Любовь со вкусом вишни - Татьяна Алюшина

И ни разу у нее ручки не задрожали, и не забилось сердце быстрее, и не возникло желания узнать кого-то из представителей мужского пола ближе.

А потом умерла Сонечка, перед смертью тяжело и долго болея, а ровно через год, день в день, после нее умерла бабуля.

Вот так и получилось, что к тридцати годам Вероника Былинская ни разу даже не целовалась, не знала, как надо флиртовать, заигрывать, и совершенно не владела не то что искусством, а даже зачатками умения кокетничать, преподносить себя в лучшем свете и увлекать мужчин, толкаясь локтями на безграничном рынке невест, где предложение превышает хиленький мужской спрос.

Несколько раз, купив глянцевые журналы и проштудировав их, она убеждалась в полной своей тупости: все равно что читать китайские иероглифы – красиво, но ни черта не понятно! Зашвырнув гламурный издат куда подальше, Вероника смирилась со своей ущербностью, безнадежно успокаивая себя тем, что не всем дано родиться красивыми, сексуальными и привлекательными, а еще труднее преподносить себя в каком-то там распрекрасном выгодном свете.

Но наперекор себе и всему свету следила за своей внешностью: салон, немного спорта, дорогая одежда, подчиняясь естественной необходимости соответствовать занимаемой должности, уровню и кругу ее делового общения, откровенно при этом не понимая, на кой черт ей все это надо!

Эдакий вечный спор и маленькая война частного масштаба с самой собой.

Утром Вероника проспала.

Когда она пила кофе, в кухню прибежала Наталья с горящими от любопытства глазами.

– Никочка, давай скорее, там уже все собрались на террасе, ждем только тебя.

– Иду! – дожевывая по дороге бутерброд, сорвалась с места Вероника.

– Доброе утро! – поздоровалась со всеми хорошо воспитанная девушка Ника, поднимаясь по ступеням на террасу.

– Все в сборе, начнем! – предложил Антон.

– Мне звонил Константин Тишин. – Сергей сделал паузу и посмотрел на Веронику, как ей тут же показалось: осуждающе. – К нему пришла сестра с покаянием в вашем обмане. Костик спрашивал, не знаю ли я, где вы, ибо его любимая сестра Мила пребывает в панике и слезах по поводу исчезновения подруги, к тому же ее расспрашивали о вас какие-то мужчины.

– Милка им рассказала? – не поверила в такую возможность Вероника.

– Нет, – усмехнулся Кнуров. – Устроила целый спектакль, плакала, говорила, что везде ищет вас, что, наверное, пойдет в полицию, заявление о пропаже человека напишет. Уж не знаю, поверили они или нет, но пока больше не тревожили.

– Вы Костю успокоили? – спросила девушка, стараясь не отводить взгляда от этих серых глаз.

– Да. Второе… – Кнуров взглянул на дедушку. – Как я и предполагал, гости в вашем доме, Василий Корнеевич, обосновались надолго. Расспросили грамотно всех ваших соседей, а потом объяснили им, что они, дескать, сняли у вас дом на месяц, пока вы в больнице, а договорились с вами через вашего друга.

– Что-нибудь нашли? – спросил дедушка.

– Нет, пока нет, мои ребята присматривают. А теперь самое интересное. Как вы думаете, где можно было оставить важные бумаги, точно зная, что грядут очень неспокойные времена и все, что к ним прилагается, – передел собственности, домов, контор, новые учреждения, если учитывать, что тот, кому адресованы бумаги, не агент КГБ и в обычном оперативном месте передачи не спрячешь?

– И так, чтобы никто не нашел, а если нашел, то не понял? – уточнила Ната.

– Да, – кивнул Кнуров. – Василий Корнеевич передал мне конверт с инструкциями, который оставил ему Игорь. Там адрес и приписка.

Сергей достал конверт, вытащил из него лист бумаги и протянул Веронике; она, прочитав, передала дальше. Под адресом было написано:

«Ищи старые бумаги, вспомни имя, отчество и фамилию того человека, который давал тебе приют в коммуналке в восемьдесят пятом, вспомни и то, что он восемнадцатого года рождения».

– Была в этом конверте еще одна записка с другим адресом и той же информацией, на случай, если по первому будут утеряны данные. Адреса, уже известные вам, Василий Корнеевич, те которые оставлял вам Игорь, когда неожиданно уезжал.

– Сережа, не томи, где это было? – не удержалась Наталья.

– Это поликлиника, – усмехнулся Кнуров.

– Да ты что! А ведь точно, поликлиники никто никуда не переносил! – поразилась Наталья.

– Правильно, но даже если переносили, то архив сохраняли всегда. Старые бумаги – это архив. Василий Корнеевич отдал мне также инструкции, которые оставлял для него Игорь, в них написана фамилия того самого Леонида Ивановича, к которому вы якобы приезжали.

– Подожди, – прервала его Ната, – карточки сдают в архив, но через пять лет их передают в общегородской архив, а потом, кажется, уничтожают?

– Да, если человек умер или выбыл из города, не забрав карточку, но Леонид Иванович не умер, и карточка так и лежит в архиве много лет. На ней есть отметки, что ему звонили, и указано, что он жив, здоров и находится по тому же адресу.

– Вы ее нашли, – констатировал Василий Корнеевич.

– Вот она.

Сергей достал из кожаной папки и положил на стол самую обыкновенную амбулаторную карту, не пухлую и потрепанную, как обычно у пожилых людей, а тонкую и аккуратную, которой явно редко пользовались.

– Просмотрев все записи, мы нашли только одну, не имеющую отношения к здоровью. Вы, Василий Корнеевич, потом сами посмотрите, может, что-то еще отыщете.

– Обязательно. Показывай, что нашли.

Сергей полистал страницы и где-то в середине карты в обычной врачебной записи о приеме пациента в конце листа наткнулся на приписку:

«Ищи богатство в святости женщин. Ибо в их святости сокрыты все тайны познания».

– Это все. Василий Корнеевич, вам это высказывание что-то говорит? – посмотрел на деда Кнуров.

– Нет, – вздохнул дедушка, – буду думать, вспоминать, посмотрю внимательно карточку.

– По другому адресу и в другой поликлинике то же самое, вот вторая карточка. – Он достал из папки и передал дедушке вторую амбулаторную карту.

– Что, больше никаких зацепок? – спросил Антон.

– Нет, тупик! Затейником, однако, был ваш двоюродный дед, Вероника, – с досадой сказал Сергей.

Кнуров не стал рассказывать о том, что раскопал в архиве, пока рано. Он попробует зайти с другой стороны, но это даже не намек на хоть какую-то ниточку, а попытка отработать все варианты и немного интуиции.

– Раз это все, тогда поехали трудиться, – распорядился Антон.

Антон с Натой, Сергей и Василий Корнеевич, продолжая обсуждать, что эта запись могла бы значить, поднялись из-за стола и спустились по ступенькам террасы. Ника, задумавшись, осталась за столом. Она взяла медицинскую карту и перелистывала ее.