поймёшь. Они в один год грызутся, в другой обнимаются. Сашка поначалу пыталась разобраться в их сложных отношениях, потом плюнула. Детский сад какой-то, песочница: то они песню не поделили, то звание последнего мамонта на эстраде. Ну-ка их. Рубинским она никогда не восхищалась, ну поёт, ну и молодец. Но сейчас он очень вовремя попался под руку. Не особо раздумывая, Сашка сделала шаг ему навстречу и протянула букет, на ходу сорвав защитную бумагу. Розы слегка подвяли, но в общем сохраняли вполне приличный вид.

— Возьмите, пожалуйста, Аркадий Иванович, — громко выговорила Сашка, сама себе удивляясь — ни капли волнения, трепета. А рядом с Тумановым у неё и голос пропадает, и коленки дрожат.

— Спасибо, спасибо! — Рубинский прямо расплылся в улыбке, довольный залез в машину, примостив розы на коленях.

Сашка проводила взглядом его машину, — ну хоть кто-то на «ауди», — и поплелась на метро. Но у самого входа вдруг выяснилось, что жетонов у неё не осталось. А последние деньги были отданы за чай в кафе. Потрясающе просто!

Минуты две Сашка постояла у турникета, прикидывая, что делать. У прохожих просить? Да сейчас! Развернулась и пошла пешком. Не так уж тут далеко, станций пять. А если быстро идти, то и согреешься.

В общежитие она завалилась в четыре утра. Ещё час стояла под горячим душем. А когда привела себя в порядок, высушила волосы и проглотила бутерброд, выяснилось, что ложиться спать уже смысла не имеет — через полтора часа начиналось её дежурство в госпитале. Перед тем как выходить обратно на мороз, Сашка, всего на пять минуток, присела за ноутбук. Сна не было ни в одном глазу, зато в душе´ прочно поселилась тревога. Ну не мог Всеволод Алексеевич просто так не появиться на концерте памяти Фокина. Значит, заболел. В два клика перешла на привычный форум, пролистала темы, загрузила поисковик. И почти сразу наткнулась на маленькую заметочку о том, что Всеволод Туманов поздравил славных работников газовой промышленности города, название которого Сашка с разбегу бы даже не произнесла, с открытием новой буровой установки. Дата под заметкой стояла сегодняшняя, точнее, уже вчерашняя. Сашка закрыла ноутбук и пошла стучаться к соседке, одалживать денег на метро. Главное было не думать, что корпоративный концерт оказался для Туманова важнее памяти старого друга. Главное — не думать.

* * *

Всё забывается со временем, знаете ли, все обиды. Поклонники найдут миллион оправданий для своего артиста, в этом их суть. Вариантов-то немного: или ты находишь объяснение его нелицеприятным поступкам, или тебе придётся уйти. Признаться себе, что выросла, что идеал оказался неидеальным, и вернуться в реальную жизнь без всего того, что приносило тебе радость: концертов, поездок, ожидания встреч, счастливых воспоминаний, да просто звуков его голоса в наушниках. Поверите, я до сих пор мгновенно реагирую на его голос. Это самый дорогой, самый родной звук на свете. Потому что он из детства, потому что он ассоциируется со всем хорошим, что в этом