Погребальные костры - Стас Бородин

Колокольчик на входной двери мелодично звякнул, и мы очутились на улице запруженной конниками, повозками и солдатами.

Городская площадь, Треборга могла посоперничать размерами даже со знаменитой Дал-Эпона в Мино. Возвышавшиеся по периметру здания были оштукатурены и ярко раскрашены. Над островерхими черепичными крышами вращались жестяные флюгера в виде драконов, петухов и боевых кораблей. С балконов свисали гирлянды цветов, а на распахнутых окнах весело тарахтели бамбуковые погремушки.

От края до края площадь была заполнена солдатами, и лишь в самом центре был огорожен большой квадрат, окружающий две пирамиды, сложенные из просмоленных бревен.

— Та, что повыше, для принца Северино, — Айс взял меня под локоть. — Та, что поменьше, для мастера Лопе.

Солдаты расступались, завидев плащ волшебника.

— Господа чародеи, вас уже ждут! — офицер, в начищенной до зеркального блеска кирасе, указал на группу дворян, столпившихся у повозки, на которой лежало тело юного принца. — Вы еще можете проститься с августейшим покойником, церемония пока не началась.

Среди дворян я узнал высокую плечистую фигуру принца Гойо и коренастого принца Балдомеро. Принцы были одеты в камзолы из черного бархата, богато украшенные золотым шитьем и жемчугом.

В почетном карауле замерли мои телохранители Эдер, Элпидо, Гозон, Иниго, и Колдо. Все в полных доспехах, вооруженные церемониальными алебардами. Чуть дальше застыли рыцари из свиты Северино. Расмо в красных как кровь доспехах. Эвтимо, в черной броне, и рыцарь Донкоро из Паары, в серебристой кольчуге и со стальными крыльями на шлеме.

Мастер-колдун Селестино сидел возле помоста в роскошном кресле, похожем на настоящий трон. Вокруг него стояли телохранители в стальных латах и с обнаженными мечами.

— Здесь, похоже, собрался весь Миносский двор, — Айс присвистнул. — Не хватает только короля с королевой и фрейлин!

Принцы Селино, Эладио, Эстебан, и Джакинто образовали маленькую группку в дальнем конце прямоугольника. Они стояли особняком, переговариваясь в полголоса, и время от времени поглядывая на мертвого Северино. Прямо напротив нас юные принцы Модесто, Родольфито и Регуло склонились над длинным ящиком с землей, на которой лежал тяжелый двуручный меч.

— Нам пришлось вырезать его прямо с грунтом, — принц Примитиво важно разъяснял младшим братьям. — Волшебный клинок никому не дается в руки.

Айс тихонько толкнул меня локтем в бок и украдкой ухмыльнулся.

— Пора приниматься за свои обязанности! — лицо волшебника сразу же стало серьезным и суровым, будто бы Айс надел железную маску. Его спина выпрямилась, глаза вспыхнули, а губы надменно поджались. Таким Айса я еще не видел.

Растолкав принцев, словно дворовых мальчишек, он подошел к лежащему на земле мечу, и важно поставил ногу на край ящика.

— Я хочу его! — у волшебника из ноздрей вырвались струйки дыма. Принцы разом замолчали, и все взгляды устремились на моего друга.

— Конечно, господин волшебник, кто же вам может запретить, — принц Примитиво ухмыльнулся. — Ежели меч вас признает, то…

Юный Родольфито, которому недавно исполнилось пять лет, глядел на Айса открыв рот. Не обращая на принцев никакого внимания, волшебник склонился над ящиком, и протянул руку к ребристой рукоятке.

Над площадью тут же повисла гробовая тишина. Взгляды солдат и придворных были прикованы к длинным бледным пальцам, застывшим над грязным ящиком.

— Ты признаешь меня своим новым хозяином, благородный Юнберн? — голос у Айса стал каким-то жутким и незнакомым. Лицо волшебника потемнело, а пальцы зашевелились, словно набрасывая на рукоять меча невидимую паутину.

С громким шипением взметнулось облачко пара, ящик затрещал и развалился на куски.

Айс покачнулся, его рука со скоростью атакующей змеи метнулась вперед, и пальцы сомкнулись вокруг черной рукоятки. Клинок завибрировал, будто протестуя, но через мгновение затих.

Тишина взорвалась оглушительным ревом, когда волшебник торжественно взметнул укрощенный меч над головой. Солдаты застучали копьями о щиты, и затопали сапогами.

— Авалор! Авалор! Авалор! — десять тысяч глоток скандировали в унисон, глядя на сверкающий в свете факелов клинок, принадлежавший прежде бесстрашному мастеру Инверну Лопе.

— А он знает, как понравиться толпе, — принц Примитиво поморщился, облокачиваясь на спинку кресла позади мастера-колдуна Селестино. — Очередной дешевый трюк!

Гроссмейстер Селестино покачал головой.

— Это настоящее волшебство! — черные ладони поднялись с резных подлокотников и трижды хлопнули друг о друга. — Настоящее боевое волшебство!

Жосу с Ашем возникли у меня за спиной как две бесплотные тени. Без доспехов капитан показался мне болезненно худым, а Аш в узком колете напоминал медведя, на которого напялили крошечный потешный жилет.

— Чего это вы вырядились? — я ухмыльнулся, разглядывая своих телохранителей.

Жосу с трудом дышал, затянутый шелк и бархат, а Аш так и не смог застегнуть верхние пуговицы на своей куртке.

— Приказ принца Гойо, — капитан положил руку на эфес меча, с которым он так и не пожелал расстаться. — Мы будем в почетном карауле во время тризны.

— Во дворце губернатора накрывают столы, — Аш причмокнул. — Как же я соскучился по желтому миносскому и октопусам в сметанном соусе!

Принц Родольфито заулыбался, услыхав слова моего друга. Он был еще слишком мал, чтобы понимать, что происходит.

Загудели трубы, загнусавили волынки, и на площадь выступила процессия факельщиков, в алых балахонах.

— Выглядишь неплохо, — прошептал Аш, склонившись над моим плечом. — Знал бы ты, какого страха я натерпелся…

Я не знал, сердиться мне на скаута за «измену», либо благодарить его за спасение. В голове у меня все еще шумело, а ноги подкашивались.

— С тобой мы еще поговорим, — я ткнул Аша локтем в живот. — И только попробуй мне надраться во время тризны!

Факельщики прошли сквозь строй солдат, и заняли свои места вокруг возвышений, на которых лежали покойники.

Гроссмейстер Селестино встал с кресла, и сложил черные ладони на груди.

— Или амо ди те-е-рсо-о-о-о! Ми же кото ди де-е-сс-о-о-о! — зазвучало на древнем миносском.

Площадь словно накрыло покрывалом тишины, которую нарушали лишь тихонько потрескивающие факела, да мелодично гудящие бамбуковые колокольчики на распахнутых окнах. Я затаил дыхание, прислушиваясь.

Голос у мастера Селестино был сильный, высокий, и чистый, словно у оперного кастрата, исполняющего арию рыцаря Леогара.