Империя депрессии. Глобальная история разрушительной болезни - Джонатан Садовски

Он заинтересовался: а нельзя ли схожим образом лечить симптомы ментальных расстройств, к примеру чрезмерную возбудимость. Мониш тоже получил Нобелевскую премию, но наибольший вклад в продвижение лоботомии внес американский невролог Уолтер Фримен. Лоботомии подвергались тысячи пациентов вплоть до середины XX века. Зловещая репутация метода отчасти заслужена. Он действительно наносил долгосрочный вред когнитивным способностям. Врачи, как и пациенты и их семьи, однако же, часто ценили его: он действительно облегчал симптомы, порой у тех, кто боролся с ними годами. Ущерб когнитивным функциям поначалу был не столь очевиден. Нежелательные последствия многих способов лечения, применяемых в психиатрии, поначалу не были известны или даже считались допустимыми.

Стоит отметить, что один препарат появился много раньше наступления эпохи антидепрессантов. Речь об амфетамине, который был открыт химиком, искавшим средство от аллергии: налицо пример благородной традиции открытия психиатрических средств теми, кто искал что-то другое. Стимулирующий эффект амфетамина был известен с начала XX столетия. Абрахам Майерсон, писавший об ангедонии[472], сам принимал амфетамин, после чего обнаружил чтение лекций куда более приятным. В 1930-е годы он начал давать амфетамин пациентам с депрессией, после чего пришел к выводу, что препарат работает. По мнению более широкого круга профессионалов, амфетамин неэффективен при тяжелой депрессии и психозе, но в легких случаях может помочь. Внимание к побочным эффектам амфетамина также было привлечено не сразу[473].

Несколько методик лечения было изобретено в 1920– 30-х годах. Швейцарский психиатр Якоб Клаези разработал терапию длительным сном. При помощи лекарств пациента погружали в сон на несколько дней подряд, и после пробуждения у человека наблюдалось небольшое облегчение симптоматики. Вскоре после этого для лечения психоза были разработаны несколько способов лечения, названных «шоковой терапией», – по какому принципу их объединили и почему так назвали, не совсем ясно. Один из способов – инсулинокоматозная терапия (ИКТ) – ныне известен в основном благодаря тому, что в фильме «Игры разума» математика Джона Нэша подвергли ИКТ в процессе лечения шизофрении. Изобрел метод венский психиатр Манфред Сакель. Он использовал инсулин для введения в кому пациентов с психозом и обнаружил, что после приведения их в чувство симптомы психоза рассеиваются. Имеются противоречивые мнения о том, была ли терапия эффективна, и если да, то с помощью каких механизмов она работала; тем не менее она широко использовалась. Примерно в это же время появилась теория, что шизофрения противоположна эпилепсии: если человек страдал чем-то из этого, то второй болезни у него точно не будет. Такое утверждение побудило венгерского психиатра Ладисласа Медину к разработке своей гипотезы: а что, если судороги способны обратить вспять шизофрению? Именно такая идея и стояла за судорожной (конвульсивной) терапией. В первые годы судороги вызывались химическим веществом, которое пациент принимал внутрь. Сейчас эпилепсия и шизофрения больше не считаются взаимоисключающими заболеваниями, но, как ни удивительно, тогда лечение работало. Возможно, не менее странным явилось и то, что в итоге судорожная терапия стала использоваться не только для лечения психозов, но еще и расстройств настроения. Лекарственная конвульсивная терапия также стала использоваться повсюду. Врачи, занимавшиеся лечением хронических психических болезней, спешили попробовать новый и, кажется, эффективный способ лечения, – тем более в условиях, когда психиатрические лечебницы стали более переполненными, чем когда-либо. Но терапия инсулиновой комы и судорожная терапия имели серьезные недостатки. Конвульсивная терапия внушала пациентам ужас и отвращение – особенно страшил промежуток времени между приемом лекарства и появлением судорог. В качестве альтернативы приему лекарств придумали электросудорожную терапию (ЭСТ). Эта жутковатая методика, одна из самых страшных за всю историю медицины, была изобретена во время поиска менее пугающего способа вызова конвульсий[474].

ЭСТ была основным средством лечения психических заболеваний в первой половине XX века и широко применяется и по сей день. Многие психиатры считают, что это не просто самое мощное лекарство от депрессии, но в принципе самый эффективный способ лечения во всей психиатрии. Заключается он в вызывании судорог у пациента путем воздействия электричества на его мозг. Почему судороги помогают при ментальных расстройствах, остается загадкой. В первые годы существования терапии врачи практиковали ЭСТ, не предполагающую обезболивание от электрического тока и применение мышечных релаксантов, предохраняющих тело от совсем уж сильных судорог. Сейчас такая ужасающая форма ЭСТ именуется «неизмененной». Изменения в терапии стали появляться вскоре после ее изобретения, однако в стандарт лечения были включены не сразу.

Вокруг истории появления терапии, как и вокруг нее самой, ведутся жаркие споры. Критики терапии мрачно намекают на ее зарождение в фашистской Италии и припоминают о том, как один ее создателей, Лючио Бини, придумал ее, наблюдая за тем, как глушат током свиней на бойне. История ЭСТ имеет мрачные страницы, и опасения насчет ее нежелательных последствий имеют под собой основания, однако нападки критиков беспочвенны. Ни Уго Черлетти, ни Лючио Бини – итальянские психиатры-изобретатели ЭСТ – не были фашистами. Лотар Калиновски из их команды, больше остальных занимавшийся популяризацией ЭСТ в других странах, – еврей, бежавший от фашизма. Скотобойня, конечно, образ сильный, но использование электричества было продиктовано не желанием кого-либо убить, а поиском более приемлемого и щадящего для пациента способа вызвать судороги.

Почти каждый аспект истории ЭСТ имеет поразительно много трактовок. Первым пациентом, на котором была испытана ЭСТ, стал страдающий психозом бродяга, доставленный Черлетти и его команде римскими полицейскими. После первого разряда бродяга кричал: «Больше не надо! Убивают!», в связи с чем некоторые сторонники метода трактуют решимость Черлетти все же сделать второй разряд как доказательство его смелости, а противники – как жестокий пример того, что врач не слышит пациента. Последствия терапии также были неоднозначны. После процедуры симптомы исчезли, но очень скоро вернулись. С нынешней точки зрения ничего удивительного в этом нет. ЭСТ редко излечивает психические недуги полностью, а краткий ее курс куда менее эффективен при купировании симптомов, нежели тот, что длится несколько недель.

ЭСТ пережила этапы взлета, падения и нового взлета. В развитых странах она распространялась в 1940–50-х годах, тогда же она попала и в развивающиеся страны. Поскольку принцип ее работы оставался неизвестным, ее применяли при многих психических заболеваниях. Также использовалась она и в случаях, которые в настоящее время не считаются болезнями, к примеру для лечения гомосексуализма. Опять же, с нынешней точки зрения неудивительно, что ничью сексуальность она изменить не смогла, а подвергнутые ей гомосексуальные люди получили психологическую травму, что сказалось и на без того отрицательном имидже процедуры. Существуют истории о том, что ЭСТ применялась в психиатрических заведениях, чтобы дисциплинировать пациентов, – некоторые считают это мифом, но он имеет под собой реальные основания.

В 1960–70-х годах ее использование пошло на спад. Первые антипсихотики