Бич Божий - Андрей Мартьянов

– Одному боязно? – поддел меня Вадим. – Давайте посмотрим, что за неведомая зверюшка народилась.

– Зверюшка? – озадачился я.

– Снова цитата. Такое впечатление, что в Содружестве вообще разучились читать – никакого представления о классической литературе Земли!

– На такую ерунду мы не отвлекаемся, – вполне серьезно ответил Калягин, выходя к лестнице. – Литературой пусть занимаются специалисты-культурологи, у нас другие задачи.

– Узкие специализации? – понимающе кивнул Вадим. – Не понимаю этот образовательный принцип. Человек может оказаться прекрасным специалистом в области биологии, но не сумеет решить простейшего уравнения или перепрограммировать ПМК, поскольку для первого существуют математики, а для второго – компьютерные техники.

– Зато каждый знает свое дело, – отрезал капитан, – а не рассуждает о высоких материях, в которых ровным счетом ничего не смыслит.

Мы с Лесковым переглянулись. Прикажете воспринимать эту фразу как завуалированное оскорбление?

– Первая секция Сферы Мёбиуса не активна, – подал голос ИР, когда мы оказались в Блоке-II. – Состояние объекта удовлетворительное. Выдвинуть криогенную фугу?

В металлопластиковой оболочке корпуса Сферы появилась узкая щель, из которой брызнул ровный белый свет, разошлись лепестки внешнего шлюза, зашуршали сервомоторы. Спустя полминуты капсула с прозрачной крышкой выползла из чрева стазис-комплекса.

– Очень древняя модель, – сдвинул брови Калягин. – Таких фуг уже не осталось, по крайней мере я ни разу не видел. А выглядит как новенькая.

– Она и есть новенькая, – проворчал Вадим, проводя ладонью по гладкому куполу. – Благодаря стазису и отсутствию потерь во времени. Слава богу, никаких сбоев, хотя я всерьез беспокоился – очень большой срок, техника имеет свойство изнашиваться. Могло жахнуть так, что на месте «Борисполя» осталась бы воронка километрового радиуса. В случае отказа внутренних силовых полей Сферы Мёбиуса псевдосингулярность могла вырваться на свободу – было бы очень неприятно оказаться в нескольких метрах от микроскопической искусственной черной дыры! Она распадется в течение двух-трех наносекунд, но за это время успеет притянуть все вещество в ближайшем радиусе и превратить его в энергию.

– Необычный способ самоубийства, – капитан скривил рот в некоем подобии улыбки. – Показывайте ваш артефакт…

Фуга распечаталась, крышка отошла в сторону. Вадим удивленно крякнул.

– Обещали андроида, а здесь, оказывается, человек, – сказал он. – Ошибка в документах?

– Никакой ошибки, – прозвучал голос ИР «Вальхаллы». – Сканирование подтверждает искусственное происхождение организма. Результаты Ядерно-магнитного резонанса, данные биосканера и рентгеновского обследования – на пятом мониторе, вы можете убедиться.

Убедились. Эндоскелет и структура внутренних органов разительно отличаются от строения человека – андроиды хотя и производились «по образу и подобию», но их анатомия и физиология были совершенно другими. Десятки необычных органов: вместо легких и сердца – пористая масса, из которой выходят магистральные сосуды, некое подобие кишечника, невероятно разветвленная нервная система, на позвоночном столбе укреплены загадочные технические устройства. Все ткани созданы на основе кремниево-белковых соединений.

Выглядит жутко. Настоящий инопланетянин – никогда не подумаешь, что этот андроид создан человеком.

– Как такое может жить? – спросил Вадим, но ответа не получил.

Внешне, однако, этого андроида не отличишь от настоящего живого человека, Лесков недаром обманулся. Все на месте, включая первичные и вторичные половые признаки, – по-моему, конструкторы-биотехнологи здесь перестарались. Можно понять их желание создать не ходячую и говорящую куклу-робота, а почти полную аналогию homo sapiens, но, простите, зачем синтетику копулятивный аппарат?

– Только не говорите, что они умели размножаться естественным путем, – фыркнул Вадим, видя мое замешательство. – Упоминаний о женщинах-андроидах этой модели я не видел, хотя чем черт не шутит? Юрген, так что насчет гендерного позиционирования? Какой материал пропадает!

– Сам дурак, – огрызнулся я. – Интересно, когда он очухается?

– Температура тела объекта – плюс двадцать четыре по Цельсию, постепенно повышается, – бесстрастно докладывал ИР. – Начались устойчивые метаболические процессы в тканях, регистрируется электрическая активность нейронной сети, активирован внутренний источник энергии. Объект восстанавливается гораздо быстрее, чем я рассчитывал.

– Ему нужна одежда, – твердо сказал я и посмотрел на Лескова. – Неприлично же!

– Схожу поищу на складе… Размер у него какой?

– Откуда я знаю? Вообще-то, он здоровый…

– Рост – метр восемьдесят два сантиметра, – любезно подсказал ИР. – При массе тела сто двадцать шесть килограммов. Очень тяжелый скелет, содержание молекул металлов в тканях превышает…

– Отцепись!

– Принято.

Вечер прошел идиллически: нелюбопытный капитан Калягин убыл наверх, готовить аппаратуру корабля к предстоящему «воскрешению», а я вместе с Вадимом общался с «объектом», немедленно потребовавшим обращаться к нему по личному имени, Сигурд, для друзей – Сиг.

Предполагаемый «объект исследования» буквально за четверть часа привел меня в состояние, близкое к истерике. Его поведенческая схема не укладывалась ни в какие стандарты, принятые в современной психотехнике. В отличие от хорошо знакомых мне андроидов с внешним управлением «Птолемея» – они всегда подчеркивают свою независимость и принадлежность к иной цивилизации! – этот синтетик полностью копировал людей. Манера разговора, жестикуляция, нестандартные оценки, гибкое восприятие действительности, мимика, наконец…

Быть такого не может! Он живой! Он обладает неповторимой индивидуальностью, присущей только человеку, тогда как его сородичи, порожденные «Птолемеем», вполне предсказуемы, их потуги на своеобразие в сочетании с ужасающим самомнением вызывают лишь улыбку. Виртуальные личности сообщества ИР никогда не обладали такой невероятной коммуникабельностью, это я утверждаю как профессионал!

– Холодина какая. – Это были первые слова, произнесенные андроидом, и в моей голове сразу щелкнуло: синтетики не должны реагировать на перепады температуры, им плевать на жару и холод! Затем Сигурд приподнялся на локте, левым кулаком протер глаза (сугубо человеческий жест!), обвел взглядом обширный зал, повернулся к нам и почти без паузы:

– Сколько лет прошло?

– По… Почти четыреста, – заикнулся я. Сразу выдал глупость: – Вы хорошо себя чувствуете?