Литературная Газета 6465 ( № 22 2014) - Литературка Литературная Газета

Горбачёв с удовлетворением называл эти перемены революционными. Диссонансом прозвучало смелое – и как теперь понятно, пророческое – выступление писателя-фронтовика Юрия Бондарева. Он сравнил перестройку с «самолётом, который подняли в воздух, не зная, есть ли в пунктах назначения посадочная площадка». Бондарев оказался в меньшинстве, торжествовали сторонники радикальных перемен.

Удивительно, но почти никто из многочисленных в те годы знатоков марксизма-ленинизма не подверг сомнению соответствие этой реформы ленинскому учению. Уж Ленин явно не преуменьшал значение коммунистической партии для социалистического государства.

После XIX партконференции был взят курс на демократические выборы грандиозного Съезда народных депутатов. Большую часть депутатского корпуса избрали всенародно, на альтернативных выборах – такое в нашей стране происходило впервые. Квоты от ЦК и общественных организаций воспринимались как компромисс.

Открылся съезд ровно 25 лет назад, 25 мая 1989 года и продолжался до 9 июня. В первый же день работы съезда был избран новый председатель Верховного Совета СССР. Им стал Горбачёв. Любопытно, что избрали его, как и большинство депутатов, на альтернативной основе. С Горбачёвым тягался за власть самовыдвиженец – депутат Александр Оболенский, мгновенно ставший всесоюзно известным.

На съезде во весь голос заявила о себе радикально демократическая оппозиция – сторонники ускоренных реформ. Что подразумевалось под реформами? Запрет цензуры, развитие свободы слова и совести, поддержка частной инициативы, отказ от «командно-административной системы». Горбачёв же пытался сформировать некий «центристский» курс.

Пожалуй, наиболее важной была идеологическая, пропагандистская роль съезда, а точнее – его телетрансляций в прямом эфире. Страна быстро политизировалась. Миллионы людей следили за перипетиями работы съезда, возлагали надежды на новых политиков, на реформы... Очень скоро окажется, что съезд и Верховный Совет (работавший на постоянной основе и также с телетрансляциями) не способны решать экономические проблемы и проблемы государственной безопасности. Товарный дефицит, рост преступности, усиление сепаратистских настроений в союзных республиках – всё это происходило на фоне бесконечных дискуссий во Дворце съездов. Страна стала слабее, её затягивало в долговую яму – зато телезвёздами стали депутаты, которые ни за что не отвечали... В двусмысленное положение попал Совет министров. В стране сложилась не деловая, а бунтарская атмосфера.

Уменьшилась власть ЦК и Политбюро – и глава государства оказался практически бесконтрольным. Это быстро и отрицательно сказалось, к примеру, на внешней политике СССР, когда сдавались все наши позиции.

Первый съезд народных депутатов сегодня воспринимается как первый шаг к распаду страны, к хаосу, к горячим точкам. Это трагический, но и увлекательный исторический детектив! И замечательный материал для уроков истории.

Теги: история России

Как Россия Крым осваивала

А.Ю. Маленко. Была пора: Екатеринин век... Екатерина II и Крым. - Симферополь: Бизнес-Информ, 2013.– 328 с.

Думаю, сегодня многим будет интересно прочитать научно-популярное иллюстрированное исследование о том, как Россия получила Крым, как преобразовала жизнь на полуострове. Крымское ханство пребывало в затяжном кризисе, а в составе России полуостров расцвёл в столь кратчайшие сроки, что Европа поразилась. Здесь и история дипломатии в её лучшие времена, и судьбы неутомимых созидателей, первым из которых был Григорий Потёмкин, по праву носивший титул князя Таврического. Но в центре повествования – великая императрица, без которой и Потёмкин вряд ли проявил бы себя так ярко...

В Крыму российская монархия соприкоснулась со своими византийскими истоками. Оказалось, что это не только символика, но и реальность. Книга вышла в свет в Симферополе, но некоторые формальности с тех пор устарели. Например, обязательная ремарка в выходных данных: "Росiйскою мовою". Крым вернулся в Россию.

Теги: А.Ю. Маленко , Была пора: Екатеринин век... Екатерина II и Крым

Идеолог самодержавия

С.С. Уваров. Государственные основы. - М.: Институт русской цивилизации, 2014. – 608 с. 

Сергей Семёнович Уваров был министром народного просвещения и выдающимся политическим мыслителем. Николаевская Россия до Крымской войны была в Европе твердыней имперской стабильности. Уварову удалось сформулировать основы государственной идеологии, от которой в исторической памяти народа осталось три слова: "Православие, самодержавие, народность".

При Николае I классическое самодержавие переживало последний взлёт. Впрочем, мало кто в те годы мог предсказать закат империи и распад системы. После реформ Александра II формулы Уварова перестали работать на полную мощность. Но новая чёткая идеология не была сформулирована: наша страна вошла в полосу противоречий, которая завершилась, пожалуй, даже не в 1917-м, а в 1929 году...

А Уварова следует читать и внимательно изучать – и в новой книге Института русской цивилизации впервые собраны едва ли не все его труды.

Теги: С.С. Уваров , Государственные основы

Царский путь Костромы

Свято-Троицкий Ипатьевский монастырь

Лежит Кострома в самом сердце мерянской земли, там, где великая река делит её надвое - на Заволжье и, выразимся так, "Предволжье". И в названии слышится что­то мерянское, благо других «мА» в округе в достатке – Кохма, Кинешма, Чухлома... Вот только корень костр­ нетипичен для финно­угорского языка, и исследователи полагают, что барышня всё­таки русская. Известно ведь, что исконная Кострома – это соломенная куколка, ровесница славянских языческих богов, близкая родственница широко известной Масленицы. Только ту сжигали, а эту спускали по воде. В общем, персонаж из восточнославянской мифологии, сугубо карнавальный, как и положено в народных низовых культах.

Древняя история и небесные заступники

Крепость на полпути в глухие севера попадала преимущественно в локальные сводки, то есть, простите, летописи. Четыре года, правда, была де-факто русской столицей: в 1272 году здешний князь Василий Ярославович (брат Александра Невского) получил Великое княжение Владимирское, да во Владимир не поехал – остался в Костроме до своей смерти в 1276-м. В XIV веке город бескровно вошёл в состав Московского княжества, отправил свою дружину на Куликово поле, а два года спустя именно в Костроме Дмитрий Донской отсиживался, пока Тохтамыш сжигал Москву.

Своей небесной заступницей костромичи считают саму Богородицу, зримым воплощением этого заступничества – чудотворную икону Фёдоровской Богоматери. С историей её обретения много неясностей, связана она то ли с уже знакомым нам Василием Ярославовичем, то ли с его легендарно-мифическим тёзкой Василием Квашнёй. И произошла, соответственно, то ли в 1262 году, то ли в 1239-м. В остальном две истории повторяют друг друга практически слово в слово (это позволяет предположить, что произошла обычная путаница при попытке объединить летопись и легенду): икону нашли висящей на дереве у реки Запрудня недалеко от Костромы и перенесли в город, в Успенский собор (сейчас, за сносом оного при большевиках, Фёдоровская пребывает в Богоявленском монастыре).

С этой иконой народное предание связывает победу костромской рати в битве при Святом озере – это у западной границы города. Примерно в 1262 году (о точной дате единого мнения нет) сюда подошли татарские орды с вполне очевидной исторической миссией. Непокорная Кострома решила встречать врага в поле, не дожидаясь, пока тумены дошагают до самых крепостных стен. Василий Ярославович собрал небольшую дружину, надеясь повторить уже опробованную тактику своего знаменитого брата – сдерживая пехотой вражеский натиск, ударить во фланг засадным полком. Силы, впрочем, были заведомо неравны. И «для поднятия боевого духа» князь взял с собой на битву Фёдоровскую икону. Дальше слово автору иеродьякону Ипатьевского монастыря Лонгину:

«[?]И внезапу от чудотворного образа Пресвятыя Богородицы возсняша божественныя и пресветлыя лучи, паче солнечных луч и аки огнь попаляющи и нападающа на них и пожигая татарския полки»…

Что не доделала паника, охватившая неприятельское войско, успешно довершила костромская рать.

Колыбель Романовых. Жизнь за царя