Император Сухоруков - Василий Кленин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сделай из этого как можно больше наконечников для копий и дротиков. Каждый десятый из них можешь оставить себе в качестве платы.
— А осколки? — тут же прищурился хитрый дед.
— Осколочье сортировнить надо, — зашептал мне на ухо Ннака. — Хорошие треба забрать.
Я глубокомысленно повторил, Мясо тут же встрял в разговор и заявил, что лично проследит за исполнением моей воли.
И ведь проследит! Деда не выбесит, казну убережет и себя не обидит. Такой вот был Мясо — ловкий, ушлый, но меру знающий. Во дворце он менялся на глазах: речь его стремительно становилась четланской, исчезали корявости, изменялись повадки. Он знал всех поименно, со многими наладил какие-то отношения. Мясо был хитер и изворотлив настолько, что я даже побаиваться его начал. Но он был так полезен в любых делах — найти что-нибудь, организовать, договориться — что степень его полезности перевешивала всё остальное. Даже жадность. Тем более, что, как я говорил, меру он знал.
Кстати, дед-оружейник сделал луки. Все разного размера, так как я, когда сказал «сделай побольше», не уточнил насколько. Самый здоровый был в рост… ну, не мой, но самого деда — точно! Схватив обнову, я выбрал в качестве жертв мой почетный караул. Мужики чуток поупражнялись в стрельбе в толстый сноп кукурузных стеблей. Они даже не скрывали своего неудовольствия — не к лицу крутым воинам забавляться игрушками для подростков. Пусть даже большого размера. Освоив технику (ничего мы на самом деле не осваивали, я стрелять из лука не умею, так что стражники просто вспомнили, как юнотами стреляли кецалей по лесам), тестовая группа двинулась к загону, куда безроды уже приволокли… тапира!
Тапир… Это такая здоровая высокая свинья с зачаточным хоботом вместо пятака. Зверь первые часы метался от стенки к стенке, но постепенно выдохся и покорился судьбе. Расстреливать беднягу решили с тридцати шагов — этой дистанции сноп кукурузы покорился. Да только зверь это вам не пук соломы. Стрелы полетели неровно, неточно, лишь одна слегка царапнула животину. Слегка, потому что убойная сила у нее была уже никакая. Тапир снова заметался по загону, два залпа ушли в молоко. Поэтому стали приближаться. В итоге расстреливали пленника почти в упор — с семи-восьми шагов. Стрелы втыкались, но неглубоко, раны больше бесили животное, нежели лишали жизни. Кровь текла довольно активно, но всё равно, лук, как оружие убийства не впечатлял.
«Или я что-то не знаю, или они что-то делают не так», — вздохнул я и велел воинам добить страдающую животину каким-нибудь иным способом. Это было полное и абсолютно прогрессорское фиаско. Правда, история с загоном натолкнула меня на совершенно иную идею.
Скотоводство! У четлан в этом вопросе явный дефицит. Если на своих полях они чего только не выращивают, то разведением животных почти не занимаются. В загончиках крестьян имеются только утки, да небольшие упитанные собачки (да, четлане едят собак!). И никого крупного. Я-то думал, сама природа здешних земель бедна, а тут вон какая свинья-переросток! Мне кажется, ее даже в тележку запрячь можно. Мясо привел ко мне безродов-охотников, которые рассказали о тапирах всё: про их образ жизни, повадки, гастрономические пристрастия и так далее.
Новый план нарисовался довольно быстро, но я опять прикинул расходы и понял, что довольно быстро обанкрочу свою «империю». Нужно как-то делегировать расходы — в конце концов, это же для общего дела!
И повелел собрать всех глав родов Крыла на совет. Я-то думал устроить что-то вроде рабочей планерки: поставлю задачи, определю исполнителе й, назову сроки. Это было так наивно. Оказывается, совет старейшин родов при Доме существовал и ранее, да батюшка мой, Сытый Орел, эту практику много лет назад пресек. И правильно сделал! Потому что совет сразу превратился в нытье и предъявы. Сначала Похаки — громогласный глава Каменных Жуков — традиционно сцепился со старейшиной рода Трехвостой Звезды. На полях де они гадят, лодку украли и чуть ли не звезды с неба по ночам палкой сшибают. Тейтельтуц, предводитель Желтых Рыб, пользуясь родством со мной, стал требовать передать его роду какой-то плодородный клин где-то там в горах, который «всегда Рыбам принадлежал». Имя его переводилось как Крепкое Весло, да вот только, словно в насмешку, был он дряхлым дедом, что еле передвигался и шамкал маловнятно беззубым ртом. Недаром в роду все дела давно решал мой дядя Куакали. На старика тут же накинулись остальные старейшины — земельный вопрос в моей «империи» стоит пипец как остро! Даже молчаливый верзила Шитайа из Капибар и то возвысил свой голос: надо по-честному поделить. «По-честному» все понимали одинаково: «забрать землю себе» — поэтому договориться было нереально. Такой вот парадокс.
Внезапно вектор гнева изменился. И поменял его старейшина рода Волосатого Человека. Я этого дядьку видел впервые, зато наслышан преизрядно. Кочи во всем Крыле был известен, как лютый деспот. У него от тяжелой жизни умерли уже три жены, огромная толпа сыновей и дочерей ходили по струнке, да и в делах всего рода старейшина любил применять радикальные решения. Речь Кочи выглядела примерно так: «А с какого это перепугу, ваше императорское хреничество, горы на правом берегу Серой Воды стали вашими? Всю жизнь это были общие угодья — и вот на тебе!».
Отцы, как по команде забыли внутренние обиды и дружным хором накинулись на меня. Я сидел на троне с кислой мордой и остро понимал, что не ту кубышку распечатал. Изо всех сил старался не смотреть влево, чтобы не видеть довольную рожу сопровождавшего меня Куакали. Выдержав бурю воплей и предъяв, я предложил компромисс: горные леса, конечно, остаются общими. Но те участки, где уже ведут работу мои люди — принадлежат владыке.
Отцы для порядка погундели, но унялись. Они-то думали, что в горах на меня работают три калеки — а, на самом деле, их там было уже более десятка. Дело в том, что мы с Ннакой выяснили интересную вещь: в Крыле немало семей так или иначе залезли в долги перед Домом владыки. А отдавать не спешат (или не могут). Кроме того, в Крыле, оказывается, довольно активно используют труд «проданных людей». В основном, это были свои же сородичи или безроды, попавшие в кабалу за долги, реже — пленные горцы-оцколи или совсем экзотичные пленники из дальних земель. По всему селению таковых могло набраться больше двух сотен.
Вот и стал
