Путник. Капитан «Неуловимого» (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич

- Финнов ты тоже не любишь.

- Этих падальщиков нельзя любить, только уничтожать как заразу. Не знаю откуда такая неприязнь к ним, к немцам такого нет, но я их голыми руками готов убивать.

- Может до потери памяти какой случай с финнами был?

- Знаете, - вздохнул я, это не вопрос был, утверждение, чтобы Сталину да не доложили. - Не знаю, память не вернулась. Откуда-то же я знаю столько языков, характер поменялся, так что и ненависть к этому народу может иметь свою почву. Просто я о ней ничего не знаю.

Сталин был задумчив и заинтригован, мы ещё немного пообщались, и на этом расстались. Надеюсь я не наговорил лишнего? Хотя, наплевать, наговорил так наговорил. Одним Союзом Земля не заканчивается, устроюсь если что в другой стране. Вот с такими мыслями я доехал до гостиницы, за мной машину от наркомата закрепили, и приняв душ, отправился спать.

Вот что я не люблю в многоместных номерах, так это соседей. Всегда предпочитал жить один, но тут же коммунизм, всё для всех, всё вокруг и всё для тебя. Однако если что возьмёшь государственное, что считается общим, то или срок десять лет или пуля в лоб. Не люблю эти двойные стандарты, говорят одно, а делают другое. Насчёт последнего не претендую, общее так общее, но при всеобщей уверенности, что всё твоё - всё наше, на меня начали поглядывать несколько косо, мол, собственник, всё для себя. Нет, я пытался замаскироваться, но не сильно получилось. Если меня так воспитали, то что я могу сделать? Ломать себя? Нет, не думаю. Точнее я против. И ещё, я действительно собственник, привык жить с комфортом, причём натуральным, и жил я хорошо, особенно если посмотреть на нищету у людей вокруг. Да я этого и не отрицаю, привык жить, когда у меня всё есть. Поэтому то продовольствие что я покупал на рынках в разных городах Союза, или той же Германии, пиво в бочках, вина, я этим не делюсь, разве что когда гости приходят, поражая разнообразием блюд и мясных нарезок, поэтому у меня всегда в квартире полные закрома, как многие думают. Одежда, еда, ковры, да даже граммофон. Я подслушивал, не отрицаю. Но я столько отдал Союзу, трофеи, оружие, боеприпасы, и то же продовольствие, или тяжёлый крейсер и другие боевые корабли, а меня всё равно собственником обвиняют. Между собой, в компаниях, но главное делают это. Думаю, тут дело в том, что я всё давал государству, а им ничего, банальная зависть таких же собственников. Да, я не привык отказывать себе ни в чём и не вижу в этом ничего плохого. Живу как хочу. Да, мне не нравиться делить комнату с чужими для меня людьми, если это не красивая девушка, а не мой подчинённый и коллега командир-подводник. Я просил отдельный номер, но мне сообщили что таких нет, ага, а семнадцать номеров в гостинице что пустыми стоят, на ремонте видимо, только я его что-то не видел, вот и подселили с коллегами. А по тем, кто на меня ворчит, завидует или вот такие кляузы говорит и пишет, их я больше не приглашал к себе, хотя те намёками повторить предлагали. Чтобы меня снова потом грязью поливали между собой? Нет уж. Это в основном на Севере было, до того когда я с Ингой жил, и после. В принципе, я и расстался с ней, что та поддакивала и соглашалась со многой грязью, что на меня изливали, так ладно бы та потом перечислила что кто говорил, она молчала в тряпочку об этом. Ещё строить и под каблук пыталась загнать. Она не изменяла, но характер и вожделенное замужество за дважды героя толкало ту на разные не самые красивые выходки. Для неё это видимо норма, заинтересовать меня и оженить, а для меня нет. На черта такая мне нужна? Погнал, и рад этому.

А по поводу соседей, не люблю, когда меня будят, предпочитаю сам просыпаться. Тем более я настроил сигнальную сеть на нашу комнату и прописал в ней обоих соседей. Привыкнув к сигнализации, что всегда предупреждает, для меня стало неприятной неожиданностью, когда меня потрясли за плечо. Унимая бешенство, не люблю прикосновений, это с зоны привычка появилась, особенно такие, в постели, да и когда мои вещи трогают без спроса, тоже не люблю, и услышал:

- Командир, к тебе фельдъегерь.

Надо же, я не услышал стук, так крепко спал, что не удивительно, пришёл поздно, мои соседи все уже спали, старался не разбудить их, душ и спать, и вот так крепко уснул. Особист первым вскочил, в трусах, и накинув брюки открыл дверь, а там фельдъегерь, что прибыл ко мне. Вот тому и пришлось поднимать меня. Встав, я быстро надел форменные штаны, и подойдя к посыльному, дал тому изучить удостоверение, хотя тот и узнал меня, мои фотографии во всех газетах сейчас найти можно, но у того инструкции, дальше я расписался в получении, тот убыл, а я, закрыв дверь и пройдя к столу у окна, устроившись на стуле, включил настольную лампу, и посмотрел на циферблат наручных часов. Они у меня кармане брюк были, я не имел привычки без острой надобности спать с часами на руке, мешают, и негромко матюгнулся.

- Пять утра. Они бы ещё ночью этот пакет принесли.

С завистью посмотрев на Дёмина, вот кому на всё пофиг, спал так что из пушки не разбудишь, лишь похрапывал, это ещё одна причина почему я предпочитаю жить один и иметь одноместную каюту. Так вот, покосившись на Дёмина, я аккуратно вскрыл пакет. Особист не подходил, он в ванную комнату ушёл. Быстро прочитав приказ, а это был именно приказ, причём заверенный подписью наркома Кузнецова, я скривился как лимона съел. Это работа Сталина, без сомнений, мы этой темы касались. Как раз всё успел сделать, как я уехал и пока спал, и отправил мне. А встречаться видимо не захотел. Решил, что приказа в бумажном виде вполне хватает. Вылетать нужно вскоре, сейчас Сталин отдыхает, поэтому решили видимо без объяснений обойтись. Если проще, меня отправляли в Севастополь в качестве инспектора от Генштаба, с особыми полномочиями. Отдельно на приказе рукой Сталина было написано, что я имею широкие полномочия. Если проще, то могу творить что хочу, но приказ должен выполнить. Помочь войскам Крымской обороны освободить полуостров, ну и прилегающие территории. Главное Крым освободить. Это явный намёк на мою связь с бойцами террор-групп. Я едва успел дочитать, как прибыл сопровождающий, что меня должен доставить на аэродром. Стука в дверь не было, тот ещё не поднялся к нам на второй этаж, обещался внизу, так я о нём и узнал.

Сообщив особисту, что у меня новое задание, велел тому возвращаться в часть, мол, как смогу, так и вернусь, с командования «Неуловимого» меня не снимали. В приказе это было отмечено особо, что у меня командировка. После этого я стал собираться, как раз бушлат застегнул и шинель подхватил, когда раздался стук в дверь. Открыв ту и приказав меня ждать, был армейский лейтенант, я быстро застегнул шинель, поверх неё ремень с кобурой, планшетку, и подхватив чемоданчик, мой тревожный, с коим я и вылетел в Москву, покинул номер. Перед этим попросив особиста попрощаться с Дёминым за меня, как проснётся. А вообще бушлаты многие под шинелями носили, военные моряки, белая кость. В овечьих полушубках мало кто ходил, форсили, в сапогах, а не валенках, фуражки, а не шапки-ушанки, хотя морозы уже лютые стояли. Если далеко идти, то конечно валенки надевали, тулуп, а так хватало и бушлата. Лейтенант представился, документы я у него проверил, машина ожидала снаружи, в которой сидел водитель-ефрейтор.

- Лейтенант, какой у вас приказ? - уточнил я, когда мы подходили к машине.

Ещё темно было, снежная круговерть, не метель, но близко. А вопрос был задан с немалым интересом. Мне тут в голову идея пришла, пока мы спускались вниз, мой чемоданчик лейтенант нёс, и я решил уточнить, есть у меня на эту идею время или нет. А идея достаточно проста, прогуляться по тылам немцев тут в Подмосковье. И нашим помочь, ослабить противника, и запасы сделать. По сути Хранилище у меня пустое, хотя и занято более чем на треть, но это ресурсы, в основном топливо, уголь, бензин и соляра, ну и мои личные запасы плюс минимум техники. От авиа, до авто и броне. Также у меня лётчиков нет, нужно добыть. Поэтому и хотел узнать сколько у меня времени. К слову о лётчиках, я в последнее время начал Излечение качать, кач неплохой, когда наносил себе раны и лечил, опустошая резерв Излечения в ноль. Уже пятьдесят лечебных программ мог задействовать. Причём тут лётчики? Мне стало возможным посмотреть, что будет за десяток лечебных опций вперёд. Пока их не открыл, но на что те вливают и лечат вижу. Так вот, лечебная программа под номером шестьдесят два: это лечение фобий. А у меня их уже три. Одна постоянная, страх высоты, во всех жизнях меня преследует, и ещё две я уже вызвал самостоятельно тут, в этой жизни. Боязнь замкнутого пространства и боязнь глубины. Восхитительно для подводника не так ли? Я эти страхи осознал во время перегона от Англии до Полярного, и понял, что они есть. Только отличная сила воли позволила мне продолжать управлять подводным крейсером, и довести его до базы. А тут возможность убрать их и самому научиться летать. Такое умение всегда пригодится. Вернувшись в Полярный, я ещё планировал учиться между походами. Навигации, корабельной артиллерии, специальность судового механика или инженера усвою, ну и всему тому что нужно, всё что пригодится. Учителей найду. А тут вон какой финт, меня в Крым направили, провести проверку штаба Крымской обороны и штаба Черноморского флота. Я думаю хотели проверить меня, если смогу сработать как спаситель, выправив ситуацию, то меня и дальше так будут использовать. Как Жукова. Не скажу, что я в восторге, но помочь надо, так что буду работать не за страх, а за совесть.