Замкнутый круг - Анатолий Галкин

Катя работала в огороде. Она не удивилась появлению Савенкова. По крайней мере, по ее симпатичному лицу этого не было заметно.

— Поймите, Катя, ваши начальники так неожиданно исчезли, что нам приходится их искать. Меня зовут Игорь Михайлович. Я коллега Ткача и Вдовина по их бывшей работе.

— Я понимаю, Игорь Михайлович.

— Они куда-то собирались уехать?

— Не знаю. Обычно они не делали тайн от меня. Но месяц назад начали что-то обсуждать без меня.

— Катя, а новых знакомых у них за это время не появилось? Странных или подозрительных?

— Я понимаю! В последние дни несколько раз звонил Андрей Борзенко. Тот самый, телевизионный комментатор.

— Хотелось бы поговорить с этим Борзенко…

— А у меня есть номер его сотового телефона. Он сам мне его продиктовал, когда я одна в офисе была.

— А что за документы они тебе оставили?

— Это подробный журнал. Что-то вроде еженедельника. Телефоны и адреса клиентов, темы переговоров, результаты встреч… Вы мне скажите правду, Игорь Михайлович. Их что, убили?

Савенков позвонил Борзенко прямо с дороги.

Не так сложно было найти несколько фраз, которые сделали встречу обязательной.

Рандеву назначили на нейтральной почве, на смотровой площадке Ленинских гор, около трамплина.

Савенков понимал, что Борзенко может быть не один. И, если это очень крупная игра, их не удовлетворит мирная беседа с видом на Москву. Они захотят продолжить «стрелку» в каком-нибудь уютном подвале.

Правда, самое большое, что можно было сейчас сделать, это позвонить Марфину и сообщить, с кем Савенков идет на встречу и у кого потом спрашивать о его исчезновении.

Они сразу поняли, что место встречи можно и нужно изменить!

На смотровой площадке к Борзенко начали подходить зеваки. Его стали окружать те, кто хоть раз видел его на экране.

А кто его не видел?

Здесь на Воробьевых горах было много новобрачных. Они первыми атаковали популярную личность. Потом осмелели и другие люди с видеокамерами и шампанским.

Борзенко улыбался, раздавал поздравления и автографы, но при этом активно пятился, отступая к своей машине. Савенкову ничего не оставалось, как сопровождать любимца публики.

Разговор они начали только в машине, отъехав от опасного места.

— Завидую вам, господин Борзенко. Такая популярность. Всенародная любовь. Приятно?

— В гробу я видел эту любовь. Она меня лишила свободы! Где я могу быть, кроме дачи и квартиры? Ну, в Останкино. Ну, еще десяток элитных точек, где только свои… Я не могу в метро спуститься, хлеба в магазине купить. На меня просто пялят глаза. Я, как рыбка в аквариуме…

— У меня, Борзенко, не так много времени. Давайте деловые вопросы решать.

— Говорите! Это же вы меня сюда вызвали. Я даже не знаю, кто вы такой.

— Я знаю очень много, но действую только от своего имени. Я не представляю ни одну организацию, которая может вас испугать. И я пользуюсь определенным доверием ваших друзей, которых вы направили в Париж.

— Никого я в Париж не направлял…

— Ваши друзья — Вдовин и Ткач добились успеха! Они захватили ту вещь, которую вы ищите.

— Она у них?

— Нет. Теперь этот прибор у меня. Я бы вообще не советовал вам общаться с Ткачом и Вдовиным.

— Понятно! Но, Игорь Михайлович, но мы же с вами не обсуждали конечную сумму. Называйте цену!

— Нет, Борзенко! У вас нет таких денег.

— Деньги, это не проблема! Но мы, Игорь Михайлович, не будем покупать кота в мешке. Прибор надо испытать. Мы сами должны видеть его действие.

— Кто это мы? Кто, кроме вас?

— Тот, кто платить будет. У него есть любые деньги! Он олигарх и сидит на нефтяной трубе.

— Это значит, Борзенко, что вы посредник. Хотелось бы поговорить с хозяином.

— Сейчас он живет в Лондоне. А в России бывает наездами. Но для вас, Игорь Михайлович, я устрою с ним срочную встречу…

Сначала Савенков колесил на такси в районе Лужников, Хамовников, Шаболовки и Якиманки.

Потом он вышел на Ломоносовском проспекте и долго петлял, заходя в проходные дворы, магазинчики, подземные переходы…

Никакой слежки не было!

Стало ясно, что беспечный Борзенко приехал на встречу один.

Савенков получил значительно больше информации, чем ожидал. Постепенно тревога отступила, и ее место занял анализ ситуации. Многое становилось на свои места…

Только на экране ТВ ведущий Борзенко солидная личность. Там он знающий, многозначительный и надменный.

Это его маска, которую он вместе с гримом надевает на себя этот простак.

Борзенко попался на такую элементарную уловку! На пустой треп! Ведь, кроме фамилий Вдовина и Ткача, да еще того, что они ищут какой-то прибор, Савенков ничего не знал.

Теперь он знает все!

Или почти все!

Нет, но он действительно кое-что он узнал…

Теперь очевидно, что Борзенко дал жуликам деньги для поездки в Париж. Ясно, что он хочет купить у них прибор Маркова. А потом надеется заработать, перепродав его некому богатому олигарху.

Но какой прибор? Вот в чем вопрос!

Понятно, что не ракета и не атомная бомба!

Хотя, кто его знает…

Победное настроение Савенкова быстро улетучилось.

Знать бы, что делается сейчас в Париже…

Олег прав, не говоря по телефону ничего лишнего. Но и сидеть здесь без информации тревожно. Надо было разработать для связи с Крыловым систему кодов, условностей. Личный шифр «Совы».

Заняв место в своей «Волге», Савенков не сразу включил мотор. Он вытащил сотовый телефон и, глядя на него, начал фантазировать, как мог бы звучать этот бытовой, но секретный для всех разговор с Олегом. Возможно, они бы рассуждали о картинах в Лувре, о мидиях, улитках и о двух хорьках.

В ход этих размышлений очень естественно вписался телефонный звонок. Савенков нажал кнопку и сразу же зазвучал взволнованный голос Олега:

— Шеф? Я из Парижа. Извините, но я говорю открытым текстом. Это очень срочно…

Марина начала приходить в себя.

Еще сквозь сон она слышала десятки звонких голосов. Где-то совсем рядом…

Она открыла глаза и увидела множество людей. И склонившиеся над ней туристов, и толстогубые негритянские физиономии в шляпках-зонтиках.

Факт ее пробуждения вызвал бурю восторга. Вокруг высоких носилок, на которых она лежала, начались пляски версальских торговцев.

А Марина лежала в центре африканского хоровода, как праздничный костер или, как будущее жертвоприношение…

Она уже достаточно освоилась и поняла, что находится на основной площадке перед входом во дворец. Совсем рядом Марина увидела арку парадного входа и массивный памятник тому, кого так ловко обманули мушкетеры. Ну, это в той истории с бриллиантовыми подвесками.

Марина совсем очнулась. Она даже приподнялась на носилках, а потом встала на гранитную брусчатку.

И это сделало ее персону совершенно неинтересной для публики, которая продолжала делать свой бизнес на зажигалках и брелоках…

Рядом осталась только медсестра, которая мирно щебетала по-французски и пыталась всунуть в ноздри Марины трубочки от кислородного прибора.

Метрах в двадцати стояла санитарная машина. Двое мужчин, стоявших около нее, что-то обсуждали. И довольно бурно. Один из них турист. Он показывал врачу какие-то бумажки и нечто, похожее на паспорт.

Шум площади заглушал их слова. Марина силилась уловить хоть обрывки фраз, но это ей не удавалось. Да и не дало бы это ничего. Она же лежала не перед дворцом Петергофа.

Это Версаль! И врач французской скорой помощи выслушивал доводы назойливого туриста на своем родном языке.

Он говорил на вполне сносном французском языке!

— Доктор, ее невозможно увозить в больницу. У нашей мадам был легкий обморок. Вы посмотрите — она уже в полном порядке…

— Да, но она теряла сознание.

— Потеряла, но очень быстро нашла! Доктор, у нас скоро автобус на Москву. А я на машине. Я довезу ее, усажу и отправлю…

— Но по нашим инструкциям ее нельзя отпускать.

— Это по французским правилам нельзя. А по русским можно! Поймите, доктор, если мадам оставить во Франции, то будет скандал.

— Какой скандал?

— Денег у нее нет! Это вы будете за нее платить? А ее виза! Смотрите в паспорт, она кончается через пять дней. Вы сможете ей продлить визу? Вы знакомы с вашим министром иностранных дел?

— Нет, я не знаком с министром.

— Доктор, а что будет с ее вещами? Они уедут в Москву и там обязательно пропадут. В России сейчас все воруют! А виноваты в этом будете вы!

Марина ничего этого не слышала. Она попыталась сделать несколько шагов.

Ее слегка пошатывало, но она могла передвигаться.