Капитал и идеология - Томас Пикетти

после Французской революции? Для этого мы можем обратиться к многочисленным источникам. Хотя революция 1789 года не смогла установить социальную справедливость здесь, внизу, она оставила нам несравненный ресурс для изучения богатства: а именно, архивы наследства, в которых регистрировалась собственность многих видов, используя систему классификации, которая сама по себе является отражением идеологии собственничества. Благодаря оцифровке сотен тысяч записей о наследовании из этих несравненно богатых архивов, стало возможным детально изучить эволюцию распределения богатства всех видов (земля, здания, инструменты и оборудование, акции, облигации, доли в товариществах и другие финансовые инвестиции) со времен революции до настоящего времени. Представленные здесь результаты являются результатом большой совместной исследовательской работы, в ходе которой широко использовались, в частности, парижские архивы. Также использовались национальные налоговые отчеты за разные периоды, а также записи из архивов департаментов, начиная с начала XIX века.

Самый поразительный вывод заключается в следующем: концентрация частной собственности, которая уже была чрезвычайно высокой в 1800-1810 годах, лишь немного ниже, чем накануне революции, неуклонно росла на протяжении всего XIX века и вплоть до кануна Первой мировой войны. Конкретно, рассматривая Францию в целом, мы видим, что верхний центиль распределения богатства (то есть, самый богатый 1 процент) владел примерно 45 процентами частной собственности всех видов в период 1800-1810 годов; к 1900-1910 годам этот показатель вырос почти до 55 процентов. Особенно примечателен пример Парижа: там самый богатый 1 процент владел почти 50 процентами всей собственности в 1800-1810 годах и более 65 процентами накануне Первой мировой войны (рис. 4.1).

Действительно, неравенство богатства росло еще более быстрыми темпами в эпоху Belle Époque (1880-1914). В десятилетия, предшествовавшие Первой мировой войне, казалось, не было предела концентрации состояний. Глядя на эти кривые, нельзя не задаться вопросом, как высоко могла бы подняться концентрация частной собственности, если бы не было двух мировых войн и жестоких политических катаклизмов двадцатого века. Также есть все основания задаться вопросом, не были ли эти катаклизмы и войны сами по себе, хотя бы частично, следствием крайней социальной напряженности, вызванной ростом неравенства. Подробнее об этом я расскажу в третьей части.

Следует подчеркнуть несколько моментов. Во-первых, важно иметь в виду, что концентрация богатства всегда была чрезвычайно высокой в таких странах, как Франция, не только в XIX веке, но и в XX и XXI веках. Хотя доля верхнего центиля значительно снизилась в течение двадцатого века (с 55-65 процентов общего богатства во Франции и Париже накануне 1914 года до 20-30 процентов после 1980 года), доля, принадлежащая беднейшим 50 процентам населения, всегда была крайне низкой: примерно 2 процента в девятнадцатом веке и чуть более 5 процентов сегодня (рис. 4.1). Таким образом, беднейшая половина населения - огромная социальная группа, по определению в пятьдесят раз превышающая верхний центиль, - в XIX веке владела чем-то порядка одной тридцатой богатства верхнего 1 процента. Это означает, что среднее богатство верхнего центиля примерно в 1500 раз превышало среднее богатство нижних 50 процентов. Аналогично, в конце XX века беднейшая половина населения владела примерно одной пятой частью богатства верхнего центиля, как и сегодня (что означает, что среднее богатство одного процента "всего" в 250 раз больше, чем у человека из нижней половины распределения). Более того, обратите внимание, что в оба периода мы обнаруживаем одинаково сильное неравенство в каждой возрастной когорте, от младшей до старшей. Эти порядки величины важны, поскольку они говорят нам, что мы не должны переоценивать степень распространения собственности, произошедшего за последние два столетия: эгалитарное общество собственности или даже, более скромно, общество, в котором беднейшая половина населения владеет более чем символической долей богатства, еще не изобретено.

РИС. 4.1. Провал Французской революции: Рост имущественного неравенства во Франции XIX века

 

Интерпретация: В Париже в 1910 году 1 процент самых богатых людей владел примерно 67 процентами всей частной собственности, по сравнению с 49 процентами в 1810 году и 55 процентами в 1780 году. После небольшого снижения во время Французской революции концентрация богатства увеличилась во Франции (и еще больше в Париже) в течение XIX века до кануна Первой мировой войны. В долгосрочной перспективе неравенство снизилось после двух мировых войн (1914-1945), но не после Французской революции. Источники и серии: piketty.pse.ens.fr/ideology.

Уменьшение неравенства: Изобретение "родового среднего класса"

Когда мы рассматриваем эволюцию распределения богатства во Франции, поразительно обнаружить, что в XIX веке "высшие классы" (то есть самые богатые 10 процентов) владели от 80 до 90 процентов богатства, тогда как сегодня им принадлежит от 50 до 60 процентов - все еще значительная доля (рис. 4.2). Для сравнения, концентрация доходов, включая как доходы от капитала (концентрация которых такая же, как и концентрация собственности на капитал, даже немного выше), так и доходы от труда (которые распределены значительно менее неравномерно), всегда была менее экстремальной: верхние 10 процентов распределения доходов требовали около 50 процентов общего дохода в девятнадцатом веке, по сравнению с 30-35 процентами сегодня (рис. 4.3).

Тем не менее, факт, что в долгосрочной перспективе неравенство в благосостоянии уменьшилось. Однако от этой глубокой трансформации не выиграли "низшие классы" (нижние 50 процентов), доля которых остается весьма ограниченной. Преимущества достались почти исключительно тому, что я назвал "патримониальным (или владеющим собственностью) средним классом "*, под которым я подразумеваю 40 процентов в середине распределения, между беднейшими 50 процентами и самыми богатыми 10 процентами, чья доля в общем богатстве составляла менее 15 процентов в XIX веке и около 40 процентов сегодня (рис. 4.2). Появление этого "среднего класса" собственников, которые по отдельности не очень богаты, но в совокупности в течение двадцатого века приобрели богатство, превышающее то, которым владеет верхний центиль (при одновременном снижении доли верхнего центиля), стало социальным, экономическим и политическим преобразованием фундаментальной важности. Как мы увидим, она объясняет большую часть снижения неравенства в благосостоянии в долгосрочной перспективе во Франции и большинстве других европейских стран. Более того, эта деконцентрация собственности, похоже, не помешала инновациям или экономическому росту - скорее наоборот: появление "среднего класса" шло рука об руку с большей социальной мобильностью, и рост с середины двадцатого века был сильнее, чем когда-либо прежде, в частности, сильнее, чем до 1914 года. Я еще вернусь к этому вопросу, но сейчас важно отметить, что эта деконцентрация богатства началась только после Первой мировой войны. До 1914 года неравенство в богатстве, казалось, росло без предела во Франции, особенно в Париже.

РИС. 4.2. Распределение собственности во Франции,