С улыбкой хищника - Игорь Середенко

Салех не собирался убегать, он знал, что его и дочь могло ожидать в случае побега. Они были не защищены, у них не было иного выхода, как покорно ждать когда их довезут до конечного пункта, где их ждал, быть может, с нетерпением, некий Курбан, о котором Салех не имел ни малейшего понятия. Сейчас мысли Салеха были заняты ужином для себя и дочери. Солдаты были строги и жестоки, но они заботливо, хоть и скудно, кормили своих пленных.

На пути Салех увидел попрошайку, видимо, одного из пациентов больницы. Старый мужчина, вероятно лет шестидесяти, худой, истощенный голодом, ползал на четвереньках, ковыляя ногами и руками, словно палками, прося еду. Изредка прохожие в белых одеяниях, мужчины и женщины, из чистого любопытства, останавливались, и тогда этот несчастный старик, на котором остались лишь кости и, сжавшая их, кожа, протягивал дрожащую руку, схожую больше с тонкой веткой лишенной листьев. Прохожие, поглядев на просящего старика, из жалости иногда что-то бросали перед ним на землю, а тот с жадностью изголодавшегося тигра, схватывал кусок лепешки и, не отпуская ее из руки, продолжал идти за доброжелателем, извергая тому вслед грубые выражения, наполненные оскорблениями, ругательствами, с проклятиями, летевшими тому вдогонку. Люди спешно убегали от сквернословного старика, на котором из одежды ровным счетом ничего не было, его выпирающий скелет был прикрыт лишь тонкой иссохшей кожей. Заметив, что он остался один на дороге, освещенный косыми лучами заходящего солнца, старик подполз к засаленной, потрепанной накидке и, со словами проклятия, обернувшись в нее, поплелся на четвереньках, на дряблых немощных конечностях, в сторону больницы, где ждал его покой в одном из тайных уголков хижины, переполненной человеческими телами.

Бедный старик снился Салеху всю ночь. Он не мог забыть его взгляд, наполненный слезами и направленный снизу вверх на людей, равнодушно проходящих мимо. «Разве он был виновен в том, что хотел есть, — думал Салех, вспоминая жуткое видение старика из своего сна».

На следующий день, часов в девять утра, вернулся джип. Кроме Вазара и его людей, в машине был еще один мужчина, на вид лет тридцати, одетый в белую футболку и темные брюки. Мужчина покорно свесил голову и молча сидел на заднем сидении, скрестив руки у колен, в то время как солдаты приветствовали друг друга, своего командира и чему-то несказанно радовались. От солдата по имени Иса Салех узнал, что они выполнили поручения Курбана и теперь возвращаются на родину. Когда Салех спросил в какую страну они едут, то Иса нахмурился, а затем бросил фразу:

— Скоро узнаешь.

Салех и Захра, подгоняемые людьми Вазара, выбежали во двор, и оказались перед джипами, на которых сидели с радостными лицами трое вооруженных солдат, их командир и поникший мужчина. Как только Салех и Захра сели в машину, и джипы, под восторженные крики солдат, тронулись с места, Салех обернулся и посмотрел на второй джип, пытаясь рассмотреть в нем неизвестного мужчину, которого привели с собой этим утром Вазар и его люди. Но мужчина свесил голову на грудь и рассмотреть его лицо Салех не мог. Ясно было одно — это был еще один пленный. Для чего он был им нужен, оставалось загадкой. Все, что удалось рассмотреть пристальному, изучающему взгляду Салеха — несколько багровых пятен на его белоснежной безрукавке. Засохшая кровь.

Машины отъехали от гостиницы, проехали по дороге, ведущей через поселок. Неожиданно одна из машин остановилась, не проехав и сотни метров. Она фыркнула, грозно зарычала, потом вздрогнула, словно в конвульсиях и заглохла. Вазар соскочил с первой машины и подошел ко второй, чтобы выяснить, в чем дело. Солдаты ругались между собой, обвиняя друг друга, затем Вазар вместе с двумя солдатами куда-то исчез. Салех и Захра сошли на дорогу и ждали развязки ситуации. Солнце уже залило яркими, но не жаркими лучами, улицу, добавляя к свежей утренней прохладе нежное тепло.

На сломанной машине сидел незнакомец, он сидел понуро, свесив голову на грудь. Салех хотел подойти поближе, чтобы рассмотреть незнакомца, но ему помешал Имад, который не сводил впившихся глаз с Захры. Салех не мог оставить дочь одну и потому перешел с ней дорогу. Как только он обогнул машины, он заметил того самого старика, худого, скрюченного, костлявого. Старик занимался прежним ремеслом попрошайки, сперва слезно просил еды, а потом изрыгал спасителю вдогонку букет оскорблений. Если бы кто-нибудь решил бы издать словарь ругательств, то этот старик мог бы легко заполнить его как автор. Людей в форме он опасался, не просил у них ничего, но косо с лютой ненавистью бросал на них черные взоры.

Через минут двадцать появился Вазар со своими людьми. Он был чем-то недоволен, и когда поравнялся с несчастным стариком, то оттолкнул его ногой, чтобы тот не стоял у него на пути. Старик упал, не понимая, что с ним произошло, но затем, завидя обидчика, стал поливать его грязью, черной руганью, а когда и это не подействовало, он что-то злобно прошипел так, что потерял голос, взял ободранную накидку и стал ее трясти, стоя на коленях. Вазар уже передал водителю две свечи от автомобиля и стал спокойно наблюдать за ремонтом машины.

Старик умолк, точнее его охватил жуткий старческий, глухой кашель, не давший ему говорить. Внезапно возникший сухой кашель прошел, и старик вновь принялся ругаться, пристально, со злобой уставившись на Вазара, не обращавшего внимания на него. Старик напоминал злого старого пса, которого пнули ногой. Извергая проклятия в остающийся без него и независящий от него, жестокий, высокомерный и эгоистичный мир, оставляющий его за бортом жизни и ввергающий его в бездну мрака, старик закрылся истрепанным серым саваном, укутавшись, будто высохшая мумия, и, сделав последний вздох, умер. В этот злосчастный момент загрохотал мотор машины, она взвыла, завелась, и солдаты, запрыгнув в джипы, усадив пленников, двинулись в путь.

Машины, надо отдать им должное, ехали без остановки много часов, казалось, ни песок, ни рытвины, на колдобины, ни крутые подъемы, ни мелкие реки не были им преградой, пока они не добрались до побережья самого красивого моря. Спокойные воды Красного моря казались столь чистыми, что их можно было сравнить разве что с лесным или горным родником. Прозрачная вода едва заметно покачивала морские лилии и разнообразные зеленые водоросли, кучками расселившиеся на песчаном желтом дне. Красные и коричневые кораллы громоздились, словно сказочные замки, выросшие из дна и застывшие в своем великолепии. На фоне удивительного морского пейзажа сновали чудесные, уникальные и порой сказочные рыбешки, принося динамику и жизнь в подводный мир фауны. Жизнь здесь била своим незабываемым ключом, наполняя жизненной энергией весь подводный мир. Солнце бросало свои желтые стрелы на тихую, едва синюю, гладь воды, где лучи преломившись, проникали до самой глубины моря, окрашивая дно в желтый оттенок и придавая его песчаной поверхности особый блеск переливающихся огоньков.