Бич Божий - Андрей Мартьянов

Одновременно нарастало количество вопросов. Куда подевались несколько старых шрамов? Почему, я дико извиняюсь перед дамами, вообще отсутствует волосяной покров – ладно бы просто голову обрили, но ноги-то зачем? Волоски только-только начали пробиваться… Я следил за показаниями доступных взгляду мониторов и, хотя решительно ничего не понимал в сложной медицинской терминологии, отметил странности: откуда в русском языке появились новые буквы? Сочетания звуков «ие», «аи», «ое» заменены отдельными значками, двойные согласные вроде «сс» в слове «восстановлен» тоже. Точные даты от меня скрывали – вместо указаний на день, месяц и год стояли прочерки.

Во время кратких передышек между инквизиторскими пытками дозволялось общаться с Сигурдом, и я опять заметил необычности: андроид, помогавший мне гулять по кораблю, заявил, что «трудно снова учиться ходить», и несколько раз обозвал «младенцем». Забегал Юрген, осведомлялся о здоровье, но ничего по делу не говорил, – услышав наводящий вопрос, мигом отводил взгляд. Что они скрывают, позвольте узнать?

Через сорок восемь часов я отчасти пришел в себя – по-прежнему побаливала и кружилась голова, но зато руки-ноги слушались.

– Открой рот, скажи «а-а», – неудачно пошутил Калягин. Пощупал мои подчелюстные лимфоузлы, оттянул веки, посветив в глаза фонариком, зачем-то чиркнул ногтем по щекам и лбу. – Поздравляю, Сергей Владимирович. Оклемались, хотя я не был уверен… Никаких серьезных осложнений, чувство дискомфорта со временем пройдет. Вы в Бога верите?

– Местами.

– Как? А, понял, вымершие идиомы… Потом сходите поставьте свечку, на этой планете есть церкви. Не желаете подышать свежим воздухом? Ваш андроид ждет снаружи.

– Сигурд не мой, он свой собственный, – повторил я фразу, которая всегда так раздражала Веню Гильгофа. – И что значит «вымершие идиомы»?

– Узнаете, – буркнул Калягин. – Вы прошли все возможные психологические тесты, результаты положительны. Значит, можно выпускать на свободу без намордника. Топайте за мной… штаб-офицер.

Чувство дежа вю обрушилось на меня будто лавина – едва внешний шлюз корабля разошелся, в лицо ударил порыв теплого ветра с ароматом пыльцы, сухой травы и пыли. Запах летней саванны. Солнце давно зашло, на черно-синем небе рассыпались яркие звезды – я сразу опознал полудюжину знакомых созвездий. Рыбак, Белая Тропа, Молот, Арбалет – конфигурация светил полностью соответствует звездной карте, наблюдаемой с поверхности Гермеса! И, разумеется, пышное экваториальное сияние в виде многоцветных лент и пятен причудливой формы.

– Гермес? – выдавил я. – Почему именно Гермес? Я должен быть на Афродите!

Калягин промолчал.

У меня слегка отлегло от сердца: рядом с кораблем медицинской службы стоял почти родной «Франц-Иосиф» вместе с «Карлом», следующим кораблем уникальной серии дальних рейдеров, построенных Удавом. Однако на космическую гавань Нового Квебека это непохоже. Другая диспетчерская вышка, ангары стоят в ином порядке, видны яркие розовые звезды, ближайшие соседки – двойная система Шестьдесят Первая Лебедя. Из Квебека их не видно, значит, мы находимся севернее, в другом полушарии.

– Это Юрга, база «Борисполь», – пояснил вышедший из полутьмы Сигурд. – Добро пожаловать домой, Сергей.

– Домой? – переспросил я. – Впрочем, настоящего дома теперь нет ни у кого. Гермес меня вполне устраивает. Сиг, ты наконец-то объяснишь, в чем дело?

– Объясню, – согласно кивнул андроид и вопросительно посмотрел на Калягина. Врач пожал плечами. – Только без обмороков, обещаешь? Надоело таскать тебя на руках.

– Сигурд!

– Хорошо, хорошо… Тебя очень удивит, если ты узнаешь, что сейчас две тысячи шестьсот восемьдесят первый год по стандартному летосчислению? То есть от Рождества Христова?

– Думаю, очень, – осторожно сказал я, повторив про себя невероятную дату. – На мой взгляд, люди не живут по четыре столетия. Или от меня что-то скрывали?

– Знаешь, что такое стазис?

– Приблизительно, – ответил я, постепенно начиная соображать что к чему. – Псевдосингулярность, замедляющая течение времени в замкнутом пространстве. Господи Иисусе… Четыреста лет?

– Триста девяносто семь, если быть точным. Ты едва не погиб на Афродите. Мне было приказано… Сопровождать, если понимаешь, о чем я говорю. Распоряжение Бибирева.

– Сказки, – пытаясь сохранять уверенность, отреагировал я. – Зачем такие невероятные сложности?

– Давай спустимся в командный центр, увидишь доказательства, – преспокойно сказал андроид. – Доктор Калягин уверяет, что твой новый организм вполне функционален, можешь жить дальше…

– Новый организм?

– Биореконструкция по образцам ДНК. Извини, но тогда от тебя даже рожек с ножками не осталось. Сказочному козлику повезло больше. Поэтому и было принято решение о глубокой консервации.

– Консервации – чего? – Сигурду я мог верить как самому себе, но звучали его слова неубедительно: такого не бывает! – Хочешь сказать, будто все это время меня продержали в стазисе?

– Именно так, – невесело хмыкнул андроид. – Скажи спасибо Юргену, это он решил тебя… гм… воскресить. Кстати, герр Виттман нас ждет, устроим маленький праздничный ужин. Никто не возражает?

– Снова придется глотать мерзкую жижу, смахивающую на навоз?

– Водку тебе пока нельзя… Господин капитан, вы приглашены, надеюсь, не откажетесь?

– Почему бы не отпраздновать успех? – чуть благожелательнее нежели обычно ответил Калягин. – Никогда еще не чувствовал себя творцом. Но примерно представляю, как радовался Иисус Христос, воскресив Лазаря. Удачный опыт, верно?

Я пошевелил пальцами, еще раз посмотрел на звездное небо, чуть подпрыгнул. Все правильно, я жив.

– Верно. Если, конечно, вы меня не разыгрываете!

Сигурд глянул непонимающе:

– Спроси себя: для чего понадобился бы такой идиотский розыгрыш?

Дать вразумительный ответ я не сумел.

Хуже всего было то, что мне не врали. Оказывается, путешествия во времени более чем реальны. Пускай и сопряжены с колоссальными неудобствами, которые я испытал в полной мере.

В основном со мной возился Юрген. Я узнал, что его специальностью является психотехника, методология общения человека с ИР, но молодой тевтон с академическим образованием оказался еще и неплохим специалистом в области отношений между людьми, хотя никогда этому не учился. Виттман, прежде всего, не был надоедливо-навязчивым, как большинство психологов, уверенных, что знают о тебе больше, чем ты сам. Юрген был добрый, пускай и хитрый.

Сигурд, наоборот, исчезал на долгие часы – уезжал в Юргу, разведывал, разнюхивал, заводил новые знакомства и пытался понять, в каком мире мы теперь живем. Два раза в сутки приходил с докладом и обязательно приносил с собой новую книжку, купленную в городских магазинах. В основном – классика приключений: Дюма, Стивенсон, Жюль Верн. Этих авторов на новом Гермесе не забыли.