Покаяние. История Кейса Хейвуда - Меган Куин

уставившись в стену.

Она не смотрела на меня, даже не замечала моего присутствия, когда я схватился

за дверную ручку. Не попрощавшись, я выскользнул наружу и прошел несколько

кварталов до квартиры Диего, где захватил литр виски и отнес его в свою комнату.

Время забыться.

Глава 16.

Мое прошлое…

Веселье бушевало на расстоянии, когда я вышел под яркую, удушающую погоду

Нового Орлеана. Солнце светило беспощадно, отражаясь от каждой поверхности в парке,

от чего практически невозможно было открыть свои глаза. Я натянул солнцезащитные

очки, чтобы прикрыться защитным слоем не только от солнца, но и от реальности, с

которой столкнусь лицом.

Прошло несколько месяцев со дня смерти, и я подумал, что, может быть,

парализующее чувство, которое испытывал каждый день, ослабнет немного со временем,

но это было далеко от истины. Ощущение, что боль только сильнее росла.

Джетт пытался отвлечь меня в «Клубе Лафайет», нагружая бо́льшей

ответственностью и добавив еще троих девушек к списку. Он вынудил меня тренировать

их в современном спортивном зале, но это всего лишь незначительное отвлечение, ничего

большего.

Мой типичный день начинался с длинной тренировки, избивания груши, пока

мои костяшки не превращались в мясо под боксерскими перчатками, потом я принимал

душ, встречался с девочками в спортзале и занимался с ними простой плиометрикой.

После всего этого, мы проводили несколько часов в комнате Тулуза, где я наблюдал, как

девочки практикуются в своих обычных делах, пока не становился довольным их

выступлением. Еда падала куда–то, но она никогда не была тем, чем я наслаждался,

потому что, честно, я больше не чувствовал вкуса. Вся эта пресное питание было

необходимо мне, чтобы жить в своем ненавистном состоянии. Мои ночи были наполнены

крепкой выпивкой, которая в избытке хранилась в «Клубе Лафайет». На следующее утро я

повторял свой день, никогда не позволяя себе насладиться любым аспектом своей жизни.

Я мертвец, прогуливающийся по улицам Нового Орлеана, без души, без

будущего, расколотый и избитый человек, страстно желающий прожить несчастную

жизнь, продолжая раскаиваться до ее конца.

Треск от удара мяча по алюминиевой бите сместил мои размышления на

детскую игру в бейсбол. По близости не было бейсбольного поля, только трава

размеченная конусами и базами и с линей из стульев для родителей, подбадривающих

своих детей. В парке, по крайней мере, четыре поля с подобной установкой, максимально

используя пространство парка для подрастающей маленькой лиги, все это предлагала

городская община городу.

Стол с закусками стоял сбоку от полей, где группа мамочек платила за

спортивные напитки и семечки.

Детский смех эхом разносился по парку, владельцы выгуливали своих собак, а

родители пытались ограничить своих малышей, которые, как предполагалось, должны

были смотреть за своим старшими братьями и сестрами, играющими в простой бейсбол.

Парк пропах семьей, отчего все мое тело зудело.

Это была желанная пытка.

Мазохистская боль выжигала свой путь по моим костям и лучилась по моим

венам, напоминая мне снова, что я живу, чтобы испытывать такую боль.

– Попался! – маленький мальчик закричал передо мной, саля своего друга.

– Нет. Ты поймал меня за футболку. Это не считается, – ответил его друг.

– Футболка на тебе, так что я поймал тебя.

– Это не считается, – ответил мальчик, который не делал веского заявления.

– Считается, – сопротивлялся ведущий салок.

– Нет, не считается, – ответил обманщик.

– Ладно, – сказал маленький мальчик, шагая вперед и ударяя своего друга по

руке. – Теперь попался!

Черт, небольшая ухмылка пересекла мое лицо от гениального хода.

Другой мальчик начал заваливаться назад на секунду, но потом восстановил

равновесие, пока держался за свою руку. Его лицо было в ярости и внезапно, они оба

побежали, все время крича друг на друга.

Их взаимодействие заставило меня задуматься обо всех тех разах, когда мы с

Джеттом гонялись друг за другом на переменах. Мы были в разных классах на

социологии, но это не останавливало Джетта от встреч со мной на игровой площадке и

формированию крепкой связи, которая никогда не нарушится.

Мы прошли через многое вместе, и даже не смотря на наши драки, наши

разногласия, мы всегда четко понимали, что что бы ни случилось, всегда будем

поддерживать друг друга.

Это соглашение вступило в силу в прошлом году. Джетт никогда не оставлял

меня в начале моей боксерской карьеры. Он был движущей силой позади меня,

убеждался, что я верен себе. Когда я все потерял, лишился своей карьеры, он поддержал

меня, поверил в мою невиновность. Когда я забрал человеческую жизнь, он прикрыл мою

вину. Он забрал меня и обеспечил укрытием, местом для моего раскаяния.

Он поддерживал меня в такие дни, как сегодня, когда желание замучить себя

давило тяжелым весом на мои плечи.

– Знаешь на каком поле? – спросил Джетт, подтягиваясь ко мне и надевая

солнечные очки.

– Нет, – ответил я, оглядываясь.

– Уверен, что хочешь сделать это? – спросил Джетт, положив руку на мое плечо.

– Я должен. И это не обсуждается.

– Почему ты мучаешь себя?

Я заговорил так мягко, как мог, под шумные крики родителей на краю поля.

– Ты можешь пойти со мной на поле и стоять рядом, или можешь убираться.

Вопросы не приветствуются. Я, твою мать, сделаю это, потому что хочу. Смирись.

Не говоря ни слова, Джетт коротко кивнул и последовал за мной, когда я

направился к полям в поисках женщины, которая прочно укоренилась в моей голове.

У нее длинные, каштановые волосы, которые струятся по ее плечам. Ее хрупкое

телосложение не так уж сложно заметить, поскольку эта женщина была высокой. Ее