Лягушки королевы. Что делала МИ-6 у крейсера «Орджоникидзе» - Геннадий Евгеньевич Соколов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Секунд через пятнадцать-двадцать аквалангист ушел под воду. И только тогда Горохов пришел в себя от увиденного и передал о случившемся на капитанский мостик «Смотрящего». Капитан миноносца немедленно доложил о случившемся на «Орджоникидзе».
На шлюпке в затоне Саус-Рейл-Джетти лейтенант Франклин то и дело поглядывал на часы. На «Верноне» командир базы тоже, не отрываясь, смотрел на движение часовых стрелок. Было около девяти. К этому времени «Бастер» должен был уже закончить работу под корпусом крейсера и вернуться.
«В чем же дело?!» — в отчаянии мучили себя одним и тем же вопросом коллеги Крэбба на «Верноне».
— Коммандеру необходимо возвращаться, — заметил лейтенант Франклин.
— Увы, Крэбб нас не слышит, — тихо, почти смирившись с неизбежным, проговорил ему в ответ Бернард Смит, глотая какие-то пилюли. — Теперь выручить нас может только случай.
На борту «Орджоникидзе» тем временем царила иная атмосфера. Капитан 1 ранга Степанов собрал у себя оперативное совещание. Боцман Горохов в который уж раз за утро рассказал о случившемся.
— Если бы у меня под рукой хоть какой-нибудь конец был, я б ему, конечно, бросил, — в сердцах убеждал он присутствовавших. — Но, честно скажу, я настолько растерялся… А он вниз ушел… Хотя, конечно, помочь ему можно было… Если б трос хоть какой-нибудь…
— Спасибо, боцман, за рассказ, — мягко, стараясь успокоить Горохова, выговорил Степанов и, обращаясь уже к собравшимся офицерам, предложил: — Прошу высказываться.
Присутствующие молчали. Тишину прервал начальник штаба капитан 1 ранга Ярошевич, заметивший полушутя-полусерьезно:
— Ну, первая версия, пожалуй, будет самая нелепая: этот парень просто захотел нас поприветствовать.
Офицеры рассмеялись. Ярошевичу возразил главмех Романов:
— Это скорее было не приветствие, а крик о помощи. Мне так кажется.
Капитан-лейтенанта поддержал начальник разведки капитан 1 ранга Соловьев.
— Судя по тому, как, по описанию боцмана Горохова, вел себя подводник, он просил о помощи. Давайте рассуждать логически. Ведь он не имел права себя обнаружить. Плыл, наверное, скрытно. Что же тогда могло заставить его всплыть? Может быть, ему стало плохо. С подводниками такое бывает.
— Выходит, это несчастный случай… — то ли спрашивая, то ли утверждая, заявил командир корабля.
— Выходит, — раздались разрозненные голоса офицеров.
— Вот что мы тогда сделаем, — предложил Степанов. — У тебя ведь есть тяжелые водолазы? — спросил он Романова.
— Так точно, есть, — ответил тот.
— Надо посмотреть, что же случилось с этим подводником. Может, он рядом где-то плавает.
— Трудно будет его найти, — твердо заметил Романов. — Приливы здесь сильные. Его течением могло отнести. Оно здесь мощное. Оттого и вода в бухте такая чистая.
— Боюсь, нам его не найти, — поддержал главмеха капитан 1 ранга Ярошевич. — Он давно уже мог прийти в себя и уплыть восвояси. Если же с ним что-то случилось, то его уже унесло течением. Впрочем, если его искать, то только под стенкой. Она здесь над водой висит на несколько метров. Подводника вполне могло под стенку прибить.
— Кроме как вокруг крейсера, да под причальной стенкой мы нигде больше работать и не сможем, — заметил начальник разведки Соловьев. — Мы же не у себя дома. В бухте англичане нам возиться не дадут. Да и мы сами в чужое хозяйство залезать не можем, не имеем права.
— Тогда сделаем так, — сказал, подытоживая, командир. — Спустим на воду корабельный катер с помпой, и пусть тяжелые водолазы хорошенько посмотрят все вокруг крейсера. Вдруг этот непрошеный гость нам коробочку какую-нибудь прилепил. Пусть ребята заглянут во все забортные и приемные отверстия, во все кингстоны, в любую щель по правому и левому борту. Если увидят что-нибудь подозрительное, пусть не трогают ничего, только сообщат, где, в каком шпангоуте и что обнаружили.
Командир отряда контр-адмирал Котов одобрил решение Степанова. Он спустился в радиорубку крейсера и составил текст шифротелеграммы в посольство СССР в Лондоне. Депешу сопровождало указание: «Совсекретно. Срочно. Хрущеву, Серову».
Текст шифротелеграммы был принят радистом советского посольства в особняке на Кенсингтон Пэлас Гарденс. В ней сообщалось о событиях утра 19 апреля.
«Первый» прочитал текст телеграммы и самодовольно потер руки. Промашку англичан в Портсмуте он был намерен использовать в своих целях. Хрущев тут же на скорую руку собрал членов делегации и руководство советского посольства в Лондоне. Доложив им информацию об английском аквалангисте, шпионившем за советскими военными кораблями, гостящими в Портсмуте, он выразил свое негодование по этому поводу, а потом предложил:
— Не худо было бы побеспокоить наших гостеприимных хозяев нелицеприятными, думаю, для них вопросами об инциденте в Портсмутской гавани. Любопытно будет посмотреть, как они станут изворачиваться перед нами, словно пескари на горячей сковородке.
Большой прием в честь советской делегации ожидался у первого лорда Адмиралтейства. Именно на нем Хрущев и решил озадачить англичан вопросом о подводном диверсанте.
Отправив шифровку, Котов вернулся на капитанский мостик. Его намерения были на удивление схожи с решением Хрущева. В сложившейся ситуации, полагал он, не оставалось ничего лучшего, чем попытаться «прощупать» англичан и поставить их, хозяев порта, неуклюже шпионящих за своими гостями, в неловкое положение.
— Надо связаться с береговым начальством Портсмута, — решил он, — и запросить англичан, что за подводные работы ведутся ими в непосредственной близости от наших кораблей.
Контр-адмирал тут же пригласил переводчика и попросил дежурного офицера связать его с берегом. На звонок с русского крейсера ответил контр-адмирал Филипп Бернетт, начальник штаба военно-морской базы в Портсмуте.
— Нами замечен подводник, работающий рядом с советской эскадрой, — заявил по телефону Котов. — Чем вызвана необходимость подводных работ в непосредственной близости от наших военных кораблей?
Контр-адмирал Бернетт никак не ожидал такого вопроса от русского капитана. Звонок Котова явно застал его врасплох. Но он не выдал своего состояния ни интонацией голоса, ни прозвучавшим из его уст ответом.
— Никаких подводных работ в гавани в настоящее время не проводится, — уверенно заметил начальник штаба. — Это, должно быть, какое-то недоразумение.
Котов тут же направил еще одну шифрограмму в посольство, изложив в ней ответ контр-адмирала Бернетта.
Серов, узнав в Лондоне об ответе англичанина, зло выругался и добавил про себя:
— Либо этот Бернетт в детали операции не посвящен, либо лжет по долгу службы.
Взволнованный неожиданным запросом русских, контр-адмирал Филипп Бернетт после короткого разговора с Котовым тут же связался с Адмиралтейством и проинформировал руководство о случившемся. В верхних этажах военно-морского ведомства с быстротой молнии начало распространяться известие о менявшейся в худшую сторону «погоде» в Портсмутской гавани.
На «Верноне» тем временем царила растерянность. Крэбб так и не вернулся. Бернард Смит и Джордж Франклин терялись в догадках. Расчетное время пребывания коммандера под водой давно
