За нейтральной полосой - Сергей Самаров

– Извините за клеймо, госпожа Таку, – со смешком в голосе отвечает Костромин. – Но ваши сотрудники подпортили нам много крови своими поспешными действиями. Надеюсь, что в конкретном случае, поскольку вы работаете совместно с нашей опергруппой, такого не произойдет. Запишите телефонный номер, по которому можно позвонить в Дрездене господину Клаусу Фобе. Это наш официальный представитель там. Пусть ваши сотрудники представятся. Им помогут...

Костромин диктует номер. Таку запоминает.

– Саня, – обращается комиссар к Басаргину. – Во-первых, надо предупреждать, что ты не один, и не ставить руководство в неловкое положение, во-вторых, жду вечером полного отчета. Утром у тебя, как я понимаю, ничего еще не было?

– Утром ничего не было. Таку прилетела совсем недавно. Отчет пришлю.

– Так тебе нужны данные на Родича или обойдешься устной беседой?

– На всякий случай я хотел бы их иметь.

– Хорошо, как только пришлют нам, я сразу переадресую тебе.

Таку уходит, предварительно созвонившись с Сережей Ангеловым. Младший Ангел обещает ей прислать в помощь мексиканского индейца Джона с малайцем Лари. Себе оставляет только нигерийца Селима, потому что Селим менее заметен в Германии, чем в России. И лучше там ориентируется, поскольку проработал в Германии пару лет.

– Старший Ангел очень расстроится. Полгода с сыном не виделся, – говорит Басаргин.

– Я думаю, Сережа все же выберется сюда... – на прощание почти гарантирует японка. – Вы же обещаете, что главные события развернутся здесь...

– Я так предполагаю.

Дверь за Таку только закрывается, когда компьютер подает сигнал о приходе почты. Александр получает ответ на свой запрос относительно личности профессора Родича, дважды перечитывает, но ничего интересного для себя не находит. В это время звонит телефон. Басаргин удивленно смотрит на определитель номера. Это Таку. Должно быть, что-то забыла сказать.

– Да, Таку, – говорит Александр в трубку, сам все еще поглядывая на полученный материал.

– Александр, за мной следят... Я звоню из женского туалета ресторана... Два человека восточной наружности. Лица без интеллекта. Работать скрытно не умеют. Таких людей посылают только на уничтожение.

Басаргин сразу же, не спрашивая согласия, подключает трубку Таку к спутниковому контролю и увеличивает карту Москвы. Пока программа активизирует контроль за sim-картой, он продолжает разговор.

– Откуда они появились?

– Приклеились сразу возле вашего дома.

Компьютер активизировал функцию контроля.

– Вижу, где вы находитесь... Сможете пообедать в ресторане в течение часа?

– Думаю, если не торопиться, то протяну... Хотя у меня всегда неважный аппетит... И обедаю я обычно долго...

– Я сейчас пришлю к вам «маленького капитана». Помните, наш сотрудник... Его зовут Виталий. Небольшого роста, лицом симпатичный, улыбчивый, обходительный... Узнаете его, он запоминающийся...

– Если я его видела, узнаю.

– Он вам позвонит, как только подойдет близко. Будет контролировать ситуацию. Не смотрите, что он не великан. Это бывший офицер спецназа ГРУ, специалист по задержанию. Один из лучших рукопашных бойцов страны.

– Я жду.

Басаргин сразу набирает номер мобильника Пулата.

– Слушаю, командир, – отзывается Виталий.

Басаргин объясняет ситуацию:

– Необходимо выяснить, кто они и откуда. Прилипли около нашего офиса. Я тоже выезжаю туда. Буду, на случай, прикрывать из машины. Если все пойдет нормально, в ситуацию вмешиваться не буду, чтобы не светиться. Ты – «в автономке»...

– Понял. Приступаю.

– С места позвонишь Таку, предупредишь о своем появлении. Запоминай номер.

Личных дел, которые увели Виталия на два дня из офиса, словно не существовало. Пулат даже не заикнулся о том, что ему надо еще что-то успеть. В этом отношении Басаргин всегда полагается на бывших спецназовцев.

Басаргин предупреждает Александру, приказывает ей – не просит, а именно приказывает! – закрыться на все замки и не выпускать сыновей-близнецов на улицу, а сам проверяет пистолет. Он давно не ходил на учебные стрельбы. С тех пор как перешел работать из ФСБ в Интерпол, только дважды посещал тир вместе со всеми. И если в ФСБ он считался одним из лучших стрелков, то рядом с Ангелом, Пулатом и Сохатым сам себе казался новичком на позиции. Тем не менее, по нормам ФСБ, всегда показывал высокий результат. Но у спецназовцев, даже бывших, нормы свои. Тогда же его удивило совпадение манеры стрельбы. И он, сам не желая этого, и Дым Дымыч Сохатый, стреляя по поясным силуэтным мишеням, всегда, даже навскидку и от пояса, попадали фигуре туда, где должна находиться середина лба.

– В ФСБ это называли моим «авторским выстрелом»[24], – усмехался тогда Басаргин и вздыхал, памятуя, как ему надоедало это выражение, когда сотрудники повторяли его после проведения боевой операции.

– А у меня такая штука называлась автографом...[25] – ответно вздыхает Сохатый.

Басаргин выходит из подъезда и осматривается. Пистолет у него не в кобуре, а в кармане куртки. Рука на рукоятке, большой палец на предохранителе, указательный – на спусковом крючке. При необходимости стрелять можно сразу сквозь куртку.

Ничего особо подозрительного не заметно. Только незнакомая машина стоит недалеко от подъезда. Александр «фотографирует» в памяти номер машины и проходит мимо нее. Сквозь сильно тонированное стекло не видно заднее сиденье. На переднем двое. Смотрят в сторону, разговаривают друг с другом. Гараж-«ракушка» в середине двора. Басаргин выводит машину, соблюдая осторожность, контролирует каждый участок двора. Уже закрыв «ракушку» и вернувшись за руль, звонит Александре. Просит созвониться с дежурным по управлению антитеррора «Альфа» и от его имени попросить проверить номер машины, что так и стоит во дворе. И просит позвонить сразу, как скажут результат.

– А пока посмотри в окно, как я буду выезжать... Черный «Фольксваген Пассат»... Его реакция... Не клади трубку... Посмотри...

Он выезжает, так и держа трубку около уха.

– Они смотрят тебе вслед... – сообщает Александра. – Тот, что справа, вперед наклонился, всматривается. Но не едут...

– Спасибо. Понял. Дверь до моего приезда никому не открывай. Это строго... Ни слесарям, ни телефонистам...

Александр вполне мог бы и сам позвонить дежурному по «Альфе». Но такое поручение будет держать Александру в большем напряжении, чем простое предупреждение мужа. И она уж точно не откроет дверь никому постороннему.

ГЛАВА 3

1

Доктор выходит из кафе первым, за ним, как и договорились, Зураб – наименее подготовленный боец, не имеющий за плечами ни службы в спецназе, ни звания мастера спорта по боксу в тяжелом весе, как у Гагарина, ни работы в «Альфе», как у Тобако, замыкающего группу.

Чечены стоят в стороне слева. Всей толпой, шесть человек. Переговариваются, посмеиваются. Возраст примерно такой же, как у Зураба, – чуть меньше тридцати. Доктора, несмотря на его гигантский рост и широченные плечи, всерьез не принимают. У Доктора борода обильно побита сединой, серебрится. На старика молодые внимания не обращают, но у него седина полезла сразу после тридцати. Они этого не знают. Тобако тоже слегка за пятьдесят. Ну, крепкий, высокий, но тоже не молод, тоже голова с проседью... Да и слишком уж интеллигентно Доктор с Тобако выглядят, чтобы ожидать от них серьезного сопротивления. Расстановку сил чечены определяют в свою пользу.

Доктор поворачивает направо, туда, где стоянка машин и где прохожих меньше. Не слишком торопится, полы длинного плаща развеваются по ветру. Чечены двигаются с места и сразу прибавляют шаг. Перед стоянкой площадка открытая. Для тех, кто имеет численное преимущество, это выгодно.

– Эй, Хошиев...

Зураб оборачивается. Слева от него останавливается Доктор, справа Тобако. Чечены приближаются. Вперед выступает коротко стриженный парень с хищным, как клюв, носом. Тот самый... Поигрывает ментовской дубинкой, постукивает себя по ладони. Откровенно глумится, чувствует свое превосходство.

– Не узнал? – громко спрашивает еще шагов с пяти.

– Отчего же... Узнал.

Зураб слегка волнуется. Но это и хорошо. В такой ситуации чечены подумают, что и остальные тоже их боятся. Не будут отпора ждать.

– А я специально в Чечню писал, хотел узнать, где ты прячешься... – Чечен останавливается на дистанции, необходимой для замаха дубинкой. Шагах в трех. Остальные останавливаются за его спиной. Тоже собой довольны. – Мне сказали, в Москву сбежал. А ты, оказывается, здесь.

Рука вдруг стремительно отводится в сторону, начинает круговое вращение, сам чечен шагает вперед, чтобы в броске нанести удар. Но Доктор, стоя к противнику правым боком, делает скользящий и быстрый шаг на сближение и наносит классический удар баксера-левши. Прямой на встречном движении. Хруст раздается такой, словно столкнулись две машины, а не голова и кулак.