Чалын – дочь снежных вершин. Книга 1. Южные ветры - Макс Саблин

Путь в никуда длился долго, пока вдали наконец-то не замерцал загадочный огонёк. И лишь приблизившись к нему, стало понятно, что это светилась повязка одноглазого кама, лежащая у ног хана Ойгора. Молчаливый узник сидел на верхушке высокого камня и, обхватив руками голову, всматривался в темноту. Здесь, в мире духов, он выглядел здоровым и крепким, и лишь отрешённый взор выдавал его опустошённость.

– Ойгор-хан, я пришла за вами, – сойдя к нему, прошептала Адаана. И её шёпот разнёсся приглушённым эхом по сторонам.

Но Ойгор ничего не ответил и даже не пошевелился.

– Пора возвращаться, – продолжила шаманка, коснувшись рукой плеча хана.

Однако тот по-прежнему молчал.

– Он слишком долго находился в темноте, – раздался голос Мююстю Айу, – мы опоздали, этот человек позабыл всех и даже самого себя. И теперь тьма поглощает его.

Медведь указал лапой на ногу Ойгора. Сквозь неё просвечивались камни, и она медленно испарялась. Прозрачные частички безмятежно поднимались в воздух.

– Ойгор-хана надо в молочном озере омыть, – сказала шаманка.

– Но прежде, он должен хоть что-то вспомнить, – ответил Мююстю Айу, – иначе нам его не спасти.

Опустившись на колени, Адаана снова обратилась к хану:

– Ойгор-хан, не сгинуть здесь ваша судьба. Не тут ваш дом. На лунно-солнечной земле, в прекрасной долине ваш аил. Во владениях ваших целое ханство и преданный народ Ойгорский. Вы сильный, мудрый и справедливый, а потому друзья вас уважают, а враги боятся. И вы совсем не одинокий. А счастье ваше в детях: в храбром сыне Амаду и прекрасной дочери Чалын. Они любят и ждут вашего возвращения…

Но что бы ни говорила шаманка – всё попусту. Ойгор не слышал её и даже не замечал. Ясно было одно, вся надежда возлагалась теперь на исцеляющее юлы озеро. Лишь только оно могло спасти хана. И Адаана решила незамедлительно отправляться к нему. Вскочив на марала, шаманка дождалась, пока Мююстю Айу поднимет Ойгора, и затем они все вместе устремились к выходу.

На возвращение из царства Эрлика ушло немало времени, хотя преград на их пути не было. Зато озеро искать не пришлось. Духи – помощники Адааны прекрасно знали, где оно находится. Это было одно из красивейших мест среднего мира духов. Молочное озеро омывало подножия холмистых гор с округлыми вершинами. Их пологие склоны покрывала нежная орошённая росой трава. Преломляя свет восходящего солнца, капли сказочно лучились и медленно поднимались в воздух. На берегах и в воде было много духов, и каждый из них пребывал в умиротворении.

Выбрав самое подходящее место, там, где поблизости никого не было, Адаана сошла на землю у стройной колышущейся без ветра осины. К ней спустился Мююстю Айу. Руки и ноги Ойгора уже совсем просвечивались. Шаманка кивнула головой, и медведь зашёл в озеро. Он опустил дьула в молочную воду, но от этого ничего не изменилось. Ойгор по-прежнему пребывал в отрешённости.

– Пока он хоть что-нибудь не вспомнит, ничего не получится, – сказал Мююстю Айу.

В отчаянии Адаана подняла голову и увидела кружащего в небе беркута. Расправив широкие крылья, птица внимательно наблюдал за всем происходящим внизу.

– Мюркют, хранитель рода Ойгорского – помоги! – воздев руки, взмолилась шаманка.

Услышав мольбу, беркут громко крикнул в ответ. Протяжным эхом голос птицы прокатился по горам мира духов и мимолётной мыслью отразился в голове Чалын: «Засыпай».

«Нет, не время для сна, – взялась рассуждать девочка, приняв услышанное за свою навязчивую мысль, – в любой момент может помощь моя понадобиться. Я всю ночь продержалась и ещё столько же выдержу».

Но вдруг Чалын вспомнила слова Адааны: «Байана своего не каждый слышит, не всякий понимает, иной и вовсе ему не доверяет. Слушай байана – он не обманет».

«А если это байана! Точно! Быть может, именно сейчас адам в помощи нуждается, но только не здесь, а там – в мире духов».

С тревожными мыслями об отце, девочка прикрыла глаза и сразу же погрузилась в глубокий сон, однако сама она этого ещё не осознавала. Шаманы продолжали камлать у большого костра. Костровые хоть и устали, но работу свою выполняли исправно. Вот один из них снова подкинул в огонь сырых можжевеловых веток, и плотный дым серыми клубами устремился в ясное утреннее небо. Подсохнув, хвоя занялась ненасытным пламенем.

Чалын огляделась. От большинства разбросанных по плоскогорью костров остались лишь кострища с едва дымящимися головёшками. Одних людей сморил сон, и они расположились прямо на траве, другие же терпеливо ожидали конца ритуала.

И тут в небесной синеве дочь хана разглядела беркута. Он направлялся прямо к ней. Подлетев совсем близко, птица села на невысокий камень и, сложив крылья, сказала:

– Чалын, нам нужно лететь, прямо сейчас. Проклятье слёзного цветка Адаане уже не остановить. Лишь только тебе под силу это сделать. Быстрее садись на меня.

Дочь хана пришла в недоумение. Да, птица была крупной, но не настолько, чтобы её можно было оседлать, не говоря уж о том, чтобы на ней можно было куда-нибудь улететь.

– Но как? – изумилась девочка. – Как я на тебя сяду, ведь ты для меня слишком мала?!

– Чалын, сейчас ты спишь, и всё что видишь – это сон, он просто сильно явь напоминает, – ответил байана. – Тебе под силу меня изменить или самой стать немного поменьше, нужно лишь поверить в себя и тогда всё получится.

Как только девочка осознала, что это сновидение, птица на её глазах мгновенно выросла. Беркут протянул крыло Чалын, и она стремительно забралась ему на спину.

– Держись!

Чалын обхватила руками крепкую шею байана, и он, оттолкнувшись от камня, взмыл в поднебесье. Кружась, беркут стремительно набирал высоту, и девочка ощущала каждый взмах его сильных крыльев. Круг за кругом они поднимались всё выше и выше. И вот, когда земля подёрнулась синеющей пеленой, птица всего на миг остановилась, затем сложила крылья, и стрелой упала вниз. У Чалын захватило дух, и она крепче прижалась к байана. Горы, лес, река, долина – всё снова открылось взору. Вот только вместо оставшихся внизу людей на плоскогорье раскинулось сверкающее зеркальной гладью озеро.

«Это тот самый проход в мир духов», – зажмурившись, подумала девочка. И в тот же миг птица нырнула в воду. От всплеска разлетелись брызги, по водной глади разошлись круги.

Ощутив приятную свежесть от лёгкого дуновения, Чалын открыла глаза и изумилась. Они снова кружили в небе, плавно опускаясь вниз. Под ними белела водная гладь молочного озера, а над окружающими горами мерцали дивные огоньки.

– Адаана! – произнесла Чалын, заметив на берегу шаманку и её духов-помощников.

Беркут бесшумно приземлился и выставил крыло. Скатившись по нему, девочка подбежала к Адаане. Та сидела у озера, поджав под себя ноги. На её коленях лежала голова хана Ойгора, тогда как полупрозрачное тело оставалось в воде.

– Адам! – упав на колени, прошептала Чалын.

Но хан совсем не слышал её и лишь безмолвно смотрел в небо.

– Адам, это я – Чалын, – сказала девочка, прильнув к лицу отца мокрой от слёз щекой.

Взор хана вдруг потеплел, и он моргнул. Затем ещё раз и ещё.

– Он вспомнил! – возрадовалась шаманка. – Скорее! Дьула надо с головой в озеро окунуть.

Мююстю Айу поднял хана и целиком погрузил в воду, а Адаана громко произнесла:

– Ойгор-хан, очистись курением можжевельника, в бело-молочном озере омойся!

После этих слов медведь вынес хана на берег и положил на траву. Чалын не могла поверить, что все тревоги остались позади. Она смотрела на отца, а тот учащённо моргал, пытаясь разглядеть склонившиеся над ним размытые лики.

– Адам! – тихо позвала его девочка.

– Кызым! – откликнулся хан.

Как будто пробудившись ото сна, он приподнялся и напряг глаза. Но образ, представший взору хана, всё ещё оставался смутным и расплывчатым. Ойгор не видел лица дочери, но сердцем чувствовал родную кровь – свою Чалын. Он крепко обнял её и ощутил тот трепет, ту нежность, и безграничную любовь, что исходили от дочери. Чалын прижималась к отцу, а по её щекам катились обжигающие слёзы радости. Они скатились на лицо Ойгора, и он зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел Адаану.

– Ойгор-хан, надо поскорее возвращаться, – сказала шаманка, – вы слишком долго здесь пробыли.

– Да, Адаана, мне пора домой, – согласился Ойгор.

Хан всё ещё был слаб, хотя тело его вновь наливалось цветом жизни.

– Чалын, не жди нас, – оседлав оленя, сказала шаманка.

– Адаана, я адама с собой возьму, мы обратно вместе полетим на байана, – ответила девочка.

– На лунно-солнечную землю твоим путём он не вернётся.

– Кызым, лети одна, теперь всё будет хорошо, – сказал хан Ойгор.

Послушавшись отца, девочка ещё раз обняла его и села верхом на беркута. Взмахнув крыльями, птица устремилась в заоблачную высь.

– Садись мне на спину, – предложил хану Мююстю Айу, опустившись на четыре лапы.

Ойгор взобрался на медведя и ухватился за его крепкие рога.