Развод - Майк Гейл

9.37

Я, еще лежа в постели, смотрю по переносному телевизору утреннюю программу для детей; открывается дверь ванной, и из нее, после посещения туалета, выходит Элисон.

— Мне кажется, что я, похоже, беременна, — объявляет она.

При этих словах я чувствую что-то вроде желудочного спазма и моментально сажусь, выпрямив спину, в кровати.

— Тебе кажется, что ты «что»?

— Беременна.

— У тебя задержка?

— Нет, — отвечает она. — Еще целых два дня.

— Ты забывала принимать таблетки?

— Нет, — говорит она. — Я никогда этого не забываю.

— Тогда с чего ты взяла, что ты беременна?

— Не знаю, — отвечает она. — Какое-то чувство…

— «Чувство»?

— Да, именно чувство. Я не знаю, с чем это связано, но оно присутствует… какое-то непонятное чувство, и оно не связано ни с любовью, ни с деньгами. Оно как кошмар, а я как будто не в себе.

Я рассматриваю пристальным взглядом живот Элисон, пытаясь найти какие-либо изменения.

— Тебе надо бросить курить, ты это понимаешь?

— Если я беременна.

— Но ты только что сказала, что беременна.

— Я сказала, что мне так кажется, а это не то же самое.

— Но даже если тебе кажется, разве ты не должна бросить курить, хотя бы на всякий случай?

— Ну а если я не беременна?

— Да и тогда тебе неплохо бы бросить курить.

Элисон не отвечает. Она лишь вздыхает, надевает халат и выходит из спальни.

Воскресенье, 28 июня 1998 года

6.06

Я только что проснулась и изо всех сил стараюсь заснуть снова, как вдруг замечаю, что и Джим проснулся, и Диско, которая спит у нас в ногах, тоже лежит с открытыми глазами.

— Не появились?

— Кто?

— Твои… ну, ты же знаешь.

— Нет.

— О-х-х-х.

15.30

Мы приглашены пообедать вместе с несколькими моими друзьями с работы. Я только что вернулась из ванной, где делала окончательную доводку макияжа, когда он вдруг наклонился ко мне и что-то прошептал мне на ухо.

— Прости, не расслышала?

Он шепчет снова.

— Джим, я не понимаю, о чем ты спрашиваешь, говори нормально.

Он кашляет и смотрит на меня плутовским взглядом.

— Я спрашивал… э-э-э… понимаешь… никаких признаков?

— Моих…

— Ну да, твоих…

Я в отчаянии закатываю глаза.

— Нет.

— О-х-х-х.

— Джим?

— Да.

— Ты намерен спрашивать меня об этом до той самой секунды, когда я потеку?

Он на мгновение задумывается.

— Да, видимо, да. А что, это создает для тебя какие-то проблемы?

Я тяжело вздыхаю.

— Как только я что-либо почувствую, ты будешь первым, кто об этом узнает.

18.01

Я уезжаю в Брайтон на ежегодную конференцию, устраиваемую нашей компанией, и Элисон решила проводить меня на вокзал.

— Ну ладно, я, пожалуй, пойду, — говорю я ей.

Она целует меня.

— Пока, жду тебя в среду. Счастливого пути.

Я беру свои сумки, делаю примерно три шага, а потом не выдерживаю и оборачиваюсь.

— Эл?

— Прежде чем ты задашь свой вопрос, — говорит она, — выслушай мой ответ: «нет». Никаких признаков. И вообще ничего. Я имею в виду, что нет никаких признаков того, что мои месячные должны наступить.

— Вообще никаких?

— Ты знаешь, я убью тебя, если ты не прекратишь допекать меня своими расспросами.

Не в силах сдержать себя, я все-таки спрашиваю:

— Ты уверена?

Среда, 1 июля 1998 года

Я отловил по телефону Ника, который несколько месяцев назад перебрался в Лондон, и назначил ему встречу в одном из пабов, чтобы просто повидаться, выпить и поболтать. За весь вечер я не притронулся к своей кружке и едва ли произнес больше дюжины слов.

— Ну так, давай, — говорит Ник. — Ты собираешься рассказывать мне о ваших неприятностях? А то сидишь весь вечер как на похоронах. На тебя так сильно подействовала эта поездка в Брайтон?

— Мне надо сказать тебе кое-что, — отвечаю я, — но предупреждаю тебя, что этот наш разговор совершенно секретный.

— Отлично, — говорит он улыбаясь. — Обожаю секреты. Эл беременна, верно?

— Как ты?..

Ник разражается грудным раскатистым хохотом. И хохочет так долго, что начинает задыхаться и кашлять.

— Ну и смех, — говорит он, прерывая для этого свой гогот. — Она на самом деле… ну и ну… нет, это правда? — Я пожимаю плечами. — Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что женщины обладают определенного рода предчувствиями, — пускаюсь я в объяснения. — Хотя бы потому, что их биологический механизм немного более сложный, чем у нас, и им кажется, что они находятся в контакте с луной, морем, со всеми природными явлениями. Не это ли позволяет женщинам верить в то, что они наделены способностью оказывать скрытое физическое воздействие на окружающих только потому, что обладают органом, который называется матка? Это смешно примерно так же, как смешон и весь тот бред, который печатается в разделе «Гороскопы». Поэтому при полном отсутствии каких бы то ни было подтверждающих признаков Элисон удалось внушить себе, что она беременна.

— И что, нет никаких признаков?

— Я пытался убеждать себя, что нет ни единого, даже самого незначительного, внешнего признака, но под воздействием волн этой чепухи, исходящих от Элисон и окутавших меня с головы до ног, у меня у самого поехала крыша. Что стоит ее постоянная долбежка о том, что у нее есть предчувствие. Это что, подтверждение беременности? Наука не основывается на чьих-то предчувствиях. Она основывается на фактах полностью достоверных и на сто процентов подтвержденных.

— А ты знаешь, насколько я помню из начального курса физики, многие открытия сначала давали о себе знать в форме инстинктивных ощущений, потом они как бы выходили наружу и научно доказывались и подтверждались.

— Я думал, ты меня поддержишь, а ты, видимо, не понимаешь, что со мной происходит.

— Я понимаю. Послушай, просто возьми и забудь об этом. Ведь достаточно шансов, что ничего у нее и нет.

— Дело в том, что Элисон нагнетает напряженность. Чем больше она говорит об этом, тем больше я волнуюсь из-за того, что у меня особая сперма, которая каким-то образом могла нейтрализовать действие таблетки…

— Хвостиками.

— Что?

— У спермы нет образов, а есть хвостики. Если сперматозоиды решили гробонуть таблетку с помощью чего-нибудь, они пустили бы в ход свои хвостики.

— Ну, пошло-поехало, тебя хлебом не корми, дай только поговорить об этом.

— Что тут, на худой конец, может произойти? То, что она забеременеет, и вы — два молодых недоумка — станете родителями, а я стану крестным отцом.

— Ведь дело не только в ребенке — хотя в общем-то и этого одного вполне достаточно, — дело в…

— В чем?

— Не знаю, — вздохнув, отвечаю я. — Я не могу думать нормально. Я лишился сна, а когда говорю, несу черт знает что… Давай закажем еще по кружке, а?

Ник пожимает плечами:

— Почему нет?

Пятница, 3 июля 1998 года

8.01

Элисон принимает душ, а я лежу в постели, раздумывая о том, может она быть беременной или не может. Я практически не спал всю неделю, и каждый наш разговор начинался словами: «Прежде чем ты спросишь…». Дело в том, что большая часть моего сознания не убеждена в том, что мне уже нужен ребенок. Но я не могу не понимать и того, что, возможно, я эгоист. Если Элисон действительно хочет ребенка, так зачем мне удерживать ее? В конце концов, мы же счастливы в браке… И рождение ребенка, возможно, будет для нас самым лучшим событием… Услышав, что она выходит из ванной, я встаю с кровати, стараясь подавить — во всяком случае, не выказывать одолевающего меня раздражения, — и решаю поведать ей о моем новом состоянии души.

— Доброе утро, малышка, — говорю я, когда она, облаченная в махровый халат, входит в комнату.

— Можешь прекратить паниковать, — произносит она вместо ответного приветствия. — Есть.

— Есть, то, что мы…

Она кивает.

— Ты абсолютно уверена, на сто процентов?

Она кивает.

— Ну и что ты чувствуешь?

— Облегчение… ну и, возможно, легкое разочарование. Ведь жизнь дана для того, чтобы создавать и строить, верно?

— Думаю, да, — согласно киваю я.

— Почему бы нам не занести это в список?

— Какой список?

— А знаешь, — говорит она с сияющей улыбкой, — тот самый большой список. Список жизненно важных дел. Длинный список, куда мы занесем все дела, которые хотим свершить за время наших жизней. Мы пока что все делаем как надо. Мы вместе, наши служебные карьеры успешно продвигаются, мы женаты, и если у нас когда-нибудь будет квартира, то это будет еще одним пунктом в нашем списке.

Я сосредоточенно хмурю брови.