Предварительные решения - Сурмин Евгений Викторович

– На базе есть агенты госбезопасности?

– Есть. Да майор и не скрывает программу подготовки «росомах».

– А не «росомах»?

– Правильно мыслишь, товарищ капитан. На территории базы действуют краткие курсы подготовки младших командиров. Кодовое название программы – «Медведи». Учат их чему угодно, но только не действиям в тылу врага, потом сам с ними разберешься. Захочешь, брошюрку почитаешь – столько всего наворочено, прям не бойцы РККА, а былинные чудо-богатыри должны по окончании курсов получиться. Но это тебя тоже не должно волновать. Есть третья программа.

– Слушаю, товарищ старший майор.

– «Оборотни». Диверсанты, которые будут действовать, изображая из себя немцев. Немецкая форма, документы, язык, бытовые привычки и все такое. Не зря майора называют фанатиком и параноиком даже матерые разведчики. Ввести своего человека в круг лиц, занимающихся тренировкой «оборотней», мы не смогли. По непроверенной информации, их от пятидесяти до ста человек. Инструкторами выступают то ли немецкие коммунисты, то ли вытащенные из лагерей царские жандармы. Впрочем, уже немного зная образ мыслей майора Самойлова, не удивлюсь, если там есть и те и другие. Достоверно известно, например, что немецкий язык им ставит настоящая немецкая баронесса, и не спрашивай меня, где он ее откопал. Опять же по непроверенной информации, живут «оборотни» по немецким уставам, тренируются в немецкой форме, говорят между собой только по-немецки. И даже приветствуют друг друга на немецкий манер, вскидывая руку и произнося «хайль».

– Сильно.

– Для всех, запомни, для всех твое задание состоит в сборе информации об «оборотнях». По всем документам, которых я постарался оставить минимум, это выглядит просто как межведомственные игры. Мы пытались под разными видами подводить своих людей к майору, но никто из них не преуспел. Поэтому мне пришлось разработать довольно длинную двухходовочку. Самойлов еще не знает, но на основе его бригады уже утверждено создание еще одной базы, где будут открыты курсы для рядовых красноармейцев.

Вот документы батальонного комиссара Федота Никифоровича Балакова. Сыграем втемную самого Льва Захаровича Мехлиса. Цени! Суть комбинации тебе знать не обязательно, но в итоге он должен порекомендовать тебя на должность комиссара этих самых курсов. Кто там станет начальником, пока не известно, твоя задача – проявить себя и завоевать доверие, прежде всего майора Самойлова. В феврале-марте следующего года пошлем комиссара Рашидова, это одно из доверенных лиц майора, на повышение. В идеале ты должен занять его место, к проекту «Оборотни» он, кстати, также имеет доступ. Вопросы?

– Насколько важно получить информацию по «оборотням»?

– Ни насколько. Твое задание – сам майор Самойлов. После разгрома Польши майор заявил, что немцам нужно два года для подготовки к нападению на СССР. То есть, по его мнению, напасть они должны летом следующего года. Мнение свое за это время Самойлов не поменял, да и не считает нужным особо его скрывать. По глазам вижу, что спросить хочешь. С чего какому-то майору, пусть и проявившему себя, такая честь, не лучше ли послать этого выскочку куда-нибудь на Чукотку служить.

Материалы, – Фитин снова постучал по папке пальцами, – потом посмотришь сам, а я вкратце пробегусь по ключевым моментам биографии майора. Родился он в глухой деревне в Сибири севернее Омска. До девятнадцати лет был обычным деревенским парнем, а потом жизнь его тряхнула, да так, что мало никому не покажется. В один день у него сгорела вся многочисленная семья. Бабка, отец с матерью, брат и две сестры, да еще семья отцова брата, куда они все в гости пошли. Есть версия, что подожгли батю его. Председателем тот был принципиальным, многим мешал. Но этого мы теперь уже не узнаем.

Парень чудом спасся, отец его за гармонью домой послал. А потом он чуть рассудка не лишился. По свидетельству односельчан, пятеро суток где-то в тайге пропадал и вернулся сам не свой, уже думали, не выдержали мозги-то. Но оклемался, и другой родственник по матери помог ему поступить в Омское военное училище, тогда это пехотная школа была, но не суть. Парень легко сдал экзамены на грамотность, с мандатной комиссией тоже проблем не возникло. Деревенские судачили, что сплавил его дядька, а сам в доме племяша поселился. Но Самойлов потом к родственникам пару раз приезжал и до сих пор поддерживает нормальные отношения, так что если и было что, то миром договорились. Да и что парню одному в деревне делать? Он и жену взял из соседней деревни. Перед тем как уехать, посватался, а как сам в Омске обустроился, все честь по чести свадьбу сыграли, и к себе ее забрал.

– Так он женат?

– Вдовец. Детей нет. Жена умерла от болезни в феврале этого года. Практически за неделю сгорела, один в один пока он в госпитале с обморожением лежал. М-да… судьба.

– Так он и в Зимней войне участие принимал?

– Не спеши. Его товарищи по училищу вспоминают, что Самойлов на первом курсе отличался крайней нелюдимостью. Отвечать старался «да» или «нет» или просто отмалчивался, пожимая плечами. Зато все свободное время проводил в библиотеке, просто глотая книги и газеты. Зная о том, как он потерял всю семью, парня не дергали, хотя у виска иногда крутили. На следующий год к увлечению чтением добавилось изучение немецкого и английского языков. Парень оттаял, и вдруг оказалось, что голова у него варит, да еще как варит. Представляешь, они там отлили из свинца солдатиков и переигрывали разные исторические сражения от Фермопил и до Бородино.

– Любопытно.

– Не то слово. Жаль, эта практика дальше Омска не распространилась. В общем, к концу второго года обучения Самойлов незаметно становится неформальным лидером своей роты. Он же, как мы выяснили, и оказался идейным вдохновителем коллективного письма в «Правду». Помнишь начало движения по борьбе с прогульщиками и бракоделами? Заголовок еще в «Правде» на первой полосе – «Прогульщик – значит, дезертир!»

– Боюсь, я в это время в Испании был.

– Ах да. Попали товарищи курсанты, можно сказать, прямо в цель. Их письмо вызвало большой общественный резонанс, и Лев Захарович Мехлис, он тогда как раз главным редактором «Правды» был, пригласил будущих командиров в гости. Не знаю, уж было ему на самом деле интересно или из вежливости предложил приехать курсантам, ожидая вежливый отказ, но в итоге пять человек, в том числе и Самойлов, приехали по приглашению в Москву. Тут, пожалуй, первая точка, определившая дальнейшую судьбу майора. Он рассказал Мехлису о своем видении роли особых разведывательно-диверсионных подразделений в будущей войне и, главное, смог убедить Льва Захаровича помочь ему. Так что после выпуска летом тридцать восьмого Самойлов едет не в Москву или Ленинград, а на край света, в богом забытую Читу. Там по протекции Мехлиса получает отдельную роту, которую обзывают ротой глубинной разведки и подчиняют напрямую тогдашнему командиру 57-го особого корпуса комкору Коневу. Тебя ничего тут не смущает?

– То, что Конев согласился?

– Да при чем тут Конев! Он через пару месяцев на повышение ушел. Мехлис-то к тому времени из главного редактора газеты, пусть и центрального рупора партии, пересел в кабинет начальника Главного политуправления Красной армии. Какой дурак на месте Конева стал бы артачиться в такой ситуации? Включай мозги, капитан.

– Так… А когда он разговаривал с товарищем Мехлисом?

– В октябре тысяча девятьсот тридцать седьмого.

– И вы думаете, он уже тогда планировал попасть на войну с Японией и попросил направить его в Забайкальский округ?

– А разве это не выглядит именно так?

– А мне кажется, было как раз наоборот. Это начальник ГлавПУРа подсказал зеленому лейтенанту, что в Монголии намечается заварушка. И очень вовремя, как раз времени только и осталось из Омска в Читу добраться.

– А знаешь, Михаил Григорьевич, не ошибся я в тебе. Мы почему-то эту очевидную версию и не рассматривали. Что ж, одной странностью меньше.

– Есть и другое объяснение.