Пассажир - Жан-Кристоф Гранже

— Вам надо спуститься по лестнице Сен-Шарль. Выход к ней вон там, слева. Потом свернуть на Афинский бульвар. Он выведет вас на Канебьер. Идите по ней прямо, никуда не сворачивая, до самого конца, и выйдете к Старому порту.

— А вы сейчас куда?

— Нам на автовокзал.

— Я вас провожу.

Возле автовокзала Фрер распрощался с женщиной и мальчиком и пошел искать в ледяной ночи тот самый выход слева. Вскоре он уже стоял у монументальной лестницы, добрая сотня ступеней которой вела вниз, в город.

Времени было около семи утра.

Он спустился. Под фонарем сидели, тесно прижавшись к каменной ограде лестницы, бездомные. Вокруг валялись пакеты из-под дешевого пойла, лежали набитые каким-то барахлом сумки. Тут же пристроилось несколько шелудивых псов. Фреру показалось, что эти люди сидят, погруженные в одну огромную лужу, состоящую из нищеты, вина и страха.

По всему его телу пробежала дрожь.

Он видел перед собой свое ближайшее будущее.

В самом низу лестницы он остановился. По ту сторону шоссе находился магазин, торговавший подержанной военной формой. Сейчас его витрину закрывали железные шторы. Он пересек бульвар. Табличка над дверями сообщала, что магазин открывается в девять утра. Он зашел в расположенное напротив кафе «Гранд-Эскалье». Уселся в дальнем углу у окна с видом на улицу и заказал кофе.

У него забурчало в животе. От голода. Он с жадностью проглотил три круассана и выпил еще чашку кофе. Бурчание немедленно сменилось тошнотой. Это страх. Однако победа, одержанная на вокзале, придала ему сил, наполнила его каким-то нервным возбуждением. Он заказал чаю, а потом пошел в туалет, молясь в душе, чтобы его не вывернуло наизнанку.

Медленно занимался день. Вначале край неба окрасился в перламутрово-лиловый цвет. Затем пространство над домами понемногу заполнилось блеклой голубизной. Фрер различил обступившие бульвар деревья и причудливой формы фонари. Эти детали о чем-то ему говорили. Он их помнил. Нет, не так: он чувствовал, что уже видел их раньше. Чувствовал кожей, нюхом. По спине поползли мурашки. Знакомое ощущение. Он когда-то жил в этом городе.

9.00.

Магазин все еще был закрыт. Но с каждой минутой в душе Фрера крепло чувство узнавания окружающего. Городской шум, тепло камней, жесткость освещения. И еще нечто трудноопределимое, свойственное средиземноморскому климату, — может быть, ветер, прилетевший с моря и из глубокой древности? У Фрера не было ничего — ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Но здесь он чувствовал себя как дома.

Наконец явился здоровенный, стриженный ежиком парень в полотняной куртке, который отомкнул и поднял железную штору. Фрер расплатился и вышел из кафе. Пересекая бульвар, он заметил неподалеку аптеку. Его осенила еще одна идея, которую он тут же и осуществил: зайдя в аптеку, накупил репеллентов от насекомых, порошков от чесотки, несколько флаконов лосьона против вшей и два противоблошиных собачьих ошейника.

Затолкав все это в сумку, он вернулся к лавочке военторга. Внутри его глазам предстала настоящая пещера Али-Бабы в милитаризованной версии: штаны и куртки цвета хаки, спальные мешки из камуфляжной ткани, защитные сетки, холодное оружие и обувь для экстремальных условий. Владелец был под стать своему товару — свирепого вида верзила, похоже бывший легионер, в тельнике без рукавов, весь покрытый соответствующего содержания татуировками.

— Я хотел бы посмотреть ваши самые поношенные вещи.

— Не понял? — недоверчиво переспросил продавец.

— У нас костюмированная вечеринка. Я хочу переодеться клошаром.

Парень жестом пригласил Фрера следовать за ним. Они углубились в лабиринт кирпичных коридоров, выкрашенных белой краской. В помещении стояли стойкие запахи фетра, пыли и нафталина. Провожатый довел его до ведущей вниз бетонной лестницы, и они спустились в подвал.

Хозяин включил свет. Они находились в просторном квадратном зале с белеными стенами и полом с небрежно прикрепленным ковровым покрытием.

— Вот. Нераспроданный товар. — Он указал на кучу шмотья, сваленного прямо на полу. — Выбирайте. Только предупреждаю: я не торгуюсь.

— Никаких проблем.

Парень в татуировках ушел наверх, оставив Фрера в царстве обносков. Он моментально нашел все, что ему требовалось. Спокойно разделся, опрыскал все тело репеллентами, втер в кожу порошок от чесотки. Один противоблошиный ошейник закрепил у себя на предплечье, второй — на щиколотке. Лишь после этого рискнул надеть старые полотняные штаны с обтрепанными отворотами. Натянул один на другой три драных, растянутых, протертых до дыр свитера. Сверху напялил когда-то стеганую, а теперь плоскую как блин куртку. Обулся в заскорузлые ботинки военного образца, откровенно просящие каши. Единственной деталью костюма, выбивавшейся из ансамбля, стали носки — теплые, толстые, без прорех. Для полноты картины он нахлобучил на голову моряцкую шапку в мелкую бело-синюю полоску.

Фрер посмотрелся в зеркало.

Маскарад не работал.

Вся его одежда была изношенной, но чистой. Да и от него самого — от его лица, кожи, рук — за милю несло буржуазным комфортом. Прежде чем бросаться в львиный ров, придется отшлифовать свой новый образ. Он собрал свои вещи, сложил их в сумку и пошел к лестнице.

Легионер ждал его за прилавком. Сорок евро за все про все.

— Вы что, в этом и пойдете?

— Надо же мне проверить, какое впечатление производит мой наряд…

Фрер доставал деньги, чтобы расплатиться, когда заметил возле кассы витрину со сверкающими боевыми ножами — складными и выкидными.

— Какой вы мне посоветуете?

— Я не понял, вы кем наряжаетесь — бомжем или Рембо?

— Да я давно мечтаю купить нож.

— Для чего?

— Для охоты. Плюс для походов.

Бывший десантник протянул ему нож в локоть длиной.

— Фирма «Айкхорн». Марка КМ-2000. Лучшая модель ножа выживания. Двустороннее лезвие: с одной стороны режущая поверхность, с другой — мелкая пила. Рукоятка из усиленного полиамидного стекловолокна с вкраплениями стеклянного боя. Благодаря этой игрушке ребята из фирмы «Айкхорн Золинген» захватили весь рынок спецназа немецкой армии. Сечете фишку?

Должно быть, парень с татуировками давненько не произносил столь пространной речи. Фрер оглядел выложенный на прилавок нож. Лезвие, зазубренное с одной стороны, зловеще посверкивало убийственной ухмылкой.

— А чего-нибудь… попроще нет?

Легионер удрученно вздохнул и вытащил из витрины черный выкидной нож, который тут же открыл небрежным движением руки.

— Модель PRT VIII. Тоже «Айкхорн Золинген». Стальное лезвие с пилой, открывается кнопкой. Рукоятка из черного анодированного алюминия. Конец рукоятки заостренный, чтобы можно было разбить ветровое стекло машины и разрезать ремень безопасности. Простенько, но надежно.

Фрер рассмотрел нож, который оказался короче первого на добрых десять сантиметров. Да, такой спрятать гораздо легче. Он взял его в руки, покрутил и взвесил на ладони.

— Сколько?

— Девяносто евро.

Фрер заплатил, сложил нож и сунул его в карман куртки.

Он вышел на залитый солнцем бульвар и двинулся к вокзалу. Количество ступенек лестницы Сен-Шарль, кажется, увеличилось вдвое. Добравшись до зала ожидания, он спросил у служащего, где у них камера хранения. Платформа А, до конца и направо. Он пошел через весь зал. Полицейских и охранников стало намного меньше, как, впрочем, и пассажиров.

Поднявшись на пустынную платформу, он нашел то, что искал. Вход в камеру хранения пролегал через тамбур, оснащенный видеокамерами, рентгеновской установкой и рамкой металлоискателя. Фрер отступил назад и незаметно спрятал нож под вокзальной скамейкой.

Затем подошел к тамбуру, низко опустив голову. Положил на ленту сумку и ноутбук. Охранник, говоривший по мобильнику, рассеянно взглянул на экран и кивнул ему, предлагая проходить. Фрер скользнул под рамку, которая тут же зазвенела, однако обыскивать его никто не стал. Он собрал свои вещи и бросил короткий взгляд на камеры. Если они отсматривают пленки ежедневно, ему труба.

Помещение камеры хранения напоминало раздевалку бассейна. Ни одного окна, линолеумные полы и стены, сплошь состоящие из серых ячеек. Он выбрал ячейку под номером 09А. Запихнул внутрь сумку и ноутбук. Снял часы и сунул их в сумку. Туда же отправил кредитную карточку и бумажник с документами на имя Матиаса Фрера.

Заплатил шесть с половиной евро за семьдесят два часа, взял магнитный билет, служивший одновременно ключом, и захлопнул железную дверцу. Отныне все, что было Матиасом Фрером, скрылось за ней.

При себе он оставил только две тысячи евро и визитку того самого Ле-Гуэна, с которым столкнулся в поезде из Биаррица и который работал в «Эммаусе». Пожалуй, надо расспросить его поподробнее…