Эфффект линзы - Irene

Она понимающе закивала, но, тем не менее, от двери не отошла.

— Что-то мы с вами по ночам говорим все время…

Я кивнул.

— Ну, я уже пойду… Я такая дура, ужас…

Я кивнул еще раз, понимая, что этот жест — просто следствие безумной усталости, а не согласие.

— Я всегда все порчу…

— Вика…

— Нет, правда… Вот я такая глупая и странная…

— Я смотрю, все прочитанные книжки о повышении самооценки канули в Лету…

— … и всегда все порчу… Наверное, поэтому у меня в жизни нет того, что я хочу…

— Да ты сначала реши, что бы ты хотела видеть в своей жизни…

— Тебя.

Она шепнула это так тихо — я решил, что мне послышалось. В следующую секунду наши взгляды внезапно пересеклись, впервые за те несколько минут странной бессвязной беседы, и я почувствовал нечто совершенно неожиданное. Это был мощный моментный толчок откуда-то из глубины груди.

Я не успел осознать, что делаю. Просто притянул ее к себе и поцеловал. За пару мгновений рухнул весь мой мир — со всеми его запретами, строгими разговорами с Верой Михайловной, моральными дилеммами, должностью школьного психолога и тому подобное… Я почувствовал, что Вика, вначале шокированная и покорная, вдруг прижалась ко мне сильнее, внезапно ответив с воистину ошеломляющей страстью. Ее руки оплели мою шею, и это прикосновение резко отрезвило меня. В ту же секунду я заставил себя оторваться от нее. Мы одновременно отступили друг от друга. Я наконец услышал стук собственного сердца, да так громко, что оно едва не оглушило меня.

Я все еще чувствовал вкус ее мягких, теплых, несмотря на мороз, губ. Черт, похоже, я буду чувствовать его вечно!

Вика будто потеряла дар речи, но выглядела только удивленной, не испуганной.

В отличие от меня.

Я молча рванул на себя дверь, мгновенно заперев ее на замок, и взлетел на свой этаж так быстро, что сам не ожидал. Миг спустя услышал гулкие удары по железу.

— Кирилл Петрович! Кирилл!..

Раздался легкий скрежет, она заглянула в проем для писем.

Меня била мелкая дрожь, а ноги все еще были ватными от взрывоопасной смеси страха и возбуждения, но я наконец очутился дома и без сил привалился к двери своей квартиры.

Что я наделал…

Это ведь был ПОЦЕЛУЙ.

Не невинный, не шуточный. Самый что ни на есть «всамделишный». Страстный, с обрывом дыхания, с какой-то сумасшедшей радостью и волной дикого, неконтролируемого желания…

Что я наделал… Еще и сигарет теперь у меня нет…

Я услышал, как в кармане запиликал телефон. Было по-настоящему страшно смотреть на дисплей.

«И ты думаешь, я усну после такого?!»

О, Господи, если бы я знал, что тебе ответить, Вика…

Глава 8

Я точно не понял, что разбудило меня первым — ослепительный солнечный свет, прорвавшийся сквозь небольшую щелочку в гардине как раз к моему лицу, или мысль, что в то время, когда я должен просыпаться на работу, такого света быть не может.

Одеяло отчаянно не хотело отпускать меня в холодное пространство квартиры, но я вскочил как ошпаренный и едва не ударился головой о край полочки около кровати. Черт! Нет, это просто невероятно!

На часах — 10:30.

ЧЕ-Е-ЕРТ!

Нещадно ломило затылок, а в том месте, где, по идее, должен находиться желудок, чувствовалась отвратительная тяжесть. Я поневоле задумался, смогу ли вообще пережить сегодняшний день.

Потому что, кроме неприятного похмелья от плохой выпивки, было еще одно жуткое обстоятельство. Сегодня была пятница. И это значит, что Вика непременно придет в мой кабинет к двум часам.

Впрочем, после вчерашнего она пришла бы в любом случае, будь сегодня хоть воскресенье. По крайней мере, ей точно захочется услышать более-менее членораздельное объяснение тому, что произошло. Равно как и моему позорному побегу.

Блин…

Я был пьян и поцеловал школьницу. Мою подопечную.

Ужас!

… Как ни странно, никто не собирался искать меня с собаками. Алла Ивановна ушла на больничный, моя «наставница» Вера Михайловна была так занята приближающейся итоговой контрольной и толпой учеников, собравшихся сдавать «хвосты», что вовсе не обратила на меня внимания в учительской. В общем, я беззвучной тенью прошмыгнул к себе в кабинет, намешал огромную бадью кофе и улегся на свой продавленный диванчик, намереваясь придумать, как мне не провалиться куда-то еще ниже подвала, когда Вика все-таки зайдет сюда после обеда.

Так и сам не заметил, как не просто расслабился, а уснул под уже привычные для уха родные школьные звуки — крики во дворе, топот на лестнице, грохот посуды в столовой внизу… Сон был почти незаметным, как иногда бывает в поезде, и я мгновенно очнулся, услышав робкий стук в дверь.

На часах было без пяти два.

Стараясь убедить себя, что вовсе не боюсь, зажмурился и крикнул: «Войдите!».

В комнату просунул голову Сдобников. Я с облегчением выдохнул.

— А, это ты?..

Витя вопросительно поднял брови. Какой дурацкий вопрос… Я укоризненно покачал головой сам себе и кивком пригласил его переместиться в кабинет целиком.

— Думал, вы курить пойдете…

— Я бросил.

— Че, правда? — Он ухмыльнулся, недоверчиво прищурившись. — Странно… Ну, ладно. В общем, хотел сказать — я узнал, с кем тусил Леха перед… ну… — он замялся и спрятал руки в карманы джинсов. — Это действительно готы. Но их тут мало, а после Лехиной смерти их менты немного прижали. И сейчас встретиться с ними, по-моему, нереально.

Я задумчиво потер подбородок.

— А что, в милиции разве выяснили, что Литвиненко общался с готами?

Сдобников неопределенно покрутил рукой.

— Ну, вы же знаете, как оно бывает… Если странное преступление, ищут местных фриков. И прессуют их всех без разбора — разгоняют толпу, иногда даже забирают в участок и бьют, пока кто-то не сознается…

— Понятно… А что насчет той девочки?

— Которая на кладбище? — Витя шмыгнул носом. — Ну, вроде пацаны говорили, что она по Лехе сохла давно. И их пару раз видели вместе. Наверное, это она его в толпу ту и привела. Но там была какая-то мутная история с их главным… ну, или как там он у них называется, жрец? — Сдобников коротко хохотнул. — Короче, я узнал, что смог. Единственное, что еще могу сделать, — это свести вас с пацанчиком, который с ними частенько бродит. Правда, надо будет немного подождать, мне придется его уговаривать. Но сразу говорю: они не станут психологу ниче рассказывать. Это дохлый номер.

Я скептически ухмыльнулся. Ну, надевать костюм и галстук, чтоб поговорить с готами, вовсе не обязательно.

Н-да, похоже, намечается кое-что интересное! Пожал Сдобникову руку и проводил до дверей. Как только он ушел, я бросил быстрый взгляд на настенные часы и торжествующе улыбнулся — два пятнадцать. Вики нет. А она никогда не опаздывает.