Соленая купель - Алексей Новиков-Прибой

— Поплаваете вместе с нами.

— Я надеюсь, что вы изволите шутить, господин лейтенант?

— Очень даже серьезно говорю вам. Передайте вашему экипажу, что я не хочу напрасно губить людей. Пусть скорее спускают спасательные шлюпки и усаживаются на них. Ваше судно сейчас будет потоплено.

Бритое лицо немецкого офицера стало непроницаемым.

— Я вас не понимаю, господин лейтенант.

— Разве я не ясно выражаюсь?

Матросы и командный состав, вслушиваясь в диалог, стояли неподвижно.

Капитан, оправившись и стараясь быть спокойным, запротестовал:

— Не в этом дело, господин лейтенант. Но вы не имеете права поступать так с нами. Вы нашли, что документы все в порядке. Пароход наш принадлежит нейтральной нации. Идем мы с мирным грузом в нейтральную страну. На каком же основании?..

Лейтенант перебил его, глядя ему в глаза:

— Так ли, капитан?

— И не может быть иначе.

— А если я сейчас докажу вам другое? Вам не стыдно будет?

Капитан на момент смутился. Оглядываясь, он увидел своих помощников и механиков: кроме Сайменса, который как будто был доволен его бедствием, остальные стояли с сокрушенным видом. Тут же находился и Викмонд с доверчивыми серыми глазами. Тогда капитан Кент возвысил негодующий голос:

— Во всем мире не найдется такого человека, который бы мог доказать обратное тому, что я вам заявил.

Лейтенант спокойно ответил на это:

— Напрасно, капитан, вы стараетесь переубедить меня. Вы держите курс в Марсель — в страну, враждующую с нами. Вы еще не вышли из Буэнос-Айреса, а мы уже знали об этом и давно вас поджидаем.

Капитан Кент сразу потерял уверенность. В голове закрутилось что-то непонятное, сбивчивое и неуловимое. Нервная дрожь тряхнула его колени, а лицо покрылось мелкими каплями пота.

— Пожалуйста, капитан, на мостик.

Грузное тело на кривых ногах с трудом поднималось по трапу.

В рубке, под штурманским столиком, лейтенант сдернул коврик, отвернул кусок линолеума. На палубе обозначилось нечто вроде маленького люка, закрытого деревянной крышкой. В несколько секунд все тайные документы, находившиеся там, были извлечены на свет.

Лейтенант Стименс, пристально взглянув на капитана, спросил:

— Что вы скажете на это?

Капитан Кент ничего не ответил. Бульдожье лицо его приняло бессмысленное выражение, как у новорожденного ребенка. Потом он несуразно тряхнул головою, словно хотел прогнать страшную мысль. Пенсне, сорвавшись с носа, повисло на черном шелковом шнурке. Он подхватил его и долго не мог посадить на прежнее место, приставляя обратной стороной. Он хотел что-то сообразить и не мог, смятый, раздавленный.

Лейтенант холодно сказал:

— Капитан, будьте любезны немедленно последовать за мною на шлюпку. Из-за вас я потратил несколько минут лишних.

Лейтенант и его матрос, захватив с судна кассу, настоящие и фальшивые документы, направились в шлюпку.

Капитан Кент удрученно зашагал за ними. Он даже забыл отдать распоряжение — спустить спасательные шлюпки. Машинально взял чемодан с вещами, который сунул ему в руки расторопный стюард. Капитан не мог объяснить себе, как немцы узнали о военном грузе корабля. И только у самого трапа, когда увидел, что и радист с чемоданом в руке хочет сесть в шлюпку, его вдруг осенила мысль. Он остановился и прохрипел:

— Викмонд, вы куда?

Радист тоже остановился, уравновешенный, спокойный.

— Як себе домой, а вы куда?

Капитан Кент точно подавился, стараясь произнести какое-то слово. Зубы его щелкали, как ножницы в руках парикмахера. Наконец он выпалил с ненавистью, с презрением:

— Предатель!

Викмонд нисколько не смутился и, ухмыляясь, ответил:

— Такой же, как и вы. Сколько думали получить денег с французов? Однако нас зовут. На субмарине поговорим об этом подробнее.

Когда все четверо уже сидели в шлюпке, лейтенант крикнул на «Орион»:

— Поторопитесь оставить судно. Времени у вас осталось очень мало.

И отвалил от трапа.

Все понял Лутатини, когда услышал последние реплики, которыми обменялись между собою капитан и радист. Он помогал Викмонду совершить предательство, подвергая смертельной опасности товарищей, а потом, как идиот, дружески тряс за это военному шпиону руку и целовал его в колючую щеку. Жизнь запутывала его в темные дела, а он не мог ей сопротивляться. Было тошно и обидно. Хотелось завыть звериным воем, рвать волосы, биться головою о машинный кожух. Помогал в предательстве!.. А если откроется эта тайна? Ведь его видел второй штурман, когда он стоял у радиорубки. При этой мысли, заставившей забыть о морали и чести, Лутатини похолодел. Казалось, что все уже знают об этом, все смотрят на него и сейчас начнут его допрашивать. Робко он повернул в сторону людей свое лицо, бледное, с остекленевшими глазами. Никто не обратил на него внимание. И только поваренок Луиджи возбужденно заговорил:

— Ловко Викмонд провел всех за нос. Вот какой хитрый! А теперь у нас, сеньор Лутатини, начнутся приключения.

В это время трелью залилась дудка, а вслед за нею громко раздался голос первого штурмана:

— Спасательные шлюпки спустить!

Лутатини, обрадовавшись, бросился на помощь к своим товарищам.

На «Орионе», словно во время пожара, поднялась суматоха, послышались выкрики людей, топот ног.

В каких-нибудь три минуты обе шлюпки очутились на воде. Их спешно начали нагружать съестными припасами. Хотя на каждой шлюпке всегда находилось по два анкера с водою, на шлюпку № 2 успели прибавить еще один бочонок. Провизией и питьевой водой ведал Прелат. На обязанности штурманов лежало запастись морскими картами, секстантами, хронометрами и другими необходимыми предметами, без чего трудно обойтись в океане. Потом каждый стремился хоть что-нибудь ухватить из своих пожитков. Вещи разрозненно и беспорядочно бросали с борта и в ту и в другую шлюпку — после разберутся в них. Несколько матросов кинулись в капитанские владения в надежде поживиться более ценным добром. Но там уже хозяйничал стюард. Раздавались крики, короткая свалка. Чернокожий выскочил из салона с кровью на лице. Люди, напоминая безумцев, шарахались по палубе взад и вперед, потные, разгоряченные, с лихорадочными глазами.

А с субмарины уже сигнализировали:

«Отваливайте».

Раньше тронулась в путь спасательная шлюпка № 2. На нее уселось человек пятнадцать команды и трое из администрации — два младших механика и второй штурман. На носу, как чугунное изваяние, возвышался чернокожий стюард. К нему прилип во всем белом Прелат.

Начали усаживаться на шлюпку № 1.