Соленая купель - Алексей Новиков-Прибой

— Не дай бог с таким капитаном в море уходить.

Сайменс, слушая эти разговоры, чуть-чуть посмеивался.

— Вспомнил я про одно истинное происшествие, — сказал Гимбо. — Там только героем был не капитан, а первый штурман. Но это дела не меняет.

— Ну-ка, друг, заверни что-нибудь повеселее.

И Гимбо начал рассказывать анекдот, известный в разных вариантах среди моряков под всеми широтами и под всеми долготами мира.

В Нью-Йорке жил бедный портной. Вздумалось ему переправиться в Англию. Денег лишних не было. Хотелось подешевле прокатиться. Вспомнил он, что у него брат служит коком на двухмачтовом паруснике. Отправился к нему за советом. Кок угостил его горлодеркой и закуской от капитанского стола. А когда узнал, что нужно брату, сказал:

— Сшей себе офицерский морской костюм. Потом приходи к капитану. Нам как раз нужен помощник. Капитан наш трезвый не бывает. Он пьет ром и виски, как рыба воду. Ничего не разберет, кто ты есть на самом деле.

— А если начнет расспрашивать меня? — осведомился портной.

— Обдай его такой бранью, чтобы капитанские уши задрожали. Чем крепче завернешь, тем скорее примет. Любит отчаянных помощников.

Несколько дней подряд кок учил своего брата сильным выражениям.

Нарядился портной в офицерскую форму и явился на парусник.

Капитан настолько перегрузил спиртом свою утробушку, что на четвереньках ползал по кают-компании. И все орал, что он — всемирный капитан. Увидел портного, спрашивает:

— Хочешь помощником ко мне?

— Да, — отвечает тот. — Хочу вместе с вами почудить на белом свете.

— А раньше плавал на парусниках?

— Я не только на парусниках, а даже в лоханке два раза землю опоясал, — ответил портной и давай громыхать отборными словами, точно якорным канатом.

Обрадовался капитан — настоящий у него помощник.

Вышли в море, взяли курс на Ливерпуль.

Портной на вахте в качестве первого помощника. Шторм усиливается. А тот ходит себе по мостику, посасывает трубку и важничает, точно родной брат президента, — ноль внимания на все. Видит боцман, что ветром может паруса вынести, подкатывается к помощнику — так и так, мол, надо бы брамселя убрать, чтобы несчастья какого не произошло. А помощник как зыкнет на него:

— Пусть остается все так. А ты, малосольный лосось, больше не указывай мне, как управлять кораблем! Кто здесь старший — ты или я?

Смылся боцман с мостика — и прямо в кубрик. Созвал матросов и сообщает им:

— Не помощника, а чудовище послал нам господь бог. Сам дьявол позавидует ему в смелости.

Шторм в бурю переходит. Мачты стонут. Судно несется с бешеной быстротой.

Боцман снова обращается к помощнику и осторожно намекает на то, что может случиться бедствие.

— Пусть каждый занимается своим делом! Вон отсюда, пресноводая дрянь, пока я из тебя не выбил все американские соединенные штаты!

Боцман беспокоится, места себе не находит. Носится по палубе, точно его укусила муха цеце, и все удивляется храбрости помощника. Буря сильнее ярится. По океану вздуваются горы. Судно уже не плывет, а прыгает с волны на волну, как блоха. Чувствуется, что конец приближается. Не выдержал боцман и в третий раз поднялся на мостик: хотел посоветовать помощнику убрать все паруса. Иначе снесет весь рангоут.

Помощник ухватился за поручни и со страху щелкает зубами. А все-таки держит фасон. Увидел боцмана — заорал:

— Я вижу, что все здесь — не моряки, а шансонетки.

И как ругнет! Даже у боцмана в ушах засверлило. Тут он окончательно убедился, что судном управляет не помощник, а сам дьявол.

Не успел боцман до кубрика дойти, как трахнул ураган. Словно подрубленные, с треском повалились мачты. От парусов только лоскутки остались.

— Смерть пришла…

Хватились — нет помощника на мостике. Решили, что, вероятно, волной снесло за борт. Доложили об этом капитану. А тот, пьяный в дым и ваксу, покачал головою и сказал:

— Первый раз в жизни попался такой хороший помощник, да и тот пропал. Это был настоящий моряк.

И распорядился обрубить рангоуты, чтобы освободиться от мачт.

А на самом деле с портным случилось другое. Как только сломались мачты, он сейчас же в камбуз заявился к своему брату. Ни жив ни мертв. Еле лепечет непослушным языком:

— Пропал, брат, я теперь.

— Ерунда! — отвечает кок. — Прячься скорее под стол. Я тебя мешками прикрою.

Так и поступил портной. А ночью кок его в кладовую, где хранилась провизия.

Дня через два утихла буря. На судне устроили искусственные мачты. Кое-как оснастили их и поставили запасные паруса. Пошли потихоньку дальше.

Долго шли. Наконец стали приближаться к Ливерпулю. Капитан прогуливается по мостику и поглядывает через бинокль вперед. Ветерок слабый. Судно едва двигается.

Кок вывел из кладовки своего брата и спустил его тихонько за борт. И вот портной плавает в море и орет во все горло:

— Капитан! Черт глухой! Что же ты на своего помощника никакого внимания?

Услышал капитан знакомый голос, бросился к борту.

— В чем дело? — спрашивает.

А портной свое несет:

— Чтобы провалиться вам со всем вашим судном! Это не корабль, а дурацкая посудина! Вы двигаетесь вперед тише, чем любая медуза.

Капитан так и ахнул, как увидел своего помощника.

— Да каким же образом, — спрашивает, — ты здесь очутился?

— Я уже три дня плаваю здесь и вас поджидаю. Что же ты вылупил глаза на меня, жалкий, несчастный моряк? Скажи своим идиотам, чтоб штормтрап спустили!

Поднялся он на палубу, стоит в офицерской форме, весь мокрый до ниточки, и разносит последними словами и судно и капитана.

Капитан давай его тут умолять:

— Не стоит горячиться. Пойдем лучше ко мне и виской позабавимся.

Угощает за столом своего помощника, а сам не может надивиться.

— Нет, — говорит, — такого моряка еще свет не видывал. Весь Атлантический океан перемахнул и на три дня раньше судна приплыл к месту назначения. Все Колумбы, Васко де Гама, Кук, одним словом, все знаменитые мореплаватели, — против тебя — то же самое, что гнилой фал против манильского троса…

Слушая Гимбо, матросы смеялись и сами рассказывали разные анекдоты. Впереди не предвиделось никакой опасности. Все чувствовали себя весело и бодро в прохладе наступающего вечера. Когда стемнело, поставили на шлюпке мачту и подняли на ней красный фонарь в знак того, что терпят бедствие.

XVII

Работали круглые сутки, сменяя друг друга. На долю каждого приходилось двенадцать часов тяжелого труда. Никого не нужно было заставлять садиться на весла. Все сознавали, что от сокращения и вытягивания их мускулов зависит скорейшее приближение к цели.