Клан двурогих - Сергей Шведов

Сигрид подняла голову и прислушалась, откуда-то справа доносились звонкие детские голоса и слышались удары деревянных тупых мечей. Она осторожно раздвинула кусты и разочарованно вздохнула. Ничего особенного на поляне не происходило: ее внук Бьерн усердно наседал на ее сына Рагнвальда, размахивая мечами и громко воинственно вскрикивая при каждом ударе. Рагнвальд, даром что на год моложе и ростом пониже, умело отбивался, а то и переходил в атаку под одобрительные вопли брата-близнеца Оттара, который переживал больше всех.

Наконец Бес остановил Бой и строго спросил:

– Кто победил?

– Сержант Туз, – сказал белобрысый Свен, сын Реи Холстейн.

– Зуб тоже хорошо дрался, – возразил Оттар, но тут же согласился со Свеном. – Хотя Туз, конечно, победил.

Сердце Сигрид упало – меченых делал Бес Ожских на этой поляне из ее сыновей, из сыновей беспечных клуш, спящих себе спокойно среди бела дня и доверивших благородных принцев и владетелей человеку, явно этого доверия не заслуживающему. Сигрид готова была уже выскочить на поляну и высказать Бесу все, что она о нем думает, но, поразмыслив, отложила выяснение отношений на некоторый срок. Раз взялась следить, то нужно все выяснить до конца.

Узнала она довольно много. Ну, например, что меченые не дерутся друг с другом на поединках, и горячо одобрила это правило. Что меченый никогда не трогает женщину меченого. Это им пока зачем знать, скажите на милость?

– А мужчину меченой можно трогать? – спросила пятилетняя Хильда.

Сигрид едва не задохнулась от рвущегося наружу смеха и возмущения. Бес, похоже, сел в лужу со своими поучениями, во всяком случае, он не сразу нашелся с ответом. Видимо, в уставе меченых это положение не было освещено должным образом. Но Сигрид Брандомская могла бы рассказать этим крохам, как поступали хваленые меченые с дочерьми – за порог выставляли, вот как. Но она не Бес Ожский, чтобы обсуждать подобные темы с детьми.

– Какое главное качество меченых? – спросил Бес.

– Храбрость, – ответил Бьерн.

– А еще?

Ответы посыпались как из рога изобилия. Вдруг выяснилось, что нет таких похвальных качеств, которыми бы не обладали меченые. Сигрид так и подмывало добавить к этому списку несколько своих определений, выбивающихся из общего похвального ряда, но ее опередил Бес.

– Вы забыли еще одно весьма важное качество меченых – осторожность. Благородная Сигрид уже давно наблюдает за нами, а никто из вас так этого и не заметил.

Сигрид ничего другого не оставалось, как выйти из своего укрытия. Ее появление повергло в смятение всех присутствующих, кроме Беса. Интересно, заметил он ее сразу или только в последний момент так ловко вывернулся? Однако Сигрид не стала выяснять отношения при детях, отложив разговор для более подходящего случая.

Случай представился уже на следующий день, когда Бес отправился встречать обоз из Хорога, который по его расчетам вот-вот должен был подъехать к Южному лесу. Ибо в пределы Южного леса суранцы не рисковали углубляться без сопровождения, да и стая вряд ли осталась бы безучастной к вторжению чужаков в свои владения. Только Бес, Хой и Тах могли беспрепятственно раскатывать с телегами по этим заповедным местам, не опасаясь нарваться на неприятность. Но Тах был в отъезде, Хой болен, поэтому Бесу пришлось самому выехать навстречу суранцам. Сигрид вызвалась его сопровождать, хотя особой необходимости в этом не было. Бес, кажется, удивился ее неожиданному решению, но если он вообразил, что Сигрид поехала с ним только для того, чтобы под шелест листвы признаваться в неземной любви, то он здорово ошибся. Сигрид выплеснула на его голову все недовольство, накопившееся за эти годы. Не затем она, благородная Сигрид Брандомская, вот уже шесть лет гниет в этой дыре, копается в коровьем дерьме, спит с кем попало, чтобы рожденных ею детей превращали в монстров.

– «Кто попало» – это я? – вежливо поинтересовался Бес.

Сигрид слегка растерялась и сбилась с мысли. Этот человек обладал поразительной способностью уходить от честного ответа, задавая совершенно ненужные и глупые вопросы, с единственной целью – смутить ее. Но, в конце концов, она не девочка, теряющаяся от мужского взгляда или слова. Да, она спит с Бесом Ожским, но только потому, что это ее долг перед страной, которой нужны воины и герои. Так было всегда и всегда будет после больших и кровопролитных войн. Женщины рожают, чтобы восстановить население, и им все равно, кто в этот момент будет рядом, лишь бы этот кто-то способен был дать здоровое потомство.

– Вроде быка производителя, что ли? – усмехнулся Бес.

– А ты претендуешь на большее? – с вызовом спросила она.

Бес пожал плечами и потрепал по шее вороного коня.

– Я не желаю, чтобы ты делал из моих детей меченых. У них совсем другая миссия – вернуться владетелями в свои замки.

– Допустим, вернутся, а что потом? Вцепятся друг другу в глотки, как это было с их предшественниками? Их матери уже сейчас спорят из-за земель для своих еще не родившихся детей.

– Девушки просто скучают в этой дыре, – отмахнулась Сигрид. – Их нынешние споры – лишь отзвуки прежней, ушедшей навсегда жизни. Это игра и только.

– Когда мальчики станут мужчинами, игра пойдет всерьез. У Кеннета шесть сыновей, это не считая Бьерна, все они рано или поздно станут заявлять о своих правах, и найдется немало людей, которые в корыстных интересах будут натравливать их друг на друга.

– Их матери этого не допустят, – вскинулась Сигрид. – Родные братья не станут проливать кровь друг друга.

– У нас с Гарольдом тоже был один отец, но это не помешало мне его убить, – холодно бросил Бес. – Матери Грольфа Мьесенского и Арвида Гоголандского были родными сестрами, а Арвид убил Грольфа на моих глазах. Мне продолжать, Сигрид, список будет длинным. Жажда власти и жажда мести правят миром, и с этим уже ничего не поделаешь.

– А жажда любви?

– Довольно странный вопрос в устах женщины, которая спит с мужчиной только из чувства долга.

Он был невыносим, этот человек, он всегда выходил победителем в их спорах, выворачивая наизнанку ее же слова. А потом он был неправ в главном: не только чувство долга удерживало Сигрид подле Беса Ожского. И он не мог этого не знать. Если у меченого нет сердца, то уши у него есть. Не мог же он не слышать ее ночных признаний, которые она, изнывая от любви, шептала ему. Она так любила его, что даже не ревновала к Эвелине или делала вид, что не ревнует. Любой мужчина оценил бы ее жертвенность, но только не этот. Ну не может она вот здесь, вслух, признаться, что любит его. Это значит, навсегда зачеркнуть в своей душе Гарольда и простить меченому то, что прощать нельзя. Он знал о ее муках и все-таки добивался признания. Потому что Бес Ожский всегда был подлецом, во всяком случае по отношению к Сигрид Брандомской. И никогда не признавал своей вины. И не просил прощения.