Скорее счастлив, чем нет - Адам Сильвера

Я отворачиваюсь и возвращаюсь к нашим домам.

Пока я шагаю по третьему двору, мне на плечи вдруг ложатся две огромные руки. Я почти верю, что это Томас решил развернуть меня на полпути и утащить в укромный уголок. Но я почему-то падаю и врезаюсь в столб у самого нашего дома, задыхаясь от страха. Вряд ли это придурки из «Джои Роза» развлекаются, я-то не виноват, что А-Я-Псих им навалял.

Нет, сейчас хотят избить конкретно меня. Причем мои собственные друзья. Я кое-как встаю на ноги. Бил меня А-Я-Псих, сзади трутся Брендан, Дэйв Тощий и Нолан – так просто не убежишь.

– Защищайся, гомик! – кричит А-Я-Псих, закатывая глаза до белков. Сейчас он начнет бить себя по голове, и мне крышка.

– Чего тебе, нахрен, надо? – спрашиваю я.

– Псих видел, как ты своего парня тискал, – отвечает А-Я-Псих.

– Чего ты на парней переключился? – встревает Нолан. – У тебя была офигенная девчонка, а Брен говорит, ты ее больше не дрючишь.

– Для тебя же стараемся, – добавляет Брендан, стыдясь даже взглянуть мне в глаза, как мужик мужику, хотя он до мужика не дотягивает, а из меня его сейчас будут делать. Брендан хрустит костяшками и покачивается взад-вперед. Вид у него такой глупый, что я еле сдерживаю смех.

Я приближаю свое лицо к его, еще чуть-чуть – и мы поцелуемся, а все они слетят с катушек окончательно:

– Ну что, парни, давайте, выбейте из меня всю дурь, если не слабо!

Четких правил уличного боя нигде нет, но один мой знакомый – кстати, Брендан – избежал мощного мордобоя от парней из школы, с которой мы враждовали, потому что надрал задницу одному из них и остальные его зауважали. Может, если я хорошенько набью морду Брендану или Дэйву Тощему – он тупо слишком длинный, чтобы нормально драться, – от меня отвяжутся.

Брендан толкает меня. Я восстанавливаю равновесие, толкаю его в ответ и со всей дури бодаю головой в лицо, так что едва не вырубаюсь сам. Брендан, слегка шатаясь, проводит ложный хук справа и одновременно бьет меня в подбородок мощным апперкотом слева. Я со всей силы пинаю его в коленную чашечку, как он меня учил. У него подгибаются ноги, я добавляю коленом в нос. В это время Дэйв Тощий бьет меня под дых, но на землю меня валит А-Я-Псих, и это уже конец. Из его захвата не вырваться. Боль захлестывает меня. Сопротивляться все труднее, с каждым ударом по лицу и груди все вокруг меркнет и расплывается. А-Я-Псих с ревом душит меня, Дэйв Тощий и Нолан топчут меня ногами.

Я воплю, извиваюсь, реву и пытаюсь защитить лицо чудом освободившейся рукой. А-Я-Псих наконец слезает с меня, и я надеюсь, что все закончилось. Дико кружится голова. Я лежу на земле, и земля подо мной тоже кружится, то в одну сторону, то в другую. Я даже не пытаюсь отползти. Кажется, я куда-то падаю…

Нет, это меня кто-то поднимает. Где верх, а где низ? Но жуткий захват А-Я-Психа в режиме максимального разрушения ни с чем не перепутаешь. Он перекидывает меня через плечо и куда-то бежит, Брендан орет ему в спину, чтобы тормозил, что хватит уже, но А-Я-Псих бежит дальше. Я без понятия, куда меня тащат, – и вдруг мной пробивают стеклянную дверь моего же дома, и я лечу на пол вестибюля.

В затылке что-то взрывается, происходит какая-то запоздалая реакция. Рот заливает кровь. Вот она, смерть… Я визжу, как будто во мне проворачивают сотню ножей, и плююсь кровью. И плачу – но не от боли. Внутри черепа крепнет новый шум: сначала тихое эхо вдали, потом гром неразборчивых голосов… Разматывается все то, что я когда-то забыл.

Часть нулевая

Несчастье

Все пройдет без следа

ДЕВЯТЬ ЛЕТ

Давно пора спать, но мне не спится. Меня преследует жуткий ночной кошмар наяву – я сам. Дома в последнее время и так часто плачут, но я просто не могу успокоиться. Мама поит меня на кухне клюквенным соком, пытаясь успокоить. Это тупо, но я реву еще громче – от зависти к Брендану: у него и дом больше, и сок вкуснее, и видеоигры круче, потому что у родителей денег больше.

Мама прижимает меня к себе. Я сижу за кухонной стойкой, уткнувшись носом ей в плечо.

– Сынок, ты можешь рассказать мне что угодно. Я люблю тебя таким, какой ты есть.

Не хочу никому рассказывать, но, кажется, если не расскажу, мне будет совсем плохо.

– Маленький мой, все будет хорошо. Никто тебя не тронет, обещаю.

– Я, кажется… – Вздыхаю поглубже. – Не могу это сказать. Боюсь!

Из-за старого раздолбанного музыкального центра выбегает Эрик с воплем:

– Ты гей! Всем пофиг!

– Нет! Нет! А вдруг я чокнусь, как дядя Коннор, объемся таблеток и умру? – Я бью кулаком пластмассовое ведерко с пакетиками соли, перца и кетчупа – мама собирает их в кафе, – и все летит на пол. – Придурок!

Плохой характер и длинный язык у меня от папы. Я спрыгиваю на пол и кидаюсь на брата с кулаками, мама меня оттаскивает:

– Аарон! Аарон, стой! Эрик, иди спать!

Обычно, когда мама, папа или двоюродные братья меня от него оттаскивают, Эрик принимается дразниться. На этот раз он только плечами пожимает:

– Я просто сказал за тебя, урод. – Я урод, урод, урод, урод.

ДЕСЯТЬ ЛЕТ

К Рождеству мама купила нам последнюю модель Плейстейшен и игру «Люди Икс» по скидке, потому что скопила немножко денег. Мы с Эриком садимся играть, и он выбирает Росомаху. Ему нравится играть за главных героев. Он называет себя «человек-армия», потому что всегда выигрывает. Я выбираю Джин Грей, потому что она умеет превращаться в Темного Феникса и открывать новые сверхспособности. Например, в рекламном видео в магазине я подсмотрел, что она может стрелять на лету. Круто же!

– Хватит уже играть за девчонок! Ты же парень!

Ладно, выбираю Циклопа.

ОДИННАДЦАТЬ ЛЕТ

Как и каждое лето, ровно в одиннадцать приходит с гаечным ключом начальник пожарной станции и пускает фонтан воды из гидранта. Часть ребят раздеваются, другие вбегают под живительную холодную струю прямо в одежде.

Брендан снимает футболку.

Он мой лучший друг с первого класса, мы почти что неразлучны, и все же я пялюсь на