Император Сухоруков - Василий Кленин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока «проданные» строили жилье, плели корзины, готовили инструмент. Колхоз приносил только расходы, но я верил в свое предприятие. У меня были на него большие планы…
Несмотря на провал с луком, прогрессорские мечты не отпускали. Я даже завел себе отдельную тряпочку под идеи (восковые таблички не прижились, парочку я сделал, писать было легко, но плохо видно и текст сохранялся недолго). После долгих мозговых штурмов появился список с достаточно реальными вещами… но я не знал, как подступиться к большинству из них.
Вот, например, мука. Здесь ее трут вручную на зернотерках: плоский камень — снизу, камень поменьше — в руки, и давай тереть. Долго, тяжело и отвратительное качество. То ли дело жернов! Я даже помню, как он выглядит: два каменных диска, нижний неподвижен, а верхним за ручку крутишь. Просто? Но, когда задумался, как объяснить мастеру, понял, что и сам не понимаю нюансы работы. Как сыплется зерно? Надо поднимать верхний диск и подкладывать? Как диски крутятся, но не съезжают? А куда мука высыпается? В общем, темный лес! Разобраться можно только методом тыка. А для метода тыка надо искать специалиста, оплачивать его труд на неопределенное количество времени с таким же неопределенным результатом. А ведь это простой ручной жернов! Я же помнил, что были ветряные, водяные мельницы, где движение жерновов механизировалось. Но как это устроено — ума не приложу!
Или вот керамика. Они здесь ее лепят вручную: колбаску за колбаской. Наращивают стенки чашек, горшков, кувшинов. Опять же, долго, некрасиво, большой расход материала. А можно ж работать на гончарном круге! Я видел такие, даже один раз работал на круге на экскурсии. Гениально и просто: нажимаешь кнопочку, включается моторчик, круг приходит в движение — лепи не хочу! А как без кнопочки? Я понимаю устройство. У стойки есть диск сверху и снизу. Нижний толкаешь ногами, на верхнем идет работа. Но как эта стойка вращается? Как стоит вертикально? Невольно в голову лезли втулки и шарико-подшипники… о которых здесь и мечтать смысла не было. Короче, я не мог себе в голове построить работающую модель, чтобы объяснить ее устройство местным. Это не считая языковых проблем. На бытовые темы я болтал уже весьма неплохо, но стоило коснуться чего-то нового — хоть снова язык известкой натирай. А жаль. Я только представил себе, как мы в Крыле ставим на поток производство посуды на кругу: красивой, гладкой, массовой — у меня аж глаза увлажнялись. Да все торгаши местного мира за ними сюда поедут!
Но нет.
Конечно, я не опускал руки. Что-то — попроще — мне удавалось реализовать. Один мастер уже резал из дерева ложки и двузубые вилки. Причем, не только для меня — идея ему понравилась, так что, как минимум, один стартап в Крыле уже запускался. Если стрельнёт — заставлю его сколотить мне настоящую кровать в качестве платы. А еще нормальные матрас с подушкой сделаю… Велю сделать!
Несмотря на то, что Хвоста рядом почти всё время не было, я продолжал тренироваться. Глыба явно имел на меня какие-то виды, так что каждый день, так или иначе, он находил для меня время и уединение, чтобы поучить чему-нибудь. Побивания палкой царственного тела входили в обязательную программу. Так что я ходил весь в синяках. По счастью, их почти полностью скрывала мешковатая рубаха с Желтым Червем на груди. Равно она скрывала и изменившееся телосложение «императора». Если бы не сухая рука, им можно было гордиться. Регулярные упражнения на крыше и в храме, улучшенное питание делали свое дело медленно, но верно.
Перемены видела, наверное, только Соловушка. Наивная девочка ничему не удивлялась, только радовалась, что предается любовным утехам не просто с владыкой Дома, но и с постройневшим владыкой. Я бы даже нескромно добавил — с неутомимым владыкой! Ибо молодость, помноженная на укрепившуюся дыхалку, творили чудеса.
Вот и сейчас, забыв о статусе и приличиях, изможденная девушка лежала на постели, восстанавливая силы, а я сидел рядом и любовался ею. Девушка отдавала себя без остатка, она не просила ничего — ни даров, ни обязательств — и это меня трогало. Совершенно непривычные отношения. Да, конечно, неравные. Но клянусь, от меня она получала столько нежности и заботы, сколько нигде не могла бы достать в этом мире. Мне самому хотелось заботиться о Соловушке, чтобы хоть как-то отблагодарить за бесценное тепло.
Девушка, наконец, приоткрыла глаза, вспомнила о приличиях и быстренько повернулась на бочок, скрутившись калачиком. Но мечтательная полуулыбка так и не исчезла с ее лица.
— Владыка, — полупромурчала, полупропела она.
Не позвала. Просто произнесла вслух, и только глухой не услышал бы в ее интонациях тех признаний, которые не положено делать простой девушке самому «императору» нашего великого захолустья. Надо что-то сказать ей в ответ! Что-то душевное, что давно сидит в сердце и спеленутой птицей рвется наружу! Так рвется, что сердечная клетка порою колотится о твердую грудину, колотится в кровь…
— Старая Суйя сказала сегодня, что я понесла…
Старая Суйя — это моя кормилица… Стоп, что?!
— Что?!
Девушка испуганно сжалась.
— Что я… Понесла ребенка… От тебя, мой владыка… Она сказала, что тому есть шесть верных примет…
Я уже не слушал подробности. Новость бахнула по мне, как никогда еще не удавалось это сделать генералу Глыбе (а уж он старался!). Я замер, переваривая информацию. В моей жизни (той, прошлой) бывали весьма серьезные отношения. Но никогда раньше я не думал о ребенке. Точнее, думал, что сейчас не время, что куча текущих проблем окружают меня. И силы нужно тратить на них, а не какого-то ребенка. Вообще, ничего не хотелось тратить на какого-то ребенка, если честно.
Что уж говорить про сейчас! Когда ситуация так сложна и непонятна, что я вообще боюсь задумываться о будущем по-настоящему. Балансирую на покачивающихся чурбаках, день прожил — и слава богу!
…А с другой стороны. Там, под аппетитным бронзовым, чуть округлым животиком Соловушки скрыто то, что было создано нашим совместным теплом. Там зародилась крошечная искра, вместившая всё хорошее, что есть в этом несуразном и чуждом мире!
