Эликсир Ариадны (СИ) - Волкова Татьяна

— Месье Венсан, а как вы познакомились со своей невестой? — взял быка за рога один из журналистов, увидев, что мы готовы продолжить беседу.

— Думаю, мадмуазель Лафайе сможет рассказать больше, — ответил Леонард, улыбнувшись. — В первую нашу встречу я был несколько не в себе. И если бы не она, то мы бы сейчас с вами не разговаривали.

Мне пришлось рассказать, как я спасала неизвестного мне тогда мужчину своими экспериментальными противоядиями, умолчав о том, как оказалась ночью на вокзале. Потом последовали вопросы о развитии нашего романа, попытках выбраться из катакомб и, конечно же, деньгах и статусе.

— Мадмуазель Лафайе, заранее прошу прощения за свой вопрос, если он покажется вам бестактным, — начал молодой человек с уложенными торчком синими волосами, — но нашим читателям было бы очень интересно узнать, не жалко ли вам терять свой статус дочери герцога и выходить замуж за простого виконта? Вы вполне могли бы претендовать на герцога или даже принца одного из соседних государств.

— Не жалко, — совершенно уверенно заявила я. — Мы любим и понимаем друг друга. Более того, мы оба являемся продолжателями дел своих семей, средств нам, думаю, хватит, а времени, чтобы страдать из-за всякой ерунды, не будет. Кроме того, после замужества я не перестану быть дочерью своего отца. А наши дети в будущем унаследуют большое состояние, обращаться с которым мы постараемся их научить.

— Мезье Вензан, — с заметным акцентом обратился к Леонарду высокий смуглый мужчина с черной бородой и объемным головным убором, похожим на намотанное полотенце, — вы пванируете разширить вашу тевефонную зеть, провожив коммуникации по территории зозедних гозударзтв?

— Опыт использования телефона в нашем королевстве показал, что это очень эффективное средство коммуникации, — взял слово Рауль Венсан. — Мы уже общались с Его Величеством на тему расширения своей сети и пришли к выводу, что это делать надо. В ближайшее время состоятся переговоры с главами соседних государств, в ходе которых будут решаться вопросы по внедрению телефонии на их территориях.

— Бвагодарю за ответ, — поклонился иностранный журналист.

— Мадмуазель Лафайе, — снова обратился ко мне синеволосый, — как вы объясните тот факт, что ни на одном алхимическом факультете во всей столице не числится студентка с вашей фамилией? А виконта, судя по записям в больнице, спасла некая мадмуазель Данкрафт, а не вы, миледи.

— Напомни мне попросить дядю усмирить пыл желтой прессы, — шепнула я Леонарду, а потом повернулась к журналисту: — Последние четыре с половиной года именно я жила и училась под фамилией Данкрафт. Вам предоставят подтверждающие документы для ознакомления. Забегая вперед, скажу, что сделано это было для того, чтобы избежать предвзятого отношения преподавателей или возможных поблажек. Я хотела учиться наравне со всеми, а не получать хорошие отметки только за то, что являюсь дочерью герцога и племянницей короля.

После этого мы общались с журналистами еще около часа, а потом вежливо сообщили, что пресс-конференция на этом закончена. Только тогда смогли вздохнуть с облегчением и сесть за праздничный стол.

Сол расположилась рядом с Нилом и до самого вечера весело щебетала с бароном. А вот Густав Ренье был непривычно хмурым и сосредоточенным, но с уверенностью сказать, что причиной стала моя блондинистая подруга, а не, например, работа, было нельзя. Все остальные чувствовали себя вполне свободно и радостно, и я последовала их примеру, просто расслабившись и получая удовольствие от общения с близкими.

Следующий день мы посвятили переезду в новую квартиру, чтению прессы со свежими статьями и подготовке к возвращению в университет.

— Что-то я нервничаю, — призналась подруга, когда мы уже готовились ко сну. — Может, не нужно было раскрывать информацию о нашем новом статусе до окончания учебного года?

— Журналисты бы все равно это раскопали и обнародовали. Но сейчас мы диктовали условия и имели возможность внести правки, а если бы мы молчали, можно только гадать, в каком свете бы выставили факты и всевозможные домыслы.

— Как сложно быть публичной личностью! — она всплеснула руками. — Каждое твое действие может быть использовано против тебя.

— Об этом я и говорила, — подтвердила я. — А теперь нечего переживать. Спать пора!

Утро настало быстро. Мы проснулись, позавтракали и отправились на занятия в карете с королевским гербом в сопровождении Леонарда и Нила. Сол молчала, но по тому, как она кусала губы и сжимала в пальцах ручку сумки, я поняла, что девушка снова волновалась. Меня же съедало любопытство — нестерпимо хотелось узнать, как отреагируют на наше появление студенты и преподаватели.

— Все будет хорошо, — пытался успокоить нас обеих Леонард.

— А если не будет, то у вас есть мы, — широко улыбнулся Нил и взял Соландж за руку.

Когда наш экипаж оказался на территории университета, весь двор уже был заполнен любопытными студентами и взволнованными преподавателями. Не было никаких сомнений в том, что все они успели ознакомиться с газетными заметками и уже знали о нашем реальном статусе. Только ленивый не обсуждал неожиданные изменения, а также наше триумфальное возвращение.

Когда карета остановилась, а наши кавалеры вывели нас во внутренний дворик, все замолкли и стали жадно наблюдать за происходящим. Я ловила на себе не только завистливые, но и испуганные взгляды тех, кто до последнего не верил газетным статьям.

— Мадмуазель Лафайе, — обратился ко мне подбежавший ректор и склонился в подобострастном поклоне, — мы рады, что вы вернулись в наше учебное заведение, почтив тем самым всех нас своим присутствием!

Я едва не скривилась от этой речи, но умение держать лицо мне прививали с детства. Так и знала, что передо мной станут лебезить, как только узнают о титуле и родственных связях с королем.

— Месье Гарюнесс, доброе утро, — поздоровалась я. — Если не ошибаюсь, занятия начинаются через десять минут. Вы не могли бы нас пропустить, чтобы мы успели занять свои места в аудитории вовремя?

Ректор сначала опешил, потом встрепенулся и затараторил:

— Конечно-конечно, миледи! Проходите! Мы уже подготовили для вас и вашей подруги места повышенной комфортности. В каждой аудитории!

Я тяжело вздохнула и вошла в здание.

Первый же день, проведенный в стенах университета, показал, как изменилось отношение окружающих. Их всех можно было условно разделить на три части. Первая и самая большая состояла из тех, кто расплывался в фальшивых улыбках и желал угодить во всем. Я рассмотрела в их рядах и сплетницу Дорис, и глупышку Лолу, и вредную старушку, сидевшую на вахте в общежитии, и даже Энтони — свою бывшую безответную любовь. Вторая часть — фыркающая и презирающая просто потому, что я оказалась знатнее, богаче и успешнее, чем предполагалось ранее. Там были в основном снобы-аристократы, не принявшие меня когда-то в свой круг, считая слишком бедной и простой. А в третьей были те, кто уважал нас как до, так и после изменения социального статуса. Среди них я заметила преподавателей по профильным предметам, не делавших различий между студентами, большинство новых одногруппников и открыто улыбающегося Антуана Арно, учившегося когда-то с моим отцом и давно догадавшегося, кто я на самом деле. Среди неопределившихся оказалась лишь Элиза, так и не решившаяся подойти к нам. Вместо этого она стояла в сторонке и нервно теребила свой шелковый носовой платок.

— Как прошел первый день в новом статусе? — спросил Лео, приехавший вместе с Нилом, чтобы встретить нас.

— В окружении подобострастных студентов и некоторых преподавателей, — устало проговорила я.

— А еще в каждой аудитории специально для нас поставили дорогие дубовые столы и мягкие кресла, а в перерывах секретарша ректора носила кофе с печеньками, — доложила Соландж.

— Вот это да! — воскликнул Нил. — И почему я не сын герцога?

— Потому что ты сын виконта, — заметил мой жених. — Не думал, что ваш ректор так рьяно станет проявлять благосклонность к короне.